Галина Врублевская - Женское начало
– А я теперь без него, как без рук.
И как бы подтверждая слова Павла, в его кармане зазвонил телефон – мелодией, напоминающей солдатскую побудку. Дети испуганно заревели.
Павел отошел на шаг:
– Слушаю. Когда? Он выкарабкался? Да, через полчаса буду.
Яна поворачивала ключ в своей двери, абсолютно не вслушиваясь в чужой разговор – ей надо было поскорее раздеть детей, пока они не вспотели.
Павел спрятал трубку в карман и удрученно сказал:
– Представляешь, Яна, какая штука! На Олега Котова совершенно покушение. Злоумышленники среди дня проникли прямо в хоспис.
– Он жив?
– Адвокат его звонил, пуля чуть-чуть задела. Наверное, его припугнуть хотели. Он вызвал нотариуса, Катю и зачем-то меня. Надо ехать.
– Поезжайте, Павел! Занимайтесь своими делами.
Павел отметил это холодное «поезжайте». Яна определенно отвергает его общество, перешла на «вы». Она тем временем уже вкатила коляску в прихожую и закрыла за собою дверь.
* * *В палате, где медленно угасал Олег Котов, все ждали только Павла. У больного не было сил радоваться, того, что он избежал пули – он и сам уже торопил свой конец, желая избавиться от мучений. Нелепый выстрел он воспринял как знак того, что надо срочно завершать земные дела. С этой целью и были приглашены близкие и нотариус.
Павел увидел умирающего и испугался: Котов казался абсолютно плоским под тонким байковым одеялом. Голова и лицо его были перебинтованы, будто у египетской мумии, и душа общалась с миром только через узкие щелочки для глаз и рта. В вену под ключицей была воткнута игла, прилепленная к телу пластырем, и через нее по прозрачной трубочке, свисающей с капельницы, в сосуды медленно вползал питательный раствор. Олег уже неделю не мог принимать пищу самостоятельно. Так же трудно ему было разговаривать. Да и соберись Олег с силами, он не стал бы говорить присутствующим, что узнал человека, наставившего на него в палате пистолет. Сейчас этот господин занимался криминальной вырубкой леса в области и гнал древесину за границу, а когда-то именно он, втянув в свои делишки Котова, переправлял из Финляндии в Россию синтезированные наркотики. Нынче, прослышав о смертельной болезни давнего подельника, лесоторговец решил завладеть легальной сетью магазинов, принадлежащих Котову. Розничная торговля – удобный способ отмывания денег, полученных от продажи леса. Однако физически устранять Котова этому человеку было невыгодно: возникло бы слишком много хлопот с переоформлением собственности – ему выгоднее было заручиться подписью еще живого коммерсанта. Он дал умирающему сутки на раздумье, но в эти сутки больной решил обыграть его, упредить действия противника.
Судьба жены мало интересовала Котова – он и прежде не слишком считался с ее интересами, а после того, как Катя стала спиваться, и вовсе махнул на нее рукой. Но сын – это святое! Уходя в неведомые дали, Олег знал, что на земле остается его продолжение, и о нем хотел позаботиться перед смертью. Вокруг больного в почтительном ожидании стояли все приглашенные.
– Паша, – гнусавый голос вырвался из уродливой щели, бывшей когда-то ртом несчастного, – я прошу тебя стать опекуном Костика до его совершеннолетия, а лучше – до получения им высшего образования.
– Ты уверен, что я проживу еще двадцать лет? – усмехнулся Павел.
– Я уверен в тебе. Я собираюсь перевести на Костика все движимое и недвижимое имущество, а тебя наделить полномочиями распоряжаться им, пока ребенок мал.
– Боюсь, что тогда я стану следующей мишенью для твоих конкурентов.
– Не станешь. Нотариус составит бумаги так, что твоя смерть будет невыгодна врагам. Но они, конечно, тебя в покое не оставят.
– И я о том же. А потом: меня от всей этой торговой сети, и от твоих магазинов просто воротит.
– От магазинов ты со временем избавишься, тебе помогут адвокаты. Я бы и сам продал торговый бизнес, но времени уже не остается. Значит так: вырученные от продажи бизнеса деньги переведешь за границу, откроешь счет на Костика. Особняк в Комарово и конюшни тоже перепишу на тебя, я велел приостановить сделку по их продаже.
– Олежка! А как же я? – напомнила о себе Катерина. Она сжала руки в замок, чтобы не расплакаться.
– Ты все равно, милая, спустишь наследство на пьянки, – просипел Котов. – Ну, если сумеешь обольстить Ватагина – благословляю. Возьмешь Катьку в жены, Паша? Мне говорили, что Яна тебе отставку дала.
– Надеюсь, это условие в договор не войдет? – угрюмо обронил Павел.
Он уже начал свыкаться с мыслью, что на него будет возложена новая миссия – вести по жизни младшего Котова. Нотариусы тут же подкорректировали составленные договоры и дали подписать участникам соглашения. Павел получил в дар конюшни, все остальное имущество передавалось ему во временное управление.
– Олег! – Катерина стояла на коленях перед кроватью мужа, уронив голову и руки на одеяло. – Ты не можешь оставить меня нищей! Я подам в суд!
– Тебе отойдут фарфоровые безделушки, так и быть. Они тоже потянут на приличную сумму. Запишите, ребята, – просипел Котов своим помощникам. – Ты же у нас была когда-то искусствоведом, так что, тебе и карты в руки: исследуй, изучай, а можешь и продать, и пропить, как пожелаешь.
Олег устало прикрыл глаза, чуть видные сквозь бинты, и замолчал, набираясь сил для завершения разговора.
– Пашенька, уговори его, – метнулась к новому управителю Катерина.
Но Павел отвернулся, не желая вмешиваться в сложные отношения супругов. Однако в следующий момент, коснувшись ее плеча, заставил приподняться и, обнадеживая, сказал:
– Успокойся, Катя. Я тебя без средств не оставлю.
– Эта парочка неплохо смотрится, – посмотрев на присутствующих, попытался пошутить Олег. Но шутка прозвучала горько, поскольку замотанное в бинты лицо оставалось неподвижным. Олег стал серьезным и продолжил. – Если бы мне дали шанс, я на все бы согласился: пошел бы в грузчики, убирал бы сортиры, даже бабой готов стать.
– Олег, ты не хочешь облегчить душу? – вдруг предложил Павел, с жалостью глядя на забинтованную мумию. Он знал, что в иных ситуациях, утешения бесполезны. – Я видел рядом с больницей часовенку, могу сходить за священником.
Котов нащупал на груди огромный крест и, задумавшись, молчал. Присутствующие на подписании договоров люди потянулись к выходу.
– Да, да. Но это потом… Паша, задержись… – попросил Олег. – Я хочу еще сказать тебе…
Олег, часто прерываясь, начал говорить о том, что тяжким грузом лежало на его совести. Павел нахмурился, затем остановил его:
