Вероника Мелан - Аарон
Они все шли. Сами не зная куда — шагали по пыли и мелким камешкам, просто шагали вперед — навстречу горизонту. Вокруг ни строений, ни растительности — все выглядело так, будто Создатель сотворил небо и землю, а все остальное не то забыл, не то попросту не успел.
Может, когда‑нибудь успеет. Вернется сюда и сотворит…
Баал. Рен. Аарон. Они были с ней рядом — делили ее горе и радости, ее будни. Не учили жить, не упрекали, лишь молчаливо протягивали руку, когда Райна в ней так сильно нуждалась.
У нее никогда не было таких друзей.
И, наверное, уже не будет.
Скоро мелькнет вдалеке озеро, и она побежит к нему, счастливая от того, что можно завершить начатое, что можно, наконец, избавиться от опостылевших увечий, — счастливая… и несчастная одновременно.
Потому что потом все закончится. Все.
Уедет в неизвестном направлении Баал, коротко махнет ей на прощанье Рен, и повиснет неловкая затянувшаяся пауза между ней и Аароном. Плохо даже думать об этом…
Она отпустит его, отпустит вновь. Туда, откуда вырвала его своим объявлением, откуда извлекла — из привычной жизни, из теплого дома, из рук любимой женщины…
А что целовал ночью и спал рядом? Жалел. Утешал, может быть. Не важно — она все равно не решится спросить о том, что он чувствовал на самом деле. Всего лишь постарается не заплакать на прощание, пожелает удачи, а после тихо, никому об этом не рассказывая, будет ждать звонка — хотя бы одного звонка в год. Например, под Новый Год… Может, он будет ее помнить? Она была бы рада быть ему другом, рада одному звонку, одному слову — просто знанию о том, что он помнит…
И вновь вяло и тускло потечет без него ее никому не нужная жизнь.
Нет, она обманывает себя — она не сможет быть ему другом.
И вдруг навалилось ощущение, что все зря — этот поход, это озеро, шрамы… Станет ли ей нужна собственная жизнь без шрамов и вновь без него — Аарона?
Станет ли?
"Завершается одно, и начинается другое. Потому что Путь никогда не заканчивается", — покачал бы головой Майкл. И был бы прав.
Райна глубоко вдохнула и на секунду прикрыла глаза — она не может знать того, что будет и чего не будет. Может лишь верить в лучшее.
Где‑то за спиной осталась дверь в Лес, а впереди стелилось озеро. И они — всего лишь четыре точки на полотне Времени и Пространства, четыре линии судьбы, которые всегда — если повезет — могут пересечься вновь. Могут. Потому что, пока все они живы, пока существуют в одном мире, пока дышат одним воздухом — все может произойти. Все — все.
*****
Кровавая секира, руки в мозолях, усталое тело, пустая голова — конец похода. Вот и дошли до "B2Z" — секретного Уровня, на котором Дрейк собрал самые странные и недоступные простым смертным творения, — например, способное очистить душу от греха озеро…
Шуршал полами рваного плаща при ходьбе Баал, пряди его выбившихся из хвоста волос слиплись от чужой крови, покоились в ножнах отработавшие на сегодня свое длинные мечи; давил тропу тяжелой поступью Рен — привычно хмурый, усталый и молчаливый. Шагал рядом Аарон. Шел, раздумывая то об этом непонятном, похожем на недорисованную художником картину, месте, то о битве в лесу — не выигранной и не проигранной, но бесконечной (добрался ли обратно до лагеря Бойд?), то о девчонке, что шла между ними.
Вскоре она достигнет озера и окунется в него. Станет счастливой и свободной. Обнимет их на прощание, вернется домой — в прекрасную квартиру, к большим деньгам, к новой жизни, к новой себе.
Изменится ли она после? Наверное, да. Ведь ее тело больше не будут уродовать шрамы, а душу терзать старые воспоминания — после этого похода ей откроется то, что оставалось недоступным все это время, — возможность любить и быть любимой. Любимой не обязательно Аароном, но тем, кого она выберет, освободившись от мучительного проклятья в виде страшного слова "уродка".
Она не уродка. Никогда не была ей и не будет. Райна, Рейка… Чудесная девчонка, которая сумела преодолеть все препятствия, шла с ними бок о бок, не обижалась тогда, когда могла бы, решала поставленные Магией загадки, кормила их, защищала в Черном Лесу. Знала ли она сама, что спасла Рену жизнь, едва при этом не погибнув? Понимала ли, насколько доброй открылась ему, когда предложила "выкупить" Бойда?
Он не забудет. И уже не оставит ее. Даже если Райна, подобно лодочке с новыми надутыми парусами, побежит по волнам в совершенно ином направлении, Аарон будет рядом. Невидимый, молчаливый, но всегда близкий — всегда на расстоянии вытянутой руки.
А он сам… Сам он уже не сможет жить с Милкой. Не его она…
Лучше будет коротать вечера в собственном доме один, нежели с чужой под боком душой — с неродной и нелюбимой женщиной. И пусть бросают сочувственные взгляды друзья — он переживет.
Мысли оборвались, когда Райна на мгновенье остановилась, приложила руку ко лбу, вскрикнула: "Озеро! Вы видите?" — и вдруг бросилась бежать вперед — легкая, почти невесомая — навстречу счастью, навстречу собственной судьбе.
А впереди, все еще далекая, но уже различимая, блестела под лучами вынырнувшего из‑за облаков солнца поверхность озера Дхар.
*****
(Sam Smith — Writings on he Wall)
Оно блестело издали миражом, но совершенно не блестело вблизи.
Сухое.
Идеально ровный кратер — неглубокий, выложенный округлыми камнями — однозначно дно озера. Сухого озера.
Еще блестели мокрыми покатыми боками камни, грелись под неярким и белесым за облаками здешним светилом, еще парил от влаги воздух — казалось, вода исчезла отсюда только вот — вот. Минуту назад была, а теперь нет — вся до последней капли ушла под землю.
— Воды нет. Нет. Воды, — прошептала неподвижно застывшая Райна. Прошептала хрипло и очень тихо, обреченно.
Аарон взглянул на ее лицо, и у него оборвалось сердце. Потерянная, удивленная, разочарованная, бесконечно грустная — он никогда не видел такого выражения лица раньше — лица человека, которому пообещали выполнить одно — единственное желание, а после обманули. Вручили мешок, сказали: "Держи, это твой подарок", — а мешок оказался пустым. Две тесемки и пыль внутри.
Нет подарка. Извини, пошутили.
— Райна, Рай…
Он сам не знал, что хотел сказать, — лишь хотел поддержать, а она стояла и смотрела на выдавленный в земле кратер сухими глазами — неподвижная, ссохшаяся, спекшаяся в один сплошной комок из боли. И все повторяла: "Нет воды, нет воды, ее нет…"
А после по ее лицу потекли слезы — как включили. И тогда он подошел и обнял ее, дрожащую и отравленную до самой глубины души злой шуткой, едва способную держаться на ногах.
— Райна…
