Элизабет Харан - Сияние огненного опала
– Тогда я тем более должен позаботиться о том, чтобы его осудили за убийство Андро, – упорствовал Джонатан.
– Но если этого не произойдет, тогда вы и девочка действительно окажетесь в опасности, – предостерег его Уилл.
Джонатан боялся не столько за себя, сколько за Марли.
– Значит, нам нужно как можно скорее найти ее родных.
– Но что, если вам это не удастся? – спросил Корнелиус. Чем больше проходило времени, тем меньше оставалось надежд.
– Я уже сказал об этом Эрин. Если я не найду родных девочки или если она не захочет остаться у них, тогда я увезу ее в Англию.
На следующее утро Джонатан поехал в город. Он узнал, что в тот день заседание суда было назначено на два часа дня. Ему не удалось поговорить с обвинителем, но он намеревался это сделать. Погруженный в свои мысли, он ехал назад, когда его остановила женщина, показавшаяся ему знакомой.
– Привет, Джонатан, – поздоровалась она.
– Привет, – ответил он. – Мы знакомы?
– Это я. – Она огляделась по сторонам и шепотом добавила. – Клементина.
– Клементина! – удивился Джонатан.
Он оглядел ее с ног до головы. Она совершенно, до неузнаваемости изменилась: ни помады, ни румян. Скромное, простое платье и босоножки без каблука. Волосы завязаны на затылке в пучок, отчего она казалась моложе, почти девочкой. Переменились и ее манеры. Клементина держалась скромно, но с достоинством.
– Позвольте представиться, – проговорила она с улыбкой и протянула руку. – Я Кэрол-Энн Уотсон.
– Рад с вами познакомиться, Кэрол-Энн, – искренне проговорил Джонатан.
– Я навсегда покончила со своей прежней жизнью, – заявила Кэрол-Энн.
– Рад это слышать, – ответил Джонатан.
Нет, он не считал, что жизнь проститутки годилась для женщин, занимавшихся этим ремеслом на опаловых полях в Кубер-Педи. Но с Клементиной все было иначе. Она не смогла, как ее товарки, окружить себя защитной броней, и у нее всегда был несчастный вид, словно она продавала не только свое тело, но и душу. Да так оно и было.
– Как там Марли? – спросила Кэрол-Энн.
– Неплохо, точнее, даже прекрасно.
– Она живет в семье аборигенов?
– Пока еще нет. Мы приехали в Алис-Спрингс, чтобы найти ее родственников. Сначала мы побывали возле Айерс-Рок, но там нам сказали, что ее бабушка и тетки перекочевали в эту местность.
Кэрос-Энн огляделась по сторонам.
– Где же она сейчас?
– Она дома.
– Дома? Вы теперь здесь живете?
– Нет. Мы живем у скупщиков самоцветов из Кубер-Педи. Они приехали сюда ненадолго на отдых. Я сейчас ездил в город, чтобы узнать, когда сегодня начнется суд над убийцей Андро Дразана. Я хочу выступить на нем свидетелем.
– А-а, – сказала Кэрол-Энн. – Я читала о нем в газете. Я очень рада, что встретила вас, Джонатан. Хочу поблагодарить вас за то, что вы всегда хорошо ко мне относились.
– Что вы, не стоит и говорить об этом, – отмахнулся Джонатан.
– Нет-нет, стоит. Я не заслуживала такого отношения. – Кэрол-Энн не упомянула о том, что больше никто к ней так не относился. Впрочем, это было ясно и так – старатели обращались с проститутками соответствующим образом. Она взглянула на свои часики. – У вас найдется время на чашку чая?
– Да, конечно, – ответил Джонатан.
Они направились к кафе, возле которого можно было посидеть в тени. Джонатан видел, что Кэрол-Энн держалась свободно и уже не боялась скомпрометировать Джонатана своим обществом, и ему это нравилось.
– Как замечательно, что у нас появилась возможность поговорить, – сказала Кэрол-Энн. – Мне давно хотелось вам рассказать, как я попала в Кубер-Педи и занялась тем ремеслом. Но мне не хватало смелости.
– Вы не должны ничего мне объяснять, – решительно возразил Джонатан.
– Но ведь вы наверняка задавали себе такой вопрос.
– Я только видел, что вам не место в той компании, – признался Джонатан. – Вы всегда казались такой… печальной и беззащитной.
– Неудивительно, я ненавидела каждую минуту своей жизни в том городе, – угрюмо призналась Кэрол-Энн и добавила: – Впрочем, я была там не в первый раз.
«Похоже, ей всего лишь двадцать с небольшим, – с грустью подумал Джонатан. – Как ужасно, что она стала проституткой еще подростком».
– Пять лет назад я была там со своим мужем-старателем.
– Вы замужем! – удивился Джонатан.
– Я вышла замуж на Майкла в семнадцать лет, а в двадцать уже овдовела. Мой муж погиб в шахте. Мы были всего полгода в Кубер-Педи, когда к Майклу обратились два итальянца, владельцы большой шахты, и предложили ему работать у них за приличную плату. Я считала, что ему поручали очень опасные работы. Но Майкл всем доверял. Он хотел заработать много денег, чтобы мы потом перебрались на юг Австралии, к морю. Ему очень хотелось жить на морском берегу, под огромным синим небом. Вместо этого… – Глаза Кэрол-Энн наполнились слезами. – Я вожу с собой урну с его прахом, и когда-нибудь поеду с ней на юг и высыплю его прах в море.
История Кэрол-Энн тронула Джонатана. Теперь он понял причину ее грусти. Она прошла через тяжелые испытания.
– Вы столько горя видели за вашу короткую жизнь, – сказал он.
– Я до сих пор тоскую по Майклу, каждый день. Но у меня есть память о нем, моя милая дочка Микаэла, – добавила Кэрол-Энн. – Майкл так и не увидел свою дочку. Когда он погиб, ему еще не было известно о моей беременности. Она очень похожа на своего папу.
Тут Джонатан понял, почему ее так тянуло к Марли.
– Где сейчас ваша дочь? – спросил он.
– У моей матери. После смерти Майкла я вернулась в Алис-Спрингс и стала жить у моих родителей. Тогда-то я и обнаружила, что беременна. Родители поддерживали меня. Когда я перестала кормить малышку грудью, внезапно заболел мой отец. А я тогда как раз хотела искать работу. Врачи не нашли причину болезни папы, а он вскоре так ослаб, что не мог вставать с постели, не говоря уж о том, чтобы ходить на работу. Деньги, накопленные родителями, быстро кончились. Я не нашла работу, где мне платили бы столько, чтобы я могла кормить всю семью. Папе были нужны дорогие лекарства. Тогда я сказала, что найду работу в Кубер-Педи и буду присылать им деньги. Родителям не понравилось, что я хочу уехать, но выбора у меня не было. Вот я и оставила у мамы Микаэлу. Ах, как я скучала без нее!
– А что думали ваши родители? – осторожно спросил Джонатан.
– Они думали, что я работала в греческом ресторане и что добрые хозяева хорошо мне платили. Они верили мне, пока однажды, когда я их навещала, мама не обнаружила у меня на теле синяки. Сначала она решила, что меня побил владелец ресторана, и ужасно возмутилась. Даже хотела обратиться в полицию, так что мне пришлось рассказать ей всю правду. К счастью, папа не знает об этом, иначе у него разорвалось бы сердце. Вы должны знать, Джонатан, что я ненавидела это ремесло и была в страшном отчаянии.
