Джоди Малпас - Одна отвергнутая ночь
Представить себе не могу, чтобы Миллер когда-нибудь вот так просто держал женщину за руку, нарисовать это себе в голове тоже не получается. Он вел меня за руку в нескольких случаях, но все было целенаправленным — притащить меня в нужное ему место, это никогда не было расслабленно и любяще.
Он невероятно долго размышляет над моей просьбой, и, в конце концов, нахмурив брови, принимает мое предложение.
— Бу! — кричу с улыбкой, а он вздрагивает и едва заметно отшатывается, но быстро приходит в себя и не спеша поднимает на меня совсем невеселый взгляд синих глаз. Улыбаюсь. — Я не кусаюсь.
Могу сказать, что сейчас он на грани бешенства, хотя мне не показывает ничего, кроме холодного безразличия. Как бы то ни было, оно не влияет на мою улыбку. Я, собственно, смеюсь.
— Дерзкая девчонка, — говорит он просто, сильнее сжимая мою руку, отказывается шутить со мной, направляясь вперед.
Я иду вместе с ним, меняя положение руки во время нашей прогулки вниз по улице так, что наши пальцы переплетаются. Удерживаю взгляд перед собой, только украдкой позволив себе взглянуть на Миллера. Нет нужды смотреть, и все же я вижу, как он рассматривает наши руки, чувствую, как напрягаются его ладони, пока он привыкает к ощущениям. Он и правда никогда прежде не держал вот так девушку за руку, эта мысль приносит мне удовлетворение, а еще размывает ощущения того колоссального тепла, которое я испытываю, когда его рука накрывает мой затылок. Он так держит всех женщин? По их венам тоже бежит тепло, когда он так делает? Они закрывают глаза и едва заметно наклоняют голову, впитывая ощущения и получая удовольствие? От всех этих вопросов моя рука сжимается в его руке, и я смотрю на него, вижу только интенсивный взгляд на его лице и понимаю, насколько некомфортно ему от такой нашей связи. Он твердый, как доска, рука то и дело вжимается в мою, а выражение лица близко к интригующему.
— Ты в порядке? — спрашиваю тихо, когда мы поворачиваем на Бери Стрит10
Равномерный стук его дорогих туфель об асфальт едва заметно сбивается, но он не смотрит на меня.
— Просто превосходно, — говорит он, и я, смеясь, прижимаюсь к его предплечью.
Ему далеко до состояния превосходного. Выглядит так, как будто ему неловко и неспокойно. Несмотря на свою эксклюзивную одежду, которая превосходно вливается в рутинную жизнь Лондона, Миллер наполняет воздух беспокойством. Смотрю вокруг, пока мы направляемся к Пикадилли11, повсюду бизнесмены, все облачены в костюмы, некоторые говорят по мобильному телефону, некоторые с портфелями, и все они чувствуют себя совершенно комфортно. Они выглядят решительными, может, потому что так и есть. Они направляются на бранч, на встречу или в офис. И глядя на Миллера, я вдруг понимаю, что прямо сейчас у него нет этой решимости. Он идет из пункта А в пункт Б. Он не гуляет, хотя ради меня старается изо всех сил. В своих попытках ужасно проваливается. Мысли молниеносно останавливаются на вероятности того, что Миллер чувствует себя не к месту, потому что я держу его за руку, но так же быстро я отбрасываю эту мысль. Я здесь, и я остаюсь, не только потому, что так сказал Миллер. Как бы я жила без него дальше? Такие мысли холодом пробивают уже привычное чувство удовлетворения, заставляя меня дрожать, прижимаясь к мужчине рядом со мной. Свободная рука на автопилоте поднимается и ложится на его предплечье, точно под мой подбородок.
— Оливия? — Оставляю голову и руки там, где они есть, и только глаза поднимаю к его глазам, которые смотрят на меня с неподдельной тревогой. Выдавливаю из себя крошечную улыбку, несмотря на беспокойство, разожженное непутевой головой.
— Я хорошо знаю и люблю счастливый вид моей сладкой девочки, а прямо сейчас она пытается меня обмануть. — Он останавливается и поворачивается ко мне, так что мне неизбежно с мучительно болезненным ощущением приходится его отпустить, но я позволяю себя отстранить. Светлый хвостик убран с моего плеча, и непослушные волосы каскадом спадают по спине, после чего Миллер руками обхватывает мои щеки. Он слегка наклоняется, замирая на одном со мной уровне, а потом возвращает мне немного счастья таким невероятно ленивым взмахом ресниц, что кажется, он уже больше никогда не собирается открывать глаза. Но он открывает, и меня снова окутывает нескончаемое чувство комфорта, которым сочится каждая его клеточка. Он понимает. — Поделись со мной своими тревогами.
Я улыбаюсь про себя и пытаюсь собраться с мыслями.
— Все хорошо, — уверяю его, беря одну его руку со своей щеки и ласково целуя ладонь.
— Слишком много думаешь, Оливия. Сколько еще раз нам это проходить? — Кажется, он сердится, хотя остается безупречным джентльменом.
— Я в порядке, — настаиваю, пряча глаза от его пытливого взгляда, сканирую его всего сверху донизу. Впитываю каждую красивую ниточку его костюма и запредельное качество обуви. А потом в голову кое-что приходит, и я смотрю через улицу. — Идем со мной, — говорю, беря его за руку, и тащу на дорогу.
Он покорно идет за мной, ни слова не сказав против, к концу Бери Стрит и немного вниз по Джермин Стрит, пока мы не останавливаемся перед магазином мужской одежды — бутиком, чопорным и соответствующим, но я вижу кое-что, что мне нравится.
— Что ты делаешь? — спрашивает он, нервно поглядывая на витрину магазина.
— Рассматриваю витрины, — отвечаю безразлично, отпуская его руку и поворачиваясь лицом к витрине, вглядываюсь во внушительные фигуры безжизненных манекенов, одетые в высококачественную мужскую одежду. Я вижу преимущественно костюмы, но не они привлекают мое внимание.
Миллер присоединяется ко мне, пряча руки в карманах брюк, и мы оба просто стоим там, кажется, целую вечность: я, делая вид, что просто смотрю (хотя все, о чем я на самом деле могу думать, это как затащить его туда), и Миллер, нервно переминающийся с ноги на ногу рядом со мной.
Он откашливается:
— Думаю, уже достаточно рассматривать витрины, — заявляет он, кладя ладонь мне на шею, намереваясь увести.
Я не поддаюсь, даже когда он усиливает давление своих пальцев на моей коже. Это трудно, но я приростаю к месту, делая попытку сдвинуть меня почти невозможной.
— Давай зайдем и посмотрим, — предлагаю.
Он напрягается, прекращая попытки сдвинуть меня с места:
— Я разборчив в том, где мне делать покупки.
— Ты разборчив во всем, Миллер.
— Да, и предпочитаю таковым оставаться. — Он снова пытается увести меня, но я выкручиваюсь из-под его руки и быстро двигаюсь в сторону входа.
— Идем, — настаиваю я.
— Оливия, — зовет он предупреждающим тоном.
Я останавливаюсь на пороге магазина и оборачиваюсь, ярко улыбаясь.
