Мара Фокс - Поддайся соблазну
— Нет, я не целовал тебя, — запротестовал он, от всей души надеясь, что он не краснеет, потому что именно об этом он и думал. О том, что она женщина, а не случайный приезжий, попавший в беду… Это не входит в мои служебные полномочия. Я просто поправил волосы на щеке.
Роксана сжала губы. Она слишком много думает об этом полицейском.
Увидев выражение ее лица, Люк рассмеялся. На ее лице были одновременно и ужас, и какое-то упрямое противостояние. Ему нравилась ее насмешливая дерзость. И, несмотря на немытые волосы, на темные круги под глазами и неустойчивую походку, она была дьявольски привлекательна. И хотя она совершенно ясно дала понять, что у них нет и не может быть ничего общего, Люк хотел ее…
Что это, интересно, на него нашло? Эта мадемуазель целый день насмехалась над ним и высмеивала его родной город. Мало того, она умудрилась заставить его сомневаться в том, в чем, ему казалось, он был твердо уверен — что он хочет всегда жить в Редвинге с Карлой и кучей ребятишек.
Не с этой же рыжеволосой девицей, постоянно ищущей в его словах и поступках какой-то подвох.
— У меня складывается впечатление, что для тебя имидж безупречного полицейского — самое главное. Очень жаль, если под форменной одеждой вместо сердца — пустота.
Очевидно, едкие замечания были ее любимым оружием. Но Люк не собирался позволять ей задевать себя за живое.
— Большую часть нашего знакомства ты была в бессознательном состоянии. Так что вряд ли у тебя есть основания судить обо мне.
— Ты прав. Но я наблюдательна. Могу поклясться, для тебя нет ничего важнее работы. — Рокси облизнула бледно-розовые губы. — Боже, я готова убить за стакан воды.
Она хотела стакан воды.
Мисс из Далласа проникла ему в душу, подвела итог его жизни, а теперь хочет стакан воды.
Люк замер.
Нет. Она не знает ничего ни о нем, ни о Карле.
Люк не помнил, есть ли веснушки у Карлы. Возможно, есть, но она скрывает их под макияжем. Он также не мог вспомнить, дрожит ли у Карлы нижняя губа, когда ей приходится оправдываться.
Зато я могу по памяти написать фамилии всех преступников, за что я их арестовал, и какого числа они вышли из тюрьмы, подумал Люк. Интересно, в какой момент работа стала самым главным в его жизни?
Люк распахнул дверь, внезапно почувствовав необходимость куда-нибудь скрыться, уйти подальше, чтобы больше не видеть эту девушку.
Роксана осторожно заглянула внутрь.
— Возможно, это не то, к чему вы привыкли, но, во всяком случае, Милли убирает здесь чисто — настолько, что с пола можно есть.
Рокси вошла в комнату и включила настольную лампу, стоящую у кровати. Потом огляделась и улыбнулась.
— Стены коричневые. Ненамного симпатичнее оранжевых, но это лучше, чем ночевать на улице.
В мягком свете ее огненно-золотистые волосы, собранные вверх, напоминали царскую корону. Как они будут выглядеть распущенные, лежащие на подушке? А ее кожа? Окажется ли она такой мягкой, как ему все время кажется?
— Кто такая Милли? — спросила Рокси, наклоняясь, чтобы снять сандалии.
Люк не мог отвести глаз от соблазнительной округлости ее бедер. Он хотел войти в комнату, но ноги отказывались ему повиноваться.
— Милли убирает в номерах уже лет двадцать. Говорят, она умеет делать неплохое виноградное вино…
— Слухи, слухи. В вашем городишке их наверняка любят посмаковать. Например, кто-то наткнулся где-нибудь на броненосца, и это становится главной темой для бесед на полгода.
— Нам есть что обсудить.
Роксана приблизилась к двери, в проеме которой стоял шериф. Не похоже, чтобы она умирала от жажды. Она скорее была похожа на человека, которому совершенно некуда и незачем спешить.
Умела ли Карла так же двигаться? Обладала ли она такой же грацией? Люк переступил с ноги на ногу, думая, как хорошо было бы вдруг оказаться где-нибудь в другом месте.
— Что вы обсуждаете? Чем занимаешься ты? Хулиганские выходки? Пропавшее мороженое из городского гастронома?
Он не сразу смог ей ответить, отвлекаясь на каждое ее движение. О чем они говорят? Собравшись с мыслями, Люк все-таки вспомнил. Они говорили о его работе. О работе он никогда не забывал.
— Самые настоящие преступления.
Роксана присела на порог, где причудливо лежали тени, и ее длинные ноги оказались в нескольких сантиметрах от его ботинок.
Люк сглотнул.
— Кажется, перегорела лампочка на террасе. Надо пойти сказать Ллойду. Спокойной ночи, мисс Адамс.
— Неужели ты не расскажешь мне, какие ужасные преступления совершаются в этом городе?
В глубоких глазах Роксаны была какая-то загадка. Люк не сомневался, что если заглянуть в них повнимательнее, он найдет там лишь насмешку. Ему не стоит забывать, что перед ним мисс Язвительность из Далласа.
— Везде, где есть люди, совершаются преступления. Беда маленьких городов в том, что здесь преступления совершают люди, которые хорошо знакомы между собой.
— Преступления на почве страсти?
Ее хриплый голос проник в те части его тела, про которые Люк старался сейчас не думать. Он выпрямился в дверном проеме.
— Мне пора идти. С тобой все в порядке? Ничего плохого не случится?
— Да, я чувствую себя прекрасно. Разве что немного одиноко.
Люк опустил руку в карман и достал оттуда две двадцатидолларовые банкноты.
— Возьми. Мало ли что тебе может понадобиться. Банк откроется только завтра утром. — Люк очень надеялся, что она забудет про гордость и возьмет у него деньги.
Роксана заколебалась.
— Я беру их у тебя в долг. Пока не пришел перевод, — повторила она.
— Конечно.
Она взяла деньги и положила их в задний карман шорт. Люк смотрел ей прямо в лицо, но это было ничуть не безопасней, чем скользить взглядом по волосам.
— Ты можешь завезти деньги и оставить их в участке, если мы с тобой не увидимся до твоего отъезда. Просто оставь их у секретаря при входе.
Ее зовут Берта.
Понимая, что это отчаянная попытка с ней распрощаться, Люк взглядом ласкал ее лицо, волосы, тело.
— Может, ты все-таки зайдешь? — Рокси помедлила секунду, точно размышляя, не забрать ли свои слова обратно. Она переступила с ноги на ногу. Потом заглянула шерифу в лицо. — Хоть я и из Далласа, но я не говорю этого каждому встречному, — сказала она тихо.
Прикосновение к ее залившейся краской щеке заставило Люка затрепетать. Ее глаза были бездонны, как омут. Почему-то он доверял ей. Может быть, потому что ее волнение казалось искренним, несмотря на мальчишескую смелость и даже нахальство?
Она — сплошное противоречие.
И искушение.
— Я не могу.
Роксана усмехнулась.
— Ну конечно. Это же не входит в твои служебные обязанности. И вообще непрофессионально. Я поняла. — Она дразнила его.
