Джанет Чарльз - Одесское счастье
Я взглянула на фотографии двух белокурых милашек. Необходимо научиться доверять Тристану. А то я крепко привыкла, что все подряд шлифуют мне уши: продавцы на рынке втюхивают фрукты за свежие, а домой приносишь гнилье; тот же Горбачев выступал, мол, в Чернобыле ничего страшного не произошло; и Ольга мне врала всю дорогу, пока мы с ней были на короткой ноге. Но здесь-то все другое, и прежде всего люди.
– Дорогая, я заскочила узнать, не нужно ли тебе чего-нибудь, и пригласить на завтрашнее барбекю.
Предвкушая мою первую вечеринку в Америке, я горячо поблагодарила Молли за ее ко мне внимание. Интересно, какие деликатесы она подаст? Джейн рассказывала, что на Рождество и на День благодарения ее мама печет пироги, готовит картофельное пюре и фаршированную индейку с клюквенным соусом. Сдается мне, и у Молли на вооружении имеются какие-то фирменные блюда.
Вернувшись с работы, Тристан поцеловал меня и спросил, что у нас на ужин.
Конкретный вопрос тянет конкретный ответ. За кого он меня держит, за стряпуху?
– Я не умею готовить, – призналась я.
Тристан нахмурил брови.
– Но на сайте знакомств написано, что все ваши девушки умеют вкусно готовить, шить, вязать, вручную стирать одежду и гладить. И потом, разве не ты приготовила ужин, которым угощала меня в Одессе?
Lie-lay-lain. Lie-lied-lied.
– Вообще-то, – я опустила взгляд на бежевый ковер, – в Одессе всю еду стряпала бабуля, а меня никогда даже не подпускала к плите. Она всегда говорила, что гораздо важнее научиться зарабатывать деньги, чем варить борщ. Но сайт не обманывает – большинство наших женщин действительно все это умеют.
Довольно долго Тристан молчал.
– Так ты совсем не умеешь готовить? Ты мне соврала?
– Прости. – Закусив нижнюю губу, я ждала, что он скажет дальше, но Тристан только непонятно смотрел на меня. Ойц, неужели из-за кулинарной непригодности он прогонит меня обратно домой? – Ты жалеешь, что связался со мной?
– Нет. – Он меня обнял. – Уверен, у тебя есть другие таланты.
Его глаза вспыхнули.
– Уверена, что есть, – подтвердила я, вспомнив, как мастерски сдерживала мужчин голыми словами.
– Мы можем стряпать вместе, и постепенно ты всему у меня научишься.
– С удовольствием.
Тристан сжал меня в объятиях.
– В любом случае сегодня твой первый день у меня, и я не планировал нагружать тебя готовкой. Давай лучше вместе отдохнем. Как думаешь, что бы нам заказать на ужин? Пиццу? Тако? Бургеры? Что захочешь, все привезут.
Нет, ну это ж надо, мама дорогая, никакого тебе базара, никакой стряпни, готовую еду привозят прямо на дом.
Мы сошлись на пицце: половина с сыром, а другая – с мясом.
– Вот видишь, – повесив трубку, улыбнулся Тристан, – тебе не обязательно уметь готовить или прибираться. Ты в Америке. Просто скажи мне, чего хочешь, и ты это получишь.
Я посмотрела на камин.
– Мне хотелось бы развести огонь в камине, но, наверное, надо дождаться, когда на улице похолодает?
– Вовсе не обязательно, – ответил Тристан. – Я включу кондиционер для охлаждения, а потом разожгу камин.
И уже скоро, устроившись на диване, мы кушали пиццу с бумажных тарелок и глядели на гудящее пламя, а поужинав, скормили огню посуду и коробку. От когда родилась, я ни разу так не жила.
* * * * *
В волнительном предвкушении ужина-барбекю у Молли я пропустила завтрак и обед. Чтобы показать себя с лучшей стороны перед друзьями Тристана, нарядилась в темно-синее платье, которое при ходьбе ласкало икры. Когда Тристан вышел из спальни в джинсах и майке, я удивилась, но ничего сказала. Он же не смолчал.
– Почему во всем черном? Милая, ты всегда выглядишь так, словно идешь на похороны.
Я опустила взгляд на свое выходное платье, и ощущение, что я красивая, испарилось. Я почувствовала себя разряженной вороной. В Одессе большинство людей по разным причинам носят темную одежду. Вот у меня, к примеру, не водилось лишних денег на джинсы и футболки: все шмутки, что я покупала, должны были подходить для работы. А вернувшись из офиса домой, я переодевалась в сшитый бабулей халат.
Хоть Тристан и сказал, что до дома Молли всего пятнадцать минут пешком, мы все равно поехали на машине. Я по дороге предложила купить цветы или еще что-нибудь, но Тристан отверг эту идею. Мне же было жутко неловко идти в гости с пустыми руками. В Одессе только самая распоследняя жмотская свинья могла вот так явиться в чужой дом без подарка для хозяйки.
Бумажная растяжка над дверью гласила: «Добро пожаловать, Дора!» Я улыбнулась: написано почти верно. Хотела позвонить в дверь, но Тристан заявил, что он в этом доме как член семьи, и вошел без предупреждения. Внутри я увидела все то же самое: белые стены и бежевый ковер. До меня долетели отдельные фразы на английском. Тристан шагал вперед, а мне хотелось остановиться и немножко послушать, насладиться погружением в языковую среду. Мария Павловна, моя бывшая учительница, пришла бы в восторг, услышав доносившиеся реплики.
– Я подумал, вот те на.
– Он мульчирует. Раньше он никогда не мульчировал.
– Ей не стоило заходить так далеко.
– Шишка у него на лбу выпирала на дюйм. Забрался на шаткую лестницу. Сложно не подпускать его к крыше!
Вот чего я всегда хотела: повсюду слышать английскую речь, ловить кайф среди смеющихся и болтающих людей. На подходе полное счастье.
Когда мы вошли в гостиную, разговоры смолкли. Тристан усмехнулся и сжал мое плечо. Незнакомые люди пялились на меня, но я не обижалась. Таки да, одесситки великолепны.
– Моя новая невеста.
Новая невеста?! У него что, уже была какая-то другая? Хватит, Дарья! Не грузи голову напрасными подозрениями!
Некоторое время стояла тишина. Наконец нам навстречу шагнул какой-то мужчина и энергично потряс мне руку.
– Так ты и есть русская девица, спасенная Тристаном.
Спасенная?!
Женщина не моложе Тристана вручила мне стопку потрепанных детских книжек.
– «Три поросенка», – вслух прочитала я. – Спасибо.
– Книги помогут тебе выучить английский, – громко и медленно произнесла она.
– Спасибо.
– Держу пари, ты благодарна, что уехала оттуда, – вмешалась еще одна женщина. – А ты хорошенькая.
– Дора, тебе нравится в Америке? – подхватила первая. – Уверена, в России тебе жилось нелегко.
– Вообще-то, я с Украины.
– Ох уж мне этот коммунизм. Так расползся по миру, что его трудно победить, – поглаживая бороду, вставил мужчина.
Остальные приветствовали меня в том же духе. Я дико извиняюсь, но они держали меня за какую-то беженку. Пришлось внести ясность.
