Елена Гайворонская - Евгения
Максим сознался, что «Сокольники» не видел.
– Много не потерял. – Фыркнула Евгения.
– Ну, как же так! – Укорила немка. – Чудесный парк. Один из самых старых в Москве. Женька знает его как свои пять пальцев.
– Да-да, я выросла в парке, прямо под кустиком, как хиппи, – воздела глаза к потолку Евгения, – сейчас мама достанет семейный альбом и начнёт показывать фотки, где я катаюсь на каруселях и сижу на горшке. Надо бежать…
– А мне интересно посмотреть на твой горшок, – съязвил Макс, радуясь случаю подколоть языкастую малявку. Но та уже толкала Максима к дверям.
В парк зашли с лесного входа, оставив в стороне карусели, цветники и фонтаны.
– Центр для пенсионеров и мамаш с колясками. – Хмыкнула Евгения. – Правда, продают вкусное мороженое, иногда мы с ребятами там тусуемся. Но настоящий кайф – в лесу. Есть у меня заветное место. Я тебе покажу.
Скоро и впрямь начался настоящий лес – осока по пояс, вековые сосны, берёзы с причудливыми изгибами стволов, перекличка птиц, запах молодых трав, хвои, грибной сырости тенистых аллей.
Евгения увлекла Максима с асфальтовой дороги вглубь парка на узкую тропинку, петлявшую меж зарослей крапивы.
– Другого пути нет? – Подняв руки, чтобы не обжечься о злую траву, полюбопытствовал Макс.
– Так короче. – Евгения тоже подняла руки и выписывала в воздухе плавные круговые движения на манер индийской танцовщицы, пританцовывая на ходу. Звенели браслеты на тонких запястьях, тугие затянутые денимом бёдра девчонки ритмично двигались в такт неведомой музыке, слышимой ею одной. Максим с трудом отвёл взгляд в сторону, ему вдруг стало неловко, словно подсматривал в замочную скважину. Капельки пота проступили на лбу, он отёр их платком и почувствовал жгучую боль – крапива ужалила-таки запястье.
– Чёрт! – В сердцах выругался Максим, сердясь на крапиву, девчонку и себя самого.
– Мы друзья? – нежданно спросила Евгения.
– Конечно, – кивнул он.
– Я хочу с тобой посоветоваться. Только дай слово, что не расскажешь маме!
– Не скажу! – Отозвался Максим. – А в чём дело?
– Придёт время – скажу. – Таинственно заявила девчонка. – Скоро, уже скоро… Уже добрались! – Евгения обернулась. – Вуаля. – И замерла статуей, картинно разбросав руки.
Деревья расступились. Впереди простиралась аллея, на которой в художественном беспорядке росли сиреневые кусты, увенчанные тяжёлыми гроздьями цветов. Белых, синих, лиловых… В воздухе стоял её густой тягучий горьковатый запах, как в парфюмерном отделе универмага. От него кружилась голова, и теснило грудь.
– Нравится? – Спросила Евгения. – Правда, здорово?
– Я думал, сирень уже сошла.
– Это поздние сорта. – Пояснила Евгения. – Место называется сиреневый сад.
Здесь я тебя и сфоткаю. Ну-ка, встань туда, расслабься… Стоп! не делай официального лица, я же тебя не на стенд «Их разыскивает милиция» снимаю.
Макс фыркнул.
– Уже лучше. – Сказала Евгения. – Но надо добиться полной естественности, иначе фотка не получится. Смотри на меня…
И она стала паясничать, пританцовывать, показывать язык, строить уморительные рожицы. Как вдруг схватила фотоаппарат, нацелилась объективом, щёлк!
– Зер гут. – Удовлетворённо произнесла Евгения. – Снимок при встрече. А теперь познакомься с моим любимым садом. Разреши представить, это моя любимая, махровая сирень.
Она подтащила Макса к огромному раскидистому кусту, нагнула ветку, сорвала лиловую гроздь, прикрыв глаза, блаженно вдохнула аромат и прошептала:
– Ах… Хорошо! На, понюхай! – И поднесла к лицу Максиму. Он втянул терпкий с горчинкой запах, чувствуя, как пьянеет от безумного аромата.
– Обожаю сирень. – Полузакрыв глаза, томно прошептала Евгения. – Мои духи похожи, как думаешь?
Она приблизилась, чуть склонила голову, подставила висок с пульсирующей голубой прожилкой. Максим, как зачарованный, вдохнул запах янтарных кудрей, зарылся в них лицом, чувствуя, как земля начинает медленное вращение под ногами. Ему вдруг показалось, что они оба сейчас потеряют равновесие и упадут, одной рукой он судорожно взялся за сиреневый ствол, другой подхватил Евгению за тонкую талию и замер, не в силах пошевелиться, чувствуя, как внутри разгорается медленное пламя.
– Я хотела тебя спросить… – промолвила Евгения. – Только не смейся, ладно? Ты умеешь целоваться?
– Что? – Севшим голосом переспросил Максим.
– Ну, ты когда-нибудь целовал девушку?
– Зачем тебе? – Его пальцы медленно перебирали её кудри, одновременно мягкие, как пух и жёсткие, как проволока. Как такое могло быть?
– Я встречаюсь с одним парнем из нашей школы. – Простодушно объяснила Евгения. – Кажется, я ему нравлюсь, и он мне тоже. Я думаю, вдруг он захочет меня поцеловать, а я не умею этого делать? Покажи мне.
– Что?! – Снова переспросил Максим, чувствуя, жар и холод одновременно.
– О, Господи! – Всплеснула руками Евгения. – Ну, ты можешь меня поцеловать по-взрослому? Что тебе, трудно, что ли? мы ведь друзья!
Друзья… Он вдруг возненавидел это слово. Кто только придумал, что можно дружить с маленькими глупыми девчонками? Хотел оттолкнуть её, гордо отвернуться, объяснить, что есть вещи, которым нельзя научить, как в школе. Что не может, не станет, не хочет… Хотел… Не смог.
Максим обнял Евгению, привлёк к себе, ощутив всем существом упругое тепло её стройного тела, она закрыла глаза, запрокинула голову, волосы рассыпались дождём. Её губы – полные мягкие полуоткрытые были совсем близко. Он видел каждую чёрточку, припухлость, – и понял, что никогда и ничего не желал в жизни так страстно как этого безрассудного поцелуя…
Евгения оттолкнула его, рывком разорвала огненное кольцо сплетённых рук и тел, сделала шаг назад. На её личике появилась брезгливая гримаса.
– Тьфу, гадость какая. – Сказала она, тщательно вытирая губы тыльной стороной запястья, – тьфу. Как это может нравиться, не понимаю? По-моему, книги сильно преувеличивают. Ладно, пошли, а то мне ещё к Машке надо забежать.
Евгения сломала ветку сирени и пошла, как ни в чём не бывало, не оборачиваясь, что-то напевая под нос, дирижируя цветком, нимало не догадываясь, не задумываясь о гибельной силе своего раннего расцвета.
Макс брёл позади как зомби, оглушённый, опустошённый. В голове стоял непонятный гул, ноги были ватными. Он изнемогал от навалившейся тяжести внезапного откровения: эта девочка-подросток взволновала его, как волнует мужчину взрослая женщина.
– Неужели тебе это нравится? – вслух размышляла Евгения.
– Ты ещё маленькая. – Глухо сказал Максим. – Придёт время, тебе тоже понравится.
– Многим девчонкам в классе это нравится. – Помахивая веткой, говорила Евгения. – Может, это потому что ты не мой парень, а просто друг? Может, с Павликом будет иначе? Надо попробовать.
