Марго Романова - Тайга
Впервые попав в большой город, он сразу ощутил его засасывающую мощь. Здесь жили другие люди, хищные, целеустремленные, хваткие. Для них карьера стояла на первом месте, отставляя семейные ценности на второй, а порой и на десятый план. Если бы его мать жила там, то она вряд ли посвятила всю свою жизнь семье. Она бы порхала на подмостках знаменитых театров, утопая в восхищенных взглядах своих поклонников, в ответ, отдавая им всю себя без остатка. Она была бы самой счастливо женщиной на свете, такой, какой Николай всегда мечтал видеть ее. Только это была бы уже не его мама, а чужая далекая женщина. Его мама была не такой. В ее взгляде всегда читалась печаль, она всегда была рядом со своим сыном и очень любила его, наверное, он — это единственное, что связывало ее с земной жизнью. Потом он вырос, стал совершеннолетним, начал встречаться с девочками и все меньше времени проводить дома, с мамой. Она почувствовала, что больше не нужна ему и ушла, навсегда. Если бы он знал это тогда, если бы знал…
* * *— Папочка, я так соскучилась по тебе! — Ирина с порога бросилась на шею Василия Геннадьевича.
Он с готовностью распахнул свои объятия и прижал любимую дочь к себе.
— Так чего не заходила? — улыбнулся мужчина.
— Времени совсем нет, папуль. Пока дипломировалась, дел накопилось море. Теперь не знаю с чего начать. Хватаюсь за все одновременно, а в итоге ничего не успеваю.
— Чем старше становишься, тем больше дел, — кивнул он и с интересом посмотрел на молодого человека, смущенно переминавшегося с ноги на ногу у порога. — Не вежливо гостей-то на пороге держать.
— Ой, — звонко засмеялась Ирина, — пап, это Коля. Помнишь его? Мы с ним почти два года встречались, а потом он в Москву уехал. Вот… вернулся.
— Как же я могу забыть первую любовь своей единственной дочери. Сколько слез было пролито. Не хорошо Николай любимую девушку на такой большой промежуток времени одну оставлять.
— Больше не буду, — пообещал Николай и улыбнулся.
— Пап, а где мама? — удивилась Ирина. — Почему она нас не встречает?
— Да тут такая история, дочь, — нахмурился он. — Вчера после твоего звонка маме плохо стало. Теперь вот лежит, сердечные капли пьет.
— Как… плохо. А почему ты мне не позвонил? — вспыхнула Ирина.
— Да не хотели мы тебя тревожить, — пожав плечами, ответил он. Но Ирина его уже не слышала. Она уже подбегала к маминой кровати.
— Как ты себя чувствуешь? — встав на колени и уткнувшись в материнское плечо, прошептала девушка. — Если бы я знала, что тебе плохо, то приехала бы еще вчера. Но ведь вы никогда ничего не скажете. Молчите, как партизаны. Нельзя так, мам.
— Зачем тебе наши проблемы, — держась за сердце, хрипловатым голосом ответила Марина Юрьевна. — У тебя своих полно. Мы с отцом решили не беспокоить тебя по пустякам.
— Ничего себе — пустяки, — уже в полный голос возмутилась Ирина. — Мать с сердечным приступом слегла, а я ни сном, ни духом. Нельзя так с родной дочерью поступать. Это нечестно!
— Родная ты моя, — закатила глаза женщина. — Да мы с отцом подумали, что не нужны тебе больше. У тебя ведь твой этот… как его там, вернулся.
— Его Колей зовут, — отстранилась от нее Ирина. — И здесь он совершенно ни при чем. Вы — мои родители и я всегда буду любить вас. Не понимаю одного, почему ты делаешь вид, что не помнишь Колю? Ведь это не так, мама. Просто ты ему не доверяла. Но сейчас он приехал за мной. Не забыл, не бросил. Он любит меня. Пойми!
Марина Юрьевна громко всхлипнула и вновь схватилась за сердце.
— Папа, где мамины капли? — испугалась Ирина и начала судорожно перебирать пузырьки, стоявшие на прикроватной полочке. — Маме опять плохо!
— Вот они, держи, — протянул бутылочку Василий Геннадьевич.
Выпив лекарство, Марина Юрьевна тяжело вздохнула и с облегчением откинулась на подушку.
— Спасибо, дочь. Всегда знала, что ты не дашь мне умереть.
— Мамочка, хочешь, я сегодня останусь с тобой. Буду лежать рядышком, и рассказывать тебе разные истории из своей жизни. Мы ведь так давно с тобой не виделись. Помнишь, когда я была маленькая, мы с тобой каждый вечер пили чай с печеньем и секретничали. Папа сильно обижался на нас и говорил, что мы его замучили своими никчемными бабскими секретами. А самому настолько было интересно узнать, о чем мы говорим, что однажды он попытался подслушать, приник ухом к кухонной двери и начала так сосредоточенно сопеть, что мы его услышали.
— Нашла, что вспомнить, — возмутился отец. — Перед женихом только меня позоришь.
— А где Коля? — спохватилась Ирина, повернувшись к отцу.
— Так вот он, в дверях топчется. Не знает, куда себя девать.
— Мама, может, ты с ним поговоришь? Ты увидишь, он хороший.
— Пусть заходит, раз пришел, — разрешила Марина Юрьевна.
— Коленька, подойди, пожалуйста, сюда.
Молодой человек осторожно приблизился к кровати и, отодвинув одеяло, присел на самый краешек.
— Здравствуйте, Марина Юрьевна, очень жаль, что вы себя плохо чувствуете. Но я уверен, что очень скоро вы поправитесь и вновь будете той красивой и жизнелюбивой женщиной, какой я знал вас перед своим отъездом.
— Ты еще и подхалим, — не ответила на приветствие женщина. — Значит, решил нашу кровиночку на чужбину увезти? Лишить нас с отцом единственной радости в жизни?
— Зачем же вы так, Марина Юрьевна? — Николай укоризненно покачал головой. — Я действительно всегда восхищался вами. Ирина сильно на вас похожа. И я этому только рад. А по поводу чужбины… Я искренне люблю вашу дочь и не собираюсь увозить ее силой. Это должно быть общее решение, ее и ваше. Думаю, сейчас не время об этом говорить. Вы поправляйтесь скорее, Марина Юрьевна, и ни о чем плохом не думайте. Как только вам станет лучше, мы обязательно встретимся и все обсудим. А сейчас, нам лучше уйти. Вам нужно отдыхать.
— Извини, Коль, но сегодня мне лучше остаться с мамой, — грустно посмотрела на него Ирина. — Я обещала. Ты не обидишься?
— Что ты такое говоришь? Конечно, нет. На твоем месте я поступил бы также.
Марина Юрьевна тяжело опустила ладонь на лоб, широким запястьем прикрыв удовлетворенную улыбку, которую не смогла сдержать. Это была ее первая победа в битве за Ирину. И в этой войне она обязательно победит. Как всегда.
* * *Сегодня в тайге было непривычно тихо, ни ветерка, ни шороха. Даже вечно суетящиеся белки сидели на ветвях с каким-то полусонным видом. Тайга пребывала в глубокой задумчивости. Она устала от тщетных попыток выяснить причину странного поведения берегинь и, наконец, решилась напрямую поговорить с Рябинушкой.
