Пэнси Вейн - Неслучайная встреча
Вот так взяла и пригласила в дом незнакомого человека! Бабушка всегда была авантюристкой.
— Неси девочку в дом, Эдит, — скомандовала бабушка. — Ей пора пить молоко. Будьте нашим гостем, мистер Смит. А я пойду приготовлю десерт.
Она исчезла в дверях, и несколько опешившая Эдит взяла малышку Ви, у которой уже давно слипались глаза, на руки и, сделав строгое лицо, обернулась к Смиту, который в нерешительности стоял у калитки.
— Вы можете зайти, раз бабушка приглашает вас. Не удивляйтесь, она на редкость общительный человек.
Смит быстро отворил калитку и в несколько шагов оказался рядом с ней.
— Позвольте, я понесу вашу девочку.
— Нет, я сама, спасибо. Она может испугаться чужого.
Они вошли в дом, где их тотчас окликнула бабушка.
— Эдит, уложи Ви на мою кровать и возьми на столе молоко для нее, я только что согрела.
Мистер Смит, вы не поможете мне? Что-то заедает миксер.
— С удовольствием. Чинить миксеры — мой конек, — радостно откликнулся Смит и проследовал в кухню.
Эдит уложила девочку в кровать, напоила ее молоком, укрыла и торопливо проскользнула в ванную. Так она и знала — вид у нее как у настоящего страшилища: волосы растрепаны до неприличия, старая тенниска вся в земле. И этот Смит назвал ее Флорой! Какой злой сарказм.
Надо будет потом все-таки высказать бабушке все, что она думает о ее безрассудной манере приглашать в дом посторонних, абсолютно незнакомых людей, а сейчас надо быть начеку вдруг этот Смит окажется маньяком. Впрочем, переодеваясь в одежду, в которой она приехала к бабушке, старательно причесываясь и завязывая волосы в хвостик атласной розовой ленточкой, она сознавала в глубине души, что бояться нечего.
— Эдит! Где же ты, мы тебя ждем, — позвала ее бабушка.
Эдит неторопливо вышла из ванной и вошла в гостиную. Бабушка и молодой человек уже сидели за столом, на котором стояли вазочки с ежевикой под шапками из белоснежных сливок. Бабушка разливала кофе — она всегда пила кофе вместо чая, эту привычку она переняла у французов, когда в годы своей молодости жила в Париже. Мужчина тут же поднялся.
— Теперь уже и я могу вас представить друг другу, — проговорила бабушка весело. — Мэтью Смит — моя внучка Эдит Грэхем. Мэтью сказал, что вы познакомились в электричке.
— Мистер Смит пытался нарисовать меня, не спросив у меня разрешения, — сухо сказала Эдит, усаживаясь. Она сознавала, что производит впечатление нудной и чопорной, и сама в душе смеялась над собой. — Я попросила его этого не делать.
— Нарисовать, вот как? — переспросила бабушка. — Но вы все-таки успели сделать набросок? Хотелось бы посмотреть, Мэтью, если вы позволите. Вы, значит, художник?
Мэтью Смит, быстро взглянув на Эдит, достал из куртки, которую он повесил на соседний стул, свой блокнот.
— Пожалуйста, только рисунок не закончен.
Поэтому не судите строго. К тому же я только любитель, — сказал он, протягивая блокнот бабушке, но не сводя глаз с Эдит.
Бабушка углубилась в созерцание рисунка, а Эдит ответила Смиту твердым взглядом. Его тон наводил на мысль, что он над ней подсмеивается. Но, посмотрев ему в глаза, она не увидела в них и тени насмешки. Темные глаза смотрели на нее внимательно и серьезно. Впрочем, отметила она, его глаза вовсе не темные, скорее серые… Серые и прозрачные… Темными они казались из-за длинных ресниц, густо их опушавших.
Она почему-то смутилась и потупилась. Бабушка что-то невнятно пробормотала и повернулась к ней.
— Эдит! Ты только взгляни. Это просто невероятно.
Она протянула внучке блокнот, и Эдит небрежно взяла его, ожидая увидеть любительский набросок, выполненный в ученической манере.
На листке плотной белой бумаги была изображена девушка. Голова ее была слегка откинута, глаза закрыты, на висок падал тонкий локон, на щеках лежали тени. Между бровями залегла печальная складочка, уголки губ словно застыли в недоумении — то ли опуститься вниз, то ли продолжать привычно улыбаться. Манера напомнила Эдит ранних итальянских художников, на картины которых она вдоволь насмотрелась в музеях Флоренции… По крайней мере, она была совсем не современной.
На рисунке была изображена и Эдит — и не Эдит. Она сама себя не узнавала — неужели у нее такое трогательно-наивное и вместе с тем одухотворенное лицо, такая загадочная полуулыбка? Настоящая спящая красавица. Она подняла глаза. Мэтью Смит смотрел на нее выжидательно, он явно хотел узнать ее мнение. Бабушка прижимала ладони к щекам.
— Поразительно, Эдит, но на этом рисунке ты — вылитая моя матушка. Как он сумел уловить в тебе твои французские корни? — Она стремительно повернулась к Мэтью. — Вы должны непременно закончить этот набросок, я куплю его у вас. У меня не осталось ни одной фотографии матери, к тому же вы, сами того не сознавая, выразили истинную сущность Эдит…
Нет, непременно закончите рисунок и, если можете, прямо сейчас!
— Миссис Грэхем, я с удовольствием его вам подарю. И если Эдит позволит…
Эдит, которая в это время размышляла, что у нее за сущность, слегка вздрогнула, услышав свое имя, произнесенное этим человеком. В тот же миг ее щеки запылали, словно их опалило пламя. Она вскинула глаза и увидела, что он сморит на нее в упор. И снова ее поразил контраст между легким, шутливым тоном и пристальным, сосредоточенным взглядом. Но, может быть, все художники так смотрят на свои модели, разбирают их по черточкам, по косточкам…
— Если бабушке этого хочется… — неуверенно протянула она.
— Постойте! — воскликнула бабушка. — Вы сказали, что вы не художник. Но рисуете вы так, словно учились этому. Неужели вы самоучка?
— Нет, я когда-то посещал детскую художественную студию, — усмехнувшись, ответил их гость. — А рисовать любил с самого детства. Чтобы меня унять, моей няне стоило только дать мне карандаш в руки. А сейчас занимаюсь этим все свободное от работы время.
— А кем вы работаете, позвольте спросить? — поинтересовалась бабушка.
— Чиновником в министерстве — довольно прозаично, — как-то небрежно произнес он, явно не желая задерживаться на этой теме.
— А вы не подумывали о том, чтобы стать профессиональным художником? — спросила бабушка. — Талант, как говорится, налицо. Так схватить характер незнакомого человека…
— Спасибо, миссис Грэхем, — улыбнулся он. — Это мне чрезвычайно приятно слышать. Мои друзья считают это блажью? А что насчет профессионального художника… Меня подводит фамилия Смит. Какая же это фамилия для художника? — шутливо вздохнул он. — Вот для чиновника в самый раз.
— Может быть, вам удалось бы ее прославить, — подала голос Эдит. — Люди станут говорить: «Что это у вас на стене? Неужели подлинный Смит?! С ума сойти!».
