Сьюзен Лоу - Сердечные тайны
– Вы все уже пользуетесь услугами британской армии, и я не вижу необходимости предлагать их для бартерной сделки.
– А я вижу.
– Мы здесь находимся, чтобы защищать вас.
– Защищать? Ха! Вы преследуете нас, и люди здесь в Массачусетсе не обязаны обеспечивать вам содержание. Нам не нужна ваша защита. Мы и сами можем отлично себя защитить.
– Ага, – Ливингстон поднял тонкий длинный палец. – Ты мне как раз напомнил: кажется, приближается время ежегодного смотра вашей местной милиции?
– Да, – протянул Кэд, – удивляясь, с чего это капитан заговорил об этом.
– Смотр не состоится.
– Что?! – Кэд поднялся во весь свой гигантский рост. – Конечно же он состоится. Мы проводим его каждый год с тех самых пор, как появился Нью-Уэксфорд.
– В этом больше нет необходимости. Теперь британская армия будет вас защищать.
– Как свободные люди и английские подданные мы имеем право защищать себя сами. Дело каждого мужчины – заботиться о безопасности его семьи. А мы не доверим это никому другому.
– Вы доверите это нам.
Трое рядовых стали по стойке смирно позади своего капитана, положив руки на рукоятки коротких сабель, пристегнутых к ремням пояса. Минутой позже лейтенант Лэйтон присоединился к ним, толкнув всего лишь одного солдата, прежде чем найти свободное место и втиснуть туда свое большое тело.
– Я приказываю вам – всем вам! – сказал капитан, обводя глазами всю комнату. – В Нью-Уэксфорде не будет больше смотров милиции.
Все мужчины-поселенцы в гневе вскочили на ноги.
– Нет, будет! – упрямо заявил Кэд.
– Это приказ, Джоунз. Вы – британские подданные.
– Мы – американцы, сэр, – гордо сказал Кэд.
На лице капитана заиграла тонкая, недобрая улыбка.
– Посмотрим.
Ливингстон повернулся и направился к двери, и его люди последовали за ним в строгом порядке. Даже лейтенант Лэйтон совсем немного сбился с шага, и ни у кого не возникло сомнения, что, если понадобится, он сможет использовать против них оружие.
– Ах, да, – как будто что-то вспомнив, сказал Ливингстон. – Любые выступления со стороны «Сынов Свободы» будут сурово пресекаться.
– «Сыны Свободы»? – криво усмехнувшись спросил Кэд, – с чего вы это взяли, что кто-нибудь из нас знает их? Всем известно, что их штаб находится в Бостоне в таверне «Гроздь винограда».
– Бостон всего в пятнадцати милях отсюда, Джоунз. Не так уж далеко.
– Я никого их не знаю. И никому здесь ничего не известно об их деятельности, – сказал Джоунз старший.
Капитан недоверчиво усмехнулся.
– Ну, возможно, но если ты встретишь кого-нибудь из «Сынов Свободы», то передай им мои слова. До сих пор они только играли в политику и войну. Теперь же они будут иметь дело с солдатами.
С гордым и уверенным видом он вышел.
Лейтенант Лэйтон шел последним. Внезапно он резко развернулся, потеряв при этом равновесие и схватившись за дверь, чтобы не упасть. В просвет двери было видно черное ночное небо. Холодный ветер колебал пламя свечи.
Джон покрутил головой из стороны в сторону, словно ища кого-то. Наконец, его взгляд остановился на Бэнни, стоявшей в дальнем конце комнаты, в ожидании ухода солдат. Глаза лейтенанта засветились радостью, и на лице снова появилась счастливая улыбка.
– До свидания, Бэнни.
Другие люди назвали бы его предателем. Он же назвал себя благоразумным. Он задумчиво смотрел на уходящих англичан. Так вот, значит, какой у них теперь будет новый офицер. Его связь, конечно, от этого не изменится. И вообще, капитан даже не узнает о его существовании, если это не станет необходимым. И все же он был рад увидеть Ливингстона в действии. Никогда не знаешь, что может потом пригодиться.
Капитан, этот очевидно, слишком насыщен и самолюбив. Он не знал пока, не превратится ли гордость в проблему. Сможет ли Ливингстон забыть о ней и сделать то, что должно быть сделано? По крайней мере, у капитана есть интеллект. Могло быть и хуже. Не знал он пока и кому можно доверяться: еще рано было говорить об этом. А это решение слишком важно, чтобы принимать его поспешно и необдуманно. Он и дальше будет слушать, собирать крупицы сведений и передавать их. Он будет смотреть и ждать.
Самое главное – быть осторожным и делать все, чтобы остановить это сумасшествие, пока оно не зашло слишком далеко. Погасить эти маленькие, разрозненные очаги до того, пока они не превратятся в страшное пожарище, которое принесет только одно – войну.
Глава 3
Бэнни покрепче ухватилась за ручку кожаного футляра, и осторожно опустилась еще на одну ступеньку. Она остановилась, прислушиваясь. Тихо. Крадучись, опустилась по лестнице, осторожно ступая на старые половицы и стараясь не выдать предательского скрипа.
Меньше всего она хотела сейчас быть застигнутой на лестнице кем-нибудь из ее семьи до того, как выскользнет из дома. Если это будет отец, то он заставит ее работать, вместо того, чтобы разгуливать без дела. Если ее поймает кто-нибудь из братьев, они будут безжалостно издеваться над ней. Если ее увидит мать – ну, об этом даже страшно подумать.
Спустившись с лестницы, она посмотрела по сторонам. Никого. Ей оставалось всего несколько шагов до двери и потом недалеко до леса – и она свободна.
Дверь открылась. Бэнни застыла. Нет, слишком поздно.
– Привет, мама.
– Элизабет, – Мэри вошла в дом и закрыла дверь. В руке у нее была корзина, с которой она обычно ходила на рынок. – Я только что была у Руфуса в магазине, и посмотри, что я нашла. – Она замолчала, наконец, оторвав взгляд от своей корзины, и внимательно посмотрела на дочь. – Ох, Элизабет, – сказала она с ноткой разочарования в голосе. – Что на тебе надето?
Бэнни бросила взгляд на свою просторную рубашку, бриджи и потертые ботинки.
– Одежда, по-моему.
– Я думала, мы с тобой решили, что ты не будешь больше носить бриджи.
– Нет, мама, это ты решила. А я решила, что буду носить их, когда юбки мне мешают. И потом подумай, сколько ткани мы сэкономим, если я буду носить бриджи вместо платья.
– Элизабет, девочка моя…, – любовь и укор звучали в материнском голосе.
Мэри нежно поправила выбившиеся из косы дочери локоны. Ее движения были грациозными и плавными.
– Не понимаю, почему ты не хочешь даже попытаться быть привлекательной. Ты такая статная. А если ты еще и оденешься, как следует, от тебя просто глаз невозможно будет отвести.
Статная. Глаз не отвести. Элизабет с покорной улыбкой смотрела на свою изящную, утонченную, женственную мать. В ее волосах, аккуратно уложенных в тугой узел, было всего несколько седых прядок. Ни один волосок не выбивался из ее прически.
Бэнни была нисколько не похожа на мать и прекрасно это знала. Темные глаза – вот единственное, что она унаследовала от Мэри. Все остальное ей досталось от Кэда.
