Мариус Габриэль - Маска времени
– Дядя умер в шестидесятые годы. А братьев и сестер у мамы не было. Она «дитя войны». Знаете, есть такой эвфемизм.
– Иными словами – незаконнорожденная.
– Да. Ее отец – английский солдат, который воевал вместе с итальянскими партизанами в районе озера Гарда. Итальянская семья приютила и спрятала его от нацистов. Солдат, как и положено, влюбился в дочь хозяйки дома – в мою бабушку. Бабушка забеременела, а деда схватили и отправили в Германию. Бабушка умерла во время родов.
– Вы говорите, английский солдат.
– Да. Он вернулся в Англию и женился на другой женщине по имени Эвелин, моей приемной бабушке. У этой пары никогда не было детей, поэтому решили удочерить «дитя войны», то есть мою мать, которой к тому моменту исполнилось пятнадцать. Тогда мою будущую мать звали еще Катариной, а потом имя поменяли на Кейт. Ее перевезли в Англию где-то в шестидесятых годах. Мать не любила рассказывать о своем итальянском прошлом и о своем детстве. Думаю, что это время она вряд ли могла назвать счастливым.
Уэстуорд продолжал рассматривать Анну, глядя на псе через край чашки с кофе:
– А как звали вашего деда?
– Дэвид Годболд.
– Он жив?
– Нет. Умер до моего рождения. Говорили о каком-то несчастном случае. Но бабушка жива, хотя и очень слаба. Я еще не говорила ей о маме, о коме. Надо найти слова, чтобы поведать ей все это.
– Простите, – мягко произнес Уэстуорд. Анна подняла голову:
– Как нелегко сразу все это проглотить.
– Почему? – не без иронии спросил Уэстуорд.
– Она многое скрыла от меня, и сейчас я очутилась в полном недоумении. А ведь я всегда была уверена, что знаю маму. И теперь мне остается только признаться в том, что я сильно обманывалась.
– Должно быть, она необыкновенный человек. – Уэстуорд смотрел на Анну со смешанным чувством раздражения и изумления.
Поначалу Анна приняла его откровенную манеру за выражение простоты и бесхитростности, но сейчас она все чаще и чаще стала замечать намеки, подвохи, скрытую иронию.
В косых лучах солнца стали заметны маленькие шрамы на щеках и длинные ресницы, под которыми взгляд его глаз казался еще более выразительным. У него действительно очень своеобразное лицо. Почти красивое. Но может человек обладать такой внешностью и при этом быть подонком?
Уэстуорд предложил Анне еще кофе, но она отрицательно покачала головой, уже чувствуя бодрость и возбуждение от выпитой чашки.
– Вы не находили случайно никаких необычных записей, пока прибирались в квартире? – спросил собеседник.
Анна отрицательно покачала головой:
– Нет. Ничего, что бы хоть как-то было связано с вашим делом.
– Значит, пропало.
– Необязательно. В стене есть сейф. Преступник не нашел его. Но дверь накрепко закрыта, а код мне неизвестен. Может быть, там и находятся нужные бумаги? Сейф довольно большой.
– Если что-нибудь найдете и позволите мне взглянуть на находку, то я был бы очень вам благодарен.
Его небрежный тон вдруг очень задел Анну, и она неожиданно резко ответила:
– Так вот почему вы задержались здесь, мистер Уэстуорд? Хочется завладеть кое-какими документами?
– В бумагах может оказаться очень важная информация.
– И поэтому вы так добры и участливы? Зачем вам понадобилось встречать меня в аэропорту?
– Поиски сведений об отце вам действительно могут показаться нелепыми, – голос Уэстуорда звучал резко, – но уверяю вас, что предпринятое мной расследование действительно очень для меня важно. Американские власти с полным безразличием относятся к данному делу. Об этих людях забыли, и их вычеркнули из списков. Но я лично не собираюсь сдаваться, пока не получу исчерпывающие ответы.
Что-то пугающее прозвучало в тоне, которым были произнесены эти слова. Однако Уэстуорд уже справился с собой и продолжал вполне спокойно:
– Примите во внимание свое умение расследовать запутанные дела, и, пожалуй, вы сами загоритесь не меньше, чем ваша мать.
– Но мне даже не известна цель ее поисков, мистер Уэстуорд.
– Я помогу вам обрести эту цель.
– Однако в деле столько темного, запутанного, столько недомолвок, мистер Уэстуорд, – холодно отрезала Анна. Затем она взглянула на часы и продолжила: – Через полчаса я должна встретиться со страховым агентом по делам матери.
Они одновременно поднялись с кресел, Анна сняла очки и откровенно посмотрела на Уэстуорда.
– Детектив Джоргенсен утверждает, что вы были тайным любовником моей матери, а Кемпбелл Бринкман убил ее из ревности.
Выражение лица Уэстуорда не изменилось.
– Мне это известно, мисс Келли.
– Так вы были ее любовником или нет?
– Нет. Я увидел ее первый раз, когда она без сознания лежала на полу кухни.
– Что ж, теория Джоргенсена разлетелась. Однако я думаю, вы способны влюбить в себя любую женщину.
Он спокойно взглянул на Анну с высоты своего роста, и в этом взгляде чувствовалось что-то холодное и острое, как у зверя, волка, например:
– Я никогда не знал вашей матери прежде. Поколебавшись немного, Анна все-таки спросила:
– Вы женаты, мистер Уэстуорд?
Взгляд его сразу же изменился: он понял, почему задала этот вопрос Анна.
– Нет. Я не женат.
Анна выдержала его долгий взгляд, чувствуя при этом нервное возбуждение, но не от кофе:
– Как долго вы собираетесь здесь пробыть?
– Пока у меня нет никаких определенных планов.
– Неплохо.
Наступившая пауза затянулась и становилась неловкой:
– Может быть, поужинаем как-нибудь вместе? Анна почувствовала удовлетворение и волнение одновременно.
– Да. Пожалуй.
– Как насчет завтрашнего вечера?
– Подходит, – вновь согласилась Анна.
– Тогда я заеду за вами около восьми.
Уэстуорд проводил ее к выходу и помог поймать такси. Прощание было простым и коротким. Отъезжая от отеля, она обернулась и увидела на ступенях его высокую темную фигуру. Анна помахала рукой на прощание.
«Все равно я не верю тебе ни капли, – пронеслось у нее в голове, – но я могу в тебя влюбиться, и влюбиться всерьез».
Страховой агент ждал Анну в вестибюле. Это был седой человек предпенсионного возраста, осанистый, постоянно сосущий эвкалиптовые пилюли. Анна извинилась за опоздание и поднялась вместе с ним в квартиру.
– Прежде всего я хотела бы знать, в каком состоянии больничные счета.
– Это не входит в мои обязанности, – ответил агент. – Нужный вам человек скоро свяжется с вами. Не беспокойтесь, насколько мне известно, о счетах уже побеспокоились.
Анна показала агенту квартиру. Он захватил с собой «полароид» и стал делать снимки. С совершенно бесстрастным видом он аккуратно что-то записывал, издавая при этом губами звуки, которые никак нельзя было назвать приятными.
