Джуди Кэролайн - Мэгги и Джастина
Он озорно улыбнулся:
— А вы считаете, что три дня слишком малый срок для того, чтобы испытать такие чувства? Не забывайте о том, что мы с вами находимся в таком возрасте, когда слишком затянувшиеся переживания могут только навредить.
— Но ведь это же глупо. Глупо и смешно. Да, вы правы, мы с вами пожилые люди, но ведь это же не значит, что нужно так торопиться.
— А почему, почему нет? — с жаром воскликнул Джозеф. — Если мы не сделаем этого сейчас, то следующего раза может просто не быть.
Хорошо еще, что из-за алых отсветов костра, издалека падавших на ее лицо, Джозеф не видел, как она покраснела.
Смешно сказать — Мэгги чувствовала себя девчонкой, которая боится продемонстрировать свою любовь только потому, что еще слишком молода для этого. Ведь ей пришлось столько пережить, перенести, а она по-прежнему стесняется.
— Нет, я так не могу, — отказывая самой себе и Джозефу, сказала она, — так не должно быть, так не бывает. Только, ради Бога, не обижайтесь, Джозеф. Но в этом есть какая-то неправильность.
— Какая неправильность?
— Не знаю. Не могу объяснить. Когда мы встретились с вами впервые, я даже не смела об этом думать, а теперь, когда все это произошло…
Ее волнение нашло исход в безмолвных слезах: почти неслышимые и незримые, они покатились по ее щекам. Бок о бок в ее душе лежали два почти противоположных чувства: снова зарождавшаяся любовь и страх. Она отдавалась то одному, то другому без всякого перехода.
— Я не знаю, не знаю…
— Послушайте, Мэгги, — с нежностью сказал Уилкинсон, — выходите за меня замуж.
После этого она разрыдалась и, закрыв лицо руками, отвернулась.
— Что вы делаете со мной, Джозеф? Я не могу так, не могу… Это слишком тяжело.
Он подошел сзади, осторожно обнял ее за плечи и прижал к себе. Мэгги почувствовала, как в душе ее всплывают воспоминания о близости с Ральфом. Это было почти то же самое, и от этого ей было еще больнее. Правда, Ральф говорил ей о том, что не может быть с ней рядом, потому что душой и телом всецело принадлежит Богу, а Джозеф предлагает ей совершенно другое.
— Поймите, Мэгги, — торопливо говорил он, — я всегда старался быть разумным, я всегда пытался сдерживать свои эмоции, я хотел быть рассудительным, трезвым и, наверное, всегда так и поступал. Но сейчас я уже не могу сдерживаться. Мне осталось не слишком много времени для того, чтобы быть скупым на выражения чувств. Хотите, я сейчас стану перед вами на колени и буду умолять вас, чтобы вы не отвергли меня, не разбили мне сердце?
Он говорил, а она задумчиво смотрела на него полными слез глазами, и весь ее вид показывал, что она готова согласиться с каждым его словом.
— Да, я всегда мечтала о чем-то в этом роде. Таком красивом, радостном и неожиданном. Я никогда не просила у жизни слишком много. Честно, я всего лишь хотела дом, и чтобы рядом был человек, который любит меня. Я так старалась! Почему же у меня все отняли? Чего мне было еще ждать от жизни? Еще один одинокий день и одна одинокая ночь?! Мне много лет. Я хочу жить на земле, где нет проблем. Конечно, такая земля есть, а иначе зачем люди верят! И вот теперь появились вы, такой красивый и жизнерадостный. Мне очень хорошо с тобой и я боюсь в это поверить…
Джозеф хотел ей ответить, но в это мгновение до их слуха от костра донеслось не слишком стройное пение. Это был тот же самый сиплый дрожащий фальцет, который совсем недавно поведал о королеве и ее отчаянном возлюбленном.
Сказал он: «Я счастлив, когда ты со мной.
Ответь, ты согласна ли быть мне женой?»
И вот уже слышен веселый трезвон,
И в церковь с невестой торопится Джон.
А после ее целовал, миловал,
«Нет лучше на свете, чем ты», — он сказал.
32
Слова прозвучали словно издевка. И в то же время они принесли такое облегчение и успокоение, что Мэгги и Джозеф одновременно рассмеялись.
— Ну, вот видите, — сказал он, — все складывается так, что вы должны поверить в мою искренность; конечно, если я таким образом врываюсь в вашу жизнь, нарушаю ваш покой, вы вправе сразу же отказать мне. Вам достаточно только сказать «нет», и я навсегда исчезну.
Она долго молчала, а потом наконец прошептала:
— Вы требуете от меня невозможного. Вы же знаете, что я не смогу отказать вам, Джозеф. Но я не могу сказать «да».
— Но ведь вы не говорите «нет»? — с надеждой спросил он.
Она посмотрела куда-то вдаль, в пространство, как бы надеясь найти там ответ. По щекам ее покатились слезы. Увидев, что она плачет, он обхватил ее за плечи.
— Черт возьми! — внезапно воскликнул он. — Я совсем забыл о том, что сегодня будет лунное затмение! Взгляните, Мэгги.
Она подняла голову. И действительно, на нижнем крае луны возникло коричневатое пятно. Затмение началось. Мэгги проходила взором вдоль и поперек по этой дальней стране — по Заливу Радуг, мрачному Морю Кризисов, Океану Бурь, Озеру Снов, обширным циркам и удивительным кратерам. Ей стало мерещиться, будто она путешествует на луне среди этих диких ландшафтов, стоит на ее полых внутри горах, пробирается по ее пустыням, спускается в ее долины и на высохшее дно ее морей, восходит на края ее потухших вулканов. Луна стала постепенно гаснуть, тень на ней заметно расширялась, а потом наконец все погасло.
Мэгги охнула от внезапно охватившего ее благоговейного ужаса и, сама того не замечая, прижалась к Джозефу. Он заключил ее в объятия, и вот так, обнявшись, они стояли посреди темного луга до тех пор, пока сияние лунного света снова не озарило небо.
— А что вы сказали своим парням? — неожиданно спросила Мэгги. — Почему они не маячат, как обычно, у вас за спиной?
Уилкинсон рассмеялся:
— Я сказал, что у них сегодня выходной. Ну, в общем, дело даже не в этом. Просто здесь никто не знает о том, кто я такой. А потому бояться нечего. Послушайте, Мэгги, по-моему, стало немного прохладно. Не пойти ли нам в машину?
— Да, становится холодно. И нам уже пора возвращаться в Дрохеду. Если вы, конечно, собираетесь остаться там до утра.
— Ну разумеется. Я непременно воспользуюсь вашим гостеприимством. Что касается моих слов, то я, разумеется, не стану вас торопить. Меня вполне устраивает то, что вы сказали. Мое предложение остается в силе, и вы можете воспользоваться им в любую минуту, вам стоит лишь сказать мне «да», и я тут же буду рядом. Надеюсь, что ваша семья не станет возражать, если вы примете мое предложение.
— Я слишком самостоятельна, — задумчиво сказала Мэгги, — не думаю, что кто-нибудь из них станет возражать. Но сейчас дело не в этом.
