Наталия Миронина - Новая хозяйка собаки Баскервилей
– Мам, ты говорила, что три дня назад делала.
– Ну и что, я не все успела.
Теперь в том, что говорила мама, Катя обнаруживала массу противоречий, нестыковок и откровенной лжи.
– Я тебе звонила целый день! Ты не отвечаешь, я волнуюсь. Ну хоть перезвони мне потом!
В ответ она получала три разных объяснения с разницей в пять минут. Катя махнула рукой – у мамы роман, и с этим ничего нельзя было поделать. Разве только порадоваться.
– Гектор как поживает? – Евграфов чуть повернул голову. Собаку он любил, но порядок и чистоту в своем огромном внедорожнике любил еще больше.
– Не волнуйтесь, все нормально. Слюней мы напустили чуть-чуть. – Катя потрепала сидящую рядом собаку. На Гекторе красовались новый ошейник и поводок. – Вот, друг мой, кто же знал, что мы еще раз поплывем с тобой на корабле? – вздохнула Катя, а Наталья Владимировна добавила:
– Не могли в теплую погоду его провести. Надо было осени ждать!
– Мам, ну Юра же плохо себя чувствовал! Операцию делали!
– Не волнуйтесь, все нормально там будет. Погода все-таки еще хорошая. Люди вокруг профессиональные. Я тут кое-с кем разговаривал…
– Служили вместе? – как-то по-свойски осведомилась мама. В ее голосе слышалась гордость.
К причалу они подъехали за десять минут до отплытия. Катя уже знала, что владелицу яхты поставили в известность и что она согласилась заменить команду на военных моряков, только попросила аккуратнее обойтись с дорогими витражными стеклами на дверях кают-компании.
– Мы там не лезгинку танцевать будем, – сухо заметил в ответ следователь.
– Вы ее про собаку спросите, – шепнула Катя ему, но он уже отключил телефон.
– Надоела псина?
Катя растерялась. К собаке так все привыкли, что смирились с ее страшным видом, дурным характером и нежеланием слушаться.
– Да вроде нет…
– Ну а тогда зачем напоминать? Забавный он все-таки, – неискренне сказал следователь.
– Так, вы из машины не выходите, дальше мы сами. Вон следователь стоит, нас ждет. Уезжайте, – скомандовала Катя, – а то я себя ощущаю первоклашкой. Родители в школу привезли.
– Хорошо, – быстро согласился Евграфов, – не будем тут мозолить глаза всем. Удачи тебе, Катя.
– Дочка, целую, веди себя аккуратно.
Катя вышла из машины, подхватила Гектора за поводок и направилась к трапу.
Катя взошла на борт яхты, подпихивая Гектора под округлившийся зад.
– Дорогой, сам виноват, не надо было ввязываться в такое рисковое дело. Терпи, – приговаривала она.
Новая команда, состоявшая из бравых молодых людей с квадратными шеями, с молчаливым удовольствием наблюдала за процессом посадки. Только капитан и его помощник с чисто морской галантностью поприветствовали пассажиров.
– Такая женщина на борту – к удаче!
– Спасибо, но на этом борту женщины уже были. И, как видите…
– Ну… – на лице капитана проскользнула ухмылка, – ну то совсем другое дело. У нас там до сих пор вмятины от каблуков-шпилек.
Катя с Гектором погуляли по палубам и направились в свою каюту.
Каюта была та же. И точно так же Гектор стащил с диванов маленькие подушки и покрывало с большой постели. И Катя на него цыкнула, а наглый пес улегся на всю эту гору текстиля с точно таким же видом, с каким проделывал это несколько месяцев назад. Катя быстро развесила платья в шкаф. То самое роскошное, купленное накануне первой поездки, она опять взяла с собой. «Вот, декорации восстановлены. Осталось собраться всем действующим лицам». Она посмотрела на себя в зеркало и нашла, что ее внешний вид вполне отвечает поставленной задаче – решительная женщина на пороге важных событий.
В дверь постучали, когда яхту сильно качнуло и она, легко толкнув бортом воду, отошла от пристани.
– Да, войдите! – крикнула Катя.
– А у вас каюта лучше, чем у меня, – Юра оглядел помещение.
– Это потому, что я живу с собакой. А вы один. И потом, вы здесь на работе. А я – на отдыхе. По приглашению.
Юра удивленно посмотрел на Катю:
– А, в роль вживаетесь.
– Ну да. Странное ощущение. Вроде бы все так же, но не так.
– Ничего удивительного. Ничего похожего в этом мире нет. И потом, я вот, например, совсем по-другому выгляжу, – Юра пошевелил больной рукой.
– Да, выглядит как-то щеголевато. И вообще вы такой… значительный, загадочный… Как… Как Грушницкий или Печорин…
– Катя! У вас по литературе была двойка?
– Нет, твердая четверка. Но я не помню детали.
– Грушницкий правой рукой опирался на костыль. Левой ежеминутно крутил усы.
– С ума сойти, как вы все помните!
– Да, вот только нужных вещей не помню.
– Ничего страшного. Мы с вами здесь это наверстаем. Вы в той же каюте, что и прежде?
– Да. Ну что, пойдемте на палубу. Наш круиз начался. Я разговаривал со следователем. Мы с вами повторим все, что делали тогда, за редким исключением. С вашей собакой будут гулять его люди. А на берег мы сойдем только два раза. В том городке, где обедали тогда, и на полуострове, который до сих пор не затопили. Хотя читал, что естественные процессы уже сделали свое дело – вода подступила вплотную к лесу.
– Жаль.
– Вы уже говорили это. Тогда. В прошлый раз.
– Ну у нас же здесь реконструкция событий!
– Да, вы правы. Ну пошли.
Катя и Юрий вышли на палубу. «Мама была права. Не лето уже». Катя поежилась. От воды шел холод, хотя солнце еще было высоко.
– Теперь так и будет. Холодные ночи, жаркий день. А на воде будет зябко и неуютно. Я очень хорошо помню такие дни. Отец брал нас иногда на рыбалку и на охоту. Правда, это было редко. Но если случалось, то становилось праздником. И этот воздух, пахнущий землей и листьями, я запомнил. Впрочем, я рыбак никакой. А уж тем более охотник.
– Зачем же ездите?
– Работа. Это часть работы. Иногда так решается очень много важных вопросов. И это не выдумки. Отец тоже ездил не с друзьями, с нужными людьми.
– И что же вы, дети, там делали?
– Нет, когда ездили мы – больше никого не было. Только он, Вадим и я.
– Вы дружны с братом. – Катя вдруг вспомнила, что за все время Вадима она видела всего лишь несколько раз.
– Не знаю. Мы всегда были соперниками. Но не явными. А такими, с кукишем в кармане. Впрочем, надо быть справедливым, это в большей степени относится ко мне. Я и Алю увел у брата из-за этого. Мне тогда, когда он ее опекал и, конечно же, был влюблен в нее, хотелось насолить брату.
– Зря это вы.
– Еще как зря. Она была совсем девочка, только школу окончила, стала студенткой, жила вдалеке от дома. У нее опора была – только он, Вадим, и мать. Но мать очень властная, строгая, не допускающая сантиментов. Вадим же был всегда неразговорчив, немного сумрачный. И тут появляюсь я – весь такой яркий, веселый, бравый! Как из песни – «Король оранжевое солнце».
