Кэтрин Николсон - Шелк
Дион рассмеялся и сунул руку в глубокий карман.
– Вот… я прихватил на всякий случай. – Он торжественно продемонстрировал толстые шерстяные носки. – Ирландцы всегда носят с собой лишнюю пару.
Жанна и опомниться не успела, как Дион стащил с нее сапоги.
– Сначала надо согреть ступни, – скомандовал он тоном бывалого путешественника.
Жанна вытянула ноги поближе к огню и пошевелила пальцами. Это далось нелегко: они превратились в ледышки. А на колготках – о ужас! – появилась дыра. Жаль, что она не догадалась прихватить с собой лишнюю пару.
Тем временем Дион надел носки на две палочки и осторожно поднес их к огню, потом снял один, прижал к щеке и, удовлетворенно кивнув, ловко натянул Жанне на ногу.
– Ну как?
– Прекрасно. – Жанна зажмурилась от удовольствия. Ее закоченевшие ноги, казалось, погрузились в раскаленный тропическим солнцем песок.
Дион закопал в угли оставшиеся картофелины.
– Мы съедим их на завтрак. Вместе с рыбой, которую я поймаю. – Заметив выражение ее лица, он рассмеялся. – Незачем себя обманывать. Ты проснешься голодной. Ну-с. – Дион вытер руки и откинулся на мешках. – Печеная картошка, костер и хорошая беседа – что еще нужно человеку?
Жанна вздохнула. Если бы все в жизни было так просто!
– У вас проблемы, мисс Браун?
– Пожалуйста, не называй меня так. Дженьюри – плохое имя, а Браун еще хуже.
Может, это и хорошо, что Дион над ней подшучивает, но кто-то же должен оставаться серьезным.
– Ну, не знаю. – Его глаза лукаво блеснули. – А если бы твоя фамилия была Гейл или Сейл…
– Не смейся надо мной, – сказала Жанна и невольно улыбнулась. – Даже моя мать не позволяла себе этого. – Она тут же пожалела о своих словах и умолкла, испытывая неловкость под пристальным взглядом Диона. В мерцающем свете пламени невозможно было понять выражение его глаз.
– Она очень ненавидит тебя?
– Разумеется, нет, – резко ответила Жанна и с ужасом почувствовала, как на глаза у нее снова наворачиваются слезы. Теперь она поняла, почему чуть не расплакалась там, на тропинке. Ведь такое бывало уже много раз: дорога, ведущая в никуда, открытая дверь, за которой ничего нет. А может, она просто устала, и дым попал в глаза. – Она… – Жанна сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – По-моему, она не хотела, чтобы я появилась на свет. Я всегда это чувствовала. Она так терла меня мочалкой, – из ее груди неожиданно вырвался странный звук: не то сдавленный смешок, не то всхлипывание, – будто надеялась, что я растворюсь и исчезну.
– О, Дженьюри. – Голос Диона вдруг стал глухим и нежным, как рокот волн. – Как печальна жизнь! Бедная твоя мать! Сколько она потеряла из-за того, что не любила тебя.
Жанна опешила. Такая мысль никогда не приходила ей в голову. Неужели ее мать тоже идет по дороге, ведущей в никуда? Она недоверчиво глянула на Диона. У него прямо-таки дар все ставить с ног на голову. Как будто мир от этого покажется лучше и разумнее!
– А твоя мать? – Она вдруг сообразила, что почти ничего не знает о семье Диона. – Какая она была? Тот пожал плечами:
– Не знаю. Она родила меня чуть ли не в пятьдесят и умерла через пять дней. Меня выкормила сестра… вместе со своим первенцем.
– Это смахивает на кровосмешение…
Дион улыбнулся:
– Наверное, ты права. Сестра была мне матерью, а племянница – сестрой… Я вырос, считая всех женщин родными! Но сестра не ошиблась. Меня принимали за ее ребенка, и это хорошо: ведь мамин муж умер за десять лет до того, как я появился на свет.
Жанна вытаращила глаза.
– Так кто же был твоим настоящим отцом?
– Наш постоялец, кто же еще? Бедному парню было всего семнадцать, и он намеревался посвятить себя церкви.
– Церкви? – пискнула Жанна. Дион улыбнулся еще шире.
– Ты шокирована? И напрасно. А мне все это даже нравится. Совсем мальчишка, он был одинок и наверняка тосковал по своей собственной матери. Полагаю, мой отец стал в результате очень даже неплохим священником.
– Значит, тебе это кажется естественным?
– Абсолютно. Все в природе вещей.
В полумраке Жанна видела, что Дион улыбнулся. Удивительно, что, несмотря на пристрастие к сладкому, у него идеальные зубы. Вдобавок он сын священника. Да, похоже, она все-таки не ошиблась насчет рогов…
– По-моему, это нехорошо, – заявила Жанна, с трудом пытаясь привести в порядок смешавшиеся мысли. – Пятьдесят лет и семнадцать… почему он не выбрал свою сверстницу?
– Два девственника. – Дион легкомысленно рассмеялся. – Это безнадежно. Из сырых веток костра не разведешь.
Он задумчиво посмотрел на Жанну. Та, почувствовав неловкость, переменила позу, от всей души проклиная сено, предательски шуршавшее, стоило ей шевельнуться.
– Ну, у тебя, наверное, с этим проблем не было.
– Да, с тех пор, как мне минуло пятнадцать.
– Ты был влюблен?
Жанна попыталась представить Диона влюбленным, но безуспешно. Зато она не сомневалась, что в пятнадцать он был почти таким же, как сейчас, только ростом поменьше. И на подбородке еще не выросла щетина.
– Конечно, – кивнул он с глубокомысленным видом. – Ведь мне было пятнадцать лет.
– А девушке? – сурово спросила Жанна. Ясное дело – тоже несовершеннолетняя!
– Я хотел жениться, но ее родители были против. – Дион философски вздохнул. – Ее отец сказал, что лучше обручиться с ветром, и, в общем, он был прав.
– Ты не из тех, кто женится?
– Ну почему же. – Глаза Диона смеялись. – Ради Бога! Если некая кинозвезда сделает мне предложение и все это будет заснято на цветную пленку, я очень серьезно подумаю об этом…
– Ты имеешь в виду меня? – Жанна немного успокоилась, видя, что разговор принял шутливый оборот. – Я вовсе не знаменитая актриса и вряд ли когда-нибудь ею стану. – Тут она вспомнила о предстоящих съемках, и лицо ее омрачилось. – В этом фильме есть одна сцена… с Иденом…
– Любовная сцена, если я не ошибаюсь?
Жанна бросила на него испытующий взгляд. Как Дион догадался? Неужели ее видно насквозь?
– Да… всякие там поцелуи. – Жанна пожала плечами, изображая полное равнодушие. – По-моему, люди придают этому слишком много значения.
Дион расхохотался:
– Тебе нужно попрактиковаться, вот и все.
– Практика здесь совершенно ни при чем, – заявила она со всем достоинством, на которое только способна женщина, вынужденная нарядиться в мужские носки. – А ты знаешь, что в некоторых странах вообще не принято целоваться?
«Это похоже на цитату из книги», – вдруг подумала Жанна и смутилась.
– Но что может быть более естественным? Целуются все: собаки на улицах, крысы в норах, даже младенцы в материнском чреве. Ты только представь. – Глаза Диона блеснули. – Говорят, будто крысята от одного помета запоминают друг друга на всю жизнь, хотя они разбегаются в разные стороны, едва успев родиться. Поцелуи остаются в памяти навеки. Когда ты пробуешь на вкус губы незнакомца, возникает столько вопросов! Кто ты? Откуда? Куда идешь? Друг ли ты мне? Да, – торжественно кивнул Дион. – Поцелуй – важное дело. Вопрос жизни и смерти.
