Софи Кинселла - Шопоголик и сестра
— Бекки! — слышу я визг Джесс как раз в тот момент, когда злополучный кустик выскальзывает у меня из пальцев. — БЕККИ!
Падая, успеваю услышать только душераздирающий вопль и увидеть небо, а потом что-то тяжелое обрушивается мне на голову.
И меня накрывает темнота.
* * *Хроники Мейда-Вейл
суббота, 7 июня 2003 г.
ИСЧЕЗЛА ЖЕНЩИНА
Вчера вечером стало известно об исчезновении жительницы Мейда-Вейл, двадцатисемилетней Ребекки Брэндон. Миссис Брэндон (урожденная Блумвуд) исчезла в четверг из роскошных апартаментов, где жила вместе с мужем Люком Брэндо-ном, и с тех пор от нее не поступало никаких вестей. Тревогу подняла подруга миссис Брэндон, Сьюзан Клиф-Стюарт, прибывшая в Лондон с неожиданным визитом.
Покупки
Системы наблюдения запечатлели миссис Брэндон в местном магазине «Гастрономия Энн» незадолго до исчезновения. Пропавшая была явно чем-то взволнована. «Она бросила покупки и убежала, — сообщила продавщица Мари Фуллер. — Так ничего и не купила».
Услышав об этом, миссис Клиф-Стюарт пришла в волнение: «Значит, у нее и вправду что-то случилось! Бекс ни за что не ушла бы из магазина с пустыми руками! Никогда!»
Паника на борту
Беспорядки начались на борту судна, совершающего круизный рейс «Дух, Душа и Тело» по Средиземному морю. Родители миссис Брэндон, Грэхем и Джейн Блумвуд, требовали повернуть корабль обратно. «Ничего, транквилизаторами обойдетесь! — кричала в истерике миссис Блумвуд. — А у меня дочь пропала!»
Грозы
Грозы помешали супругу миссис Брэндон, Люку, вылететь с Кипра, где он работает в настоящее время. Вчера он заявил, что «чрезвычайно встревожен» и постоянно поддерживает связь с полицией. Его деловой партнер Натан Батист пообещал награду за любую информацию о местонахождении миссис Брэндон. Вчера мистер Батист сказал: «Если с головы этой юной леди упадет хотя бы один волос, я лично переломаю мерзавцу все кости. Дважды». В 1984 г, мистеру Батисту были предъявлены обвинения в нанесении тяжких телесных повреждений.
22
Ох— х…
Ой— ой-ой.
Боже, голова раскалывается. Уфф. В ноге стреляет, плечо ломит, и вообще меня сейчас вырвет…
Кстати, где я? Почему мне так паршиво?
С усилием приподнимаю веки и тут же опускаю — какое-то голубое сияние нестерпимо режет глаза.
Хм… голубое. Бессмыслица. Пожалуй, посплю еще.
— Бекки! Бекки! — зовет меня голос с другого конца света. — Проснись!
Заставляю себя снова открыть глаза и вижу перед собой лицо. Расплывчатое, на голубом фоне.
Джесс.
Господи, это же Джесс. Бледная, встревоженная. Видно, что-то потеряла. Какой-нибудь камень. Не иначе.
— Ты меня видишь? — допытывается она. — Пальцы сосчитать можешь?
Она сует мне в лицо руку, я сонно таращусь на нее. Похоже, Джесс отродясь маникюр не делала.
— Сколько пальцев? — спрашивает она. — Ты меня видишь? Слышишь?
Да слышу я, слышу.
— Э-э… три?
Мгновение Джесс молча смотрит на меня, потом падает на колени и закрывает лицо руками.
— Слава богу! Слава богу!
Ее трясет. Что это с ней такое?
И вдруг ко мне разом возвращается память.
Боже мой. Поход. Гроза. Падение. Господи, я откуда-то свалилась. С горы, кажется.
Быстро приказываю себе не думать об этом, но неожиданно для себя вдруг начинаю плакать. Слезы льются по щекам прямо в уши.
Хватит. Перестань. Все уже позади. Ты на твердой земле. Ты в… хм, это еще вопрос. Честно говоря, понятия не имею, где я. Вглядываюсь в ярко-голубой фон за спиной Джесс, но толку от этого ноль. Но я не в раю, это точно, потому что откуда тут взялась Джесс? Прыгнула за мной?
— Где я? — выговариваю слабым голосом, и Джесс, по-прежнему бледная и перепуганная, поднимает голову.
— У меня в палатке, — объясняет она. — Я всегда ношу палатку с собой. Переносить тебя на другое место я не решилась, вот и поставила палатку над тобой.
А, палатка! Умно придумано. Почему бы и мне не таскать с собой повсюду палатку? Завтра же начну. Обязательно. Поищу какую-нибудь маленькую, которая помещается в дамской сумочке.
Проблема одна: лежать на земле слишком жестко. Пожалуй, надо встать и размять ноги.
Но едва я пытаюсь приподняться, как перед глазами все плывет и темнеет.
— Ой… — слабо бормочу я и опускаюсь на землю.
— Не вздумай встать! — тревожится Джесс. — Ты пережила страшное падение. Я уже думала… — Она обрывает себя и тяжело вздыхает. — Неважно. Просто лежи и не двигайся.
Постепенно ко мне возвращается чувствительность. Все руки перепачканы и исцарапаны. Беглый осмотр ног дал те же результаты. На щеке нащупываю ссадину.
— Ох… у меня на лице кровь?
— Да ты вся в крови, — чистосердечно признается Джесс. — Что-нибудь болит?
— Нога. Левая. Прямо мочи нет.
Джесс принимается ощупывать ногу, а я закусываю губу, чтобы не вскрикнуть.
— Похоже, растяжение, — наконец выносит она приговор. — Сейчас перевяжу. — Она зажигает фонарь, вешает его на шест и тянется за какой-то жестянкой. Оттуда Джесс достает бинты и начинает умело перевязывать мне щиколотку. — И все-таки, Бекки, что ты здесь делаешь, черт возьми?
Чтобы вспомнить это, мне опять приходится напрячься.
— Я… я искала тебя. Решила пойти с тобой в поход на выносливость.
Джесс замирает.
— Но я же нашла тебя в стороне от маршрута! Та тропа проходит гораздо ниже. Или ты не следила за метками?
— За какими метками? — удивляюсь я.
— Господи, ты что, в первый раз в походе? — изумляется Джесс. — Зачем ты вообще сюда потащилась? Это же опасно!
— А ты почему? — спрашиваю я и морщусь: слишком туго она затягивает бинт. — Так я и подумала, что ты занята чем-то опасным.
Лицо Джесс становится замкнутым.
— В прошлый раз, когда я поднималась на пик, я заметила здесь неподалеку аммониты, — наконец объясняет она. — Вот и решила забрать один. Глупо, конечно, даже безрассудно, но ты вряд ли поймешь…
— А вот и нет! Все я прекрасно понимаю! — живо перебиваю я и приподнимаюсь на локтях. О господи! Опять в голове карусель. Но я просто обязана договорить. — Джесс, я тебя понимаю. Я видела твои камни. Это… что-то потрясающее. Они бесподобны.
— Ты ложись, — убеждает Джесс. — И успокойся.
— Не хочу я успокаиваться! Слушай, Джесс, мы сестры. Самые настоящие. Поэтому я и полезла в гору. Чтобы все тебе рассказать.
Джесс с сомнением смотрит на меня:
— Бекки, у тебя на голове шишка… наверное, сотрясение мозга…
— Ну и пусть! — Чем громче я говорю, тем больнее отдается в затылке каждое слово, но я уже разошлась. — Мы одной крови. Я точно знаю! Я же была у тебя дома.
