Анджела Дрейк - Дитя любви
Джорджиана что-то лениво пробормотала.
— Когда Тэра родила Алессандру, ты была очень несчастна, — мягким, монотонным голосом вещал Дейнман. — Ты была так несчастна, что украла у Тэры девочку и увезла ее с собой. — Тело Джорджианы сильно дернулось. — Та часть твоего сознания, которая чувствует боль и стыд, забыла о том, что ты сделала, — продолжал Дейнман. — Но теперь ты вспомнишь. Ты вошла в сад, где никого не было, и утащила Алессандру. Это было очень опасно. И очень плохо.
Дейнман вновь пережил то страшное утро. Ему позвонил обезумевший Ксавьер и заставил поехать на поиски Джорджианы.
Дейнман вспомнил, как они нашли Джорджиану на кухне коттеджа в Корнуолле, где та в детстве проводила каникулы. Годовалая Алессандра была заперта в спальне наверху. Визг ребенка разносился по всему дому. А Джорджиана стояла на кухне как зомби и окровавленными пальцами лениво касалась лезвия хлебного ножа.
Тем временем Тэра лежала в лондонской больнице. В результате аварии ее позвоночник получил незначительное, но роковое повреждение. Сол гнал «порше» как сумасшедший, желая поскорее узнать о судьбе дочери. Тогда-то Тэра и потеряла свое виртуозное мастерство. А вместе с ним и ребенка, которого носила. Своего второго ребенка, ставшего причиной помешательства Джорджианы.
— Джорджиана, тебе причиняет боль то, что у Тэры будет ребенок, — с напором сказал Дейнман. — Тебя очень злит мысль, что у нее ребенок от Сола. Это так злит тебя, что тебе хочется причинить ответную боль. Так?
— Да.
Он гладил ее руку.
— Я могу это понять, Джорджиана. Я не сержусь на тебя за эти плохие чувства. Ты же знаешь, что я люблю тебя, правда?
— Да.
Он продолжал гладить ее руку.
— Я хочу, чтобы ты слушала еще внимательнее. Ты опять почувствуешь боль. Когда ты украла маленькую Алессандру, ты не хотела убивать ребенка, которого Тэра носила в себе, но это случилось. Из-за того, что ты сделала, ребенок Тэры умер. И теперь ты снова пытаешься причинить Тэре боль. Если она потеряет это дитя, Сол решит, что ты виновата в смерти еще одного ребенка. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Да, — прошептала она.
Лицо Джорджианы сморщилось так жалобно, что теперь его можно было представить лицом старой женщины.
— Ты не хочешь отвечать за еще одну смерть?
— Нет. — Ее глаза блестели от слез.
— Ты должна оставить Сола и Тэру в покое. Теперь у тебя другая жизнь. Лучшая жизнь. У тебя есть муж, который любит тебя и заботится о тебе больше, чем это делал Сол. Так?
— Да.
— Ты чувствуешь боль, Джорджиана? Боль оттого, что причинила страдания другим людям?
— Да.
— Скоро я разбужу тебя. Ты будешь помнить, о чем мы говорили. Ты будешь думать об этом и вспомнишь, что именно пообещала мне. Ты почувствуешь боль. Но ее будет нетрудно вытерпеть, потому что ты вспомнишь, что я понял, почему ты сделала то, что сделала, и что я не виню тебя. Ты не злой человек, Джорджиана. И я прощаю тебя за то, что ты сделала.
— Да.
— Но ты должна оставить Сола и Тэру в покое. — Он помолчал. — Скажи мне, что ты должна сделать.
Низким, ровным голосом она повторила слова мужа.
Дейнман взял ее руки в свои.
— Теперь мы вдвоем пройдемся по саду. А потом поднимемся по ступеням. Выше и выше, пока ты не проснешься. А когда ты проснешься, то почувствуешь себя умиротворенной и отдохнувшей. И я буду с тобой.
Он медленно вернул ее к действительности, в живой мир сознания.
Она открыла удивленные глаза, улыбнулась и протянула к нему руки.
Дейнман размышлял, насколько полно разум Джорджианы усвоил его указания и сколько раз придется повторить сеанс гипноза, чтобы установка стала незыблемой.
Прижавшись щекой к щеке Джорджианы, Дейнман улыбнулся и подумал о предстоящем звонке Ксавьера. Он скажет ему, что дело сделано, и посоветует Тэре поискать другие развлечения вместо беременности.
ГЛАВА 28
— Я хочу сказать, что ты никогда не должна покидать меня, — промолвил Рафаэль, едва она открыла глаза. — Никогда!
Алессандра жадно потянулась к нему, все еще одурманенная сладким сном, в котором снова пережила любовный акт, последовавший за их воссоединением.
Прежде чем поведать о семейном совете Савентосов, прежде чем поделиться своими планами на будущее, прежде чем пообещать, что он больше никогда не допустит повторения прошлого, Рафаэль уложил ее в постель и губами, руками и телом сказал, что любит ее.
— Я хочу ощущать тебя, — выдохнула Алессандра, прижимаясь к его крепкому нагому телу. — Хочу обонять тебя, вдыхать твой запах…
— Ты меня замучаешь, — проворчал он, качая головой. — Должно быть, ты думаешь, что у меня выносливость быка.
— Не думаю, а знаю, — прошептала она, обольстительно приоткрывая губы и забираясь под него.
Рафаэль знал, что ей нравится быть под ним; она наслаждалась весом его большого тела, давящего, удерживающего, закрывающего все, кроме их любви. И он был без ума от этого выражения зрелой женственности.
Алессандра вздохнула, широко раздвинула ноги, выгнула спину и впустила его в себя.
Она начала стонать. Рафаэль зажал ей рот ладонью.
— Тише, любовь моя! Твои родители подумают, что я тебя насилую.
— Вот именно, — прошептала Алессандра в благоговейной признательности, когда на нее накатила волна экстаза, возносящая ее к невиданным высотам.
За завтраком Алессандра не хотела хвастаться Рафаэлем как лучшим призом из всех, которые ей доводилось выигрывать.
Но это было почти невозможно. В очень английской атмосфере ее дома Рафаэль выглядел еще более романтично и экзотично, чем прежде. Экзотичной была не только его внешность, но и поведение.
Даже в присутствии родителей он продолжал смотреть на жену долгим глубоким взглядом, как будто впивая и медленно смакуя ее. Один или два раза он поднимал руку, чтобы коснуться ее лица, и шептал:
— Моя Сандра…
Тэра, посвежевшая после сна и довольная неожиданным поворотом событий — точнее, внезапным приездом Рафаэля, — радовалась возможности сыграть роль живой, энергичной хозяйки дома. Но еще больше она радовалась вновь обретенному счастью дочери.
Разговаривая, разливая кофе и фруктовый сок, Тэра настороженно следила за молодой парой. Их взгляды говорили о таком единстве и такой нежности, что Тэру пронзила острая боль. Видно, они с Солом действительно утратили что-то самое главное…
Сол позавтракал раньше и быстро уехал, пообещав вернуться через несколько часов к праздничному семейному ланчу.
Я поверю в это только тогда, когда увижу своими глазами, подумала Тэра.
