Наталия Гуревич - Осенний Донжуан
- Здоров, видимо, был твой дед по деревьям лазать, - заметила Чуча.
- Он вообще был очень здоров, - сухо отозвалась Алена.
- Ну, не злись, - сказала Чуча, смягчив тон. - Есть такие благословенные характеры, которым солнце светит - и ладно, и хорошо. Они и в концлагере будут жизни радоваться. Мои дед с бабкой прожили, как кошка с собакой. Однако ж после смерти деда бабка не протянула и месяца, хотя особых проблем со здоровьем у нее не было. Думаешь, она от любви умерла? Скажешь, что за видимой грубостью скрывалась чистая преданность? А по мне, так она собственным ядом захлебнулась, поскольку после смерти деда не на кого стало выливать его… Нет, примеры из жизни не могут доказывать существование любви. Так же несостоятельны, как книжные истории. Книжные истории - проекция авторских представлений о предмете. Примеры из жизни, заметьте, из чужой жизни, - это объяснение чужих движений по собственному домыслию. Откуда нам знать, что оно соответствует истине?
- Что же, по-твоему, может служить доказательством? - раздраженно спросила Алена.
Чуча развела руками.
- Личный опыт, моя дорогая, только личный опыт. Есть у тебя личная история про любовь такую, чтоб на века? Нет? То-то. Настоящая любовь - как привидение: все о ней говорят, никто не видел. Сказано в семнадцатом веке господином де Ларошфуко. Может быть, хватит уже морочить себе голову?
- Нет уж, я буду морочить себе голову! - воскликнула Алена, совсем покрасневшая от досады.
- Ну, это как угодно, - ответила Чуча с хладнокровием человека, выигравшего партию и в душе очень довольного раздражением проигравшего. - Мы не только наступаем на грабли, мы их с собой носим, чтобы наступать, когда приспичит.
- Понятие о любви - не грабли, а скорее отвес, - вступила Полина. - Отвес, с помощью которого измеряется прямизна стены, то есть с помощью которого можно определить, получится ли жить с этим человеком долго и счастливо или надо ждать другого случая. Если представления о любви у двух людей совпадает, они будут вместе. Если один из пары не отвечает представлениям о любви другого, - лада не выйдет, как бы кто не старался.
- Ох, господи! - страдальчески вскрикнула Галя. - Может, хватит теорий? Ну ей-богу, Левушка задрал теориями своими по всякому поводу, а тут ты еще… Есть любовь, нету - да какая вообще разница? Что с понятиями, что без - как было повальное блядство, так и осталось. А вам лишь бы языками поработать.
Полина умолкла. «А и правда, - подумала она, - имея все необходимые представления, живем все равно как попало… Но по крайней мере, мне за мое блядство всегда было стыдно».
Опыт в привокзальном общежитии не стал тем предостерегающим ударом по шаловливой попке, каким мог бы стать. Напротив, он как-будто подстегнул Полину пуститься во все тяжкие. Теперь почти каждый случай пустого кокетства заканчивался более-менее скорым сексом. Если бы Полина была художницей и рисовала бы каждого, кто достигал с ней оргазма, получилась бы целая галерея. Не Национальная Лондонская, конечно, но вполне внушительная для провинциального города средних размеров. Но Полина не умела рисовать, да и память на лица у нее была, по правде сказать, отвратительная, так что она и узнала бы далеко не каждого, кто с ней был. Хотя некоторых она помнила очень даже хорошо.
…В заповедном лесу в ту ночь было шумно. Вальпургиева ночь совпала с Пасхой и традиционной вылазкой из города, первой после зимы. Сияли звезды, плескалась река, не кончалась водка. Юные хмельные красавицы устремились к воде и, в миг разоблачившись, перед тем, как попрыгать с невысокого обрывчика, стали красоваться на берегу под звездным светом. Они принимали картинные позы, а кавалеры на них радовались. Рослая худая девица с визгом бросилась в реку, и остальные, кроме одной, бросились за ней. Оставшаяся - Полина - прикрывая грудь рукой так же изящно, как это делает Мария Магдалена на полотне Тициана, продолжала любоваться звездами, потому что (она знала это наверное) парень с неймом Цыган смотрел на нее. Парень был тощий и маленький, но голова его была головой натурщика Микеланджело: крупные ровные черты, прямой нос, большие чуть выпуклые глаза, твердый подбородок, резко очерченные скулы, большой рот с идеальными, не узкими и не чересчур пухлыми, губами, и все это в обрамлении упругих блестящих черных кудрей. Эта голова поразила Полину, и она приложила известные старания, чтобы заинтересовать ее владельца. Теперь она наслаждалась мужским вниманием - ради того все и затевалось. Цыган эту игру понимал даже слишком хорошо. Позволив Полине немного покуражиться, он поднялся с травы, подошел к Полине, взял ее за руку и отвел в кусты неподалеку…
…Вечеринка в общежитии клонилась к завершению. Уже кто-то спал прямо на полу, раскинув руки и похрапывая, кто-то сумел уйти, кто-то тихонько перебирал струны гитары, глядя невидящим взглядом в стену перед собой. Трое или четверо, устроившись на угловой кровати, вели негромкую беседу о русской литературе. Полина говорила о русской литературе с удовольствием. Один из присутствовавших вдруг предложил подняться к нему в комнату, выпить чаю. Полина согласилась, предвкушая новое интеллектуальное удовольствие: пригласивший ее слыл человеком эрудированным и незаурядным, что с лихвой подтверждалось его молчаливостью и ироничным взглядом. Был он, кроме того, хорош собой. Несколько знакомых Полины сохли по нему вполне серьезно. Звали его все по фамилии - Брагин.
Поднялись в комнату, и Брагин, открыв дверь, пропустил Полину вперед. Она прошла до окна, остановилась рядом со столом, заваленным бумагами. Брагин не медля прошел за ней, обнял и легонько поцеловал в шею. «А как же чай?» - искренне удивилась про себя Полина. Удивилась - но тут же посмеялась своей наивности и, разумеется, не стала отказывать Брагину: если уж хотела отказать, надо было это делать до прихода в его комнату, а теперь уж, как говорится, поздняк метаться…
…Медленно уходил хмельной сон. Полина решила перевернуть туловище на другой бок, не тревожа голову. Ворочаясь, она почувствовала стесненность в груди и, пошарив там, обнаружила бюстгальтер: бретельки были спущены, но окружность не расстегнута, и лифчик впивался в кожу под грудями. Кряхтя, путаясь в бретельках и стараясь не шевелить головой, Полина попыталась освободиться от ненужного атрибута. Что-то зашевелилось справа от нее. Полина испуганно притихла и осторожно повернула голову. Все, что она увидела, - коротко стриженый мужской затылок. Но и это уже давало пищу для размышлений. «Черт, опять вчера строила из себя Клеопатру,» - во-первых подумала Полина. «Кто ж это такой стриженый?» - подумала она во-вторых. Стала припоминать бывших вчера гостей. Варяг был, Левушка, Алена… и кто-то еще. Она так и не смогла вспомнить, что затащила к себе в постель парня, с которым пришла Алена. Алена накануне познакомилась с ним в автобусе, и поскольку он захотел увидеть ее на следующий день, возлагала на него большие надежды. Но зачем-то взяла его с собой в гости к Полине. Полина пребывала в состоянии обостренной тоски, быстро напилась, поводила указательным пальцем по сторонам и уткнула его в незнакомца: ты сегодня останешься у меня! Алена не стала спорить. Незнакомец - тем более. Он вчера только приехал на несколько дней в увольнение из армии и никак не ожидал, что уже на следующий день ему будет из чего выбирать. Примеряемый Полиной образ амазонки очень ему понравился, по крайней мере, больше, чем скромное молчание автобусной знакомой.
