Татьяна Веденская - Штамп Гименея
– Кого-то ждете? – спросил меня бдительный охранник, когда я крадучись просочилась внутрь здания.
– Ага, – пространно ответила я, нацепила на ноги бесформенные тряпочные чехлы и забилась на лавочку в дальнем углу. Сердце у меня бешено колотилось, потому что именно тогда, когда я нацепляла их, мимо меня прошел мой возлюбленный, помахивая большим букетом красных роз. Точно таким же, как и обычно он приносил для меня. А вдруг он просто покупал два одинаковых букета? Кошмар. Ладно, спокойствие, только спокойствие. Сейчас все разъяснится. Вот, выходит какая-то дама в спортивном костюме. Лицо изможденное, морщинистое. На руках младенец. Она?
– Валечка! – бросился к даме какой-то седой мужик в ондатровой шапке. Не она. Слава Богу. Хотя, почему слава Богу? Если бы у Андрея была такая страшная и старая жена, мои шансы на замужество с предметом моих идеалов сильно бы увеличились. А вот если бы его женой оказалась вон та стройная брюнетка с роскошной грудью, то тогда…
– Мама! Мама! – бросился к вынырнувшей из недр роддома красивой женщине лет тридцати пяти мальчик.
– Саша, не мешайся! – строго и деловито крикнул Андрей. И подошел к даме с выражением восторга и щенячьей преданности на лице. До меня не сразу дошло. Но потом все же дошло. Эта эффектная мадам и есть пресловутая официальная, на которую Андрюшечка смотреть больше не может. Которая в ногах у него валяется, чтобы только он не упер от нее в свободное плавание. М-да, что-то глядя на них воочию, мне кажется, что если кто-то валяется у кого-то в ногах, то не она. Хотя… Бывает всякое. Вот у меня был один преподаватель в институте, вбивал в наши головы основы исторической методологии. Был он красив так, что посещаемость его предмета (особенно со стороны женского пола) превышала сто процентов за счет уже прослушавших курс старшегруппниц, не переживших разлуки с предметом обожания. Препод в полном восторге вещал о классификациях, созданных в разные периоды разными деятелями, а мы пожирали его глазами. Наверное, он был уверен в полнейшем наполнении нашего мозга нужной информацией, но на экзаменах мы неожиданно продемонстрировали такую студенческую стерильность, что он растерялся и не знал, что делать. То ли раздать всем милостыню за посещаемость и расставить трояки по зачеткам, то ли бежать увольняться и попытать силы в средней школе, где учащиеся еще не достигли возраста половой зрелости и могут смотреть на красивого мужика, не выпадая в осадок. Так что в жизни многое обманчиво, в чем я теперь убедилась еще раз, глядя, как мой (как я считала) Андрей заваливает супругу цветами (действительно, совсем как меня). И хватает на руки, чтобы по-дурацки кружить вокруг мраморной колонны. И орет на весь роддом «Люди, поздравьте меня. У меня дочь родилась».
– Прекрати, ты ее разбудишь! – жена довольно улыбалась, глядя на то, как Андрей (мой Андрей!!!) нежно тормошит кулечек с этой самой новой дочерью.
– И пусть проснется! И пусть! Пусть поорет, я послушаю ее голос, – смеялся Андрей и целовал, не переставая, то кулек, то свою «ужасную» жену. Меня словно бы парализовало. И как это мне не пришло в голову, что все эти пять лет мой принц живет вполне нормальной семейной жизнью, добавляя в нее немного перца с помощью меня. Ярость, которая, вполне может статься, заложена во мне генетически, так как до сего дня она не разу не проявилась, залила мне рассудок до самых краев. Я схватила первое, что попалось мне под руку и с диким криком шарахнула это нечто об пол. Нечто (как выяснилось впоследствии) оказалось вазой, в которую торговцы цветами ставят товар. Видимо, товар временно был раскуплен, а вазу за ненадобностью оставили стоять на подставке в углу.
– Что вы делаете?! – налетел на меня охранник после минутной паузы «к нам едет ревизор», в процессе которой он таращил на меня глаза и хватал ртом воздух.
– Идите вы в задницу! – заорала я, неадекватно вращая глазами. – Видеть вас всех не могу.
– Тут сумасшедшая, – крикнул он и принялся за руку вытягивать меня из моего укрытия. Я достойно упиралась и пыхтела.
– Отстань от меня, кретин. Подумаешь, ваза. У меня жизнь рушится.
– Дура. Сейчас милицию вызову! – грозил он, пытаясь отлепить мою вторую руку от поручня, в который я вцепилась с силой, достойной вурдалака.
– Валяй, – кивнула я, потому что тоже душевно желала чего-то громкого, торжественного и исчерпывающего. Как бригада ОМОНа. И тут я увидела, что Андрей смотрит на меня изумленными глазами, в которых на поверхности изумления еще плещется и испуг.
– Может, сама уйдешь? – уже слабее и даже жалобнее спросил охранник, поняв, что меня можно выкурить из храма нового человека либо по добру по здорову, либо с применением подотчетных спецсредств типа дубинки. Применять ко мне дубинку старичку совершенно не хотелось.
– Да. Я обязательно уйду. И обязательно сама! – громко и демонстративно сказала я. Потом решительно выдернула свою руку из клешни охранника и гордо проследовала к дверям. Битое стекло скрипело у меня под ногами. Стояла испуганная тишина. Я приблизилась к Андрею, который побледнел и как-то мелко и противно затрясся в ожидании неизбежного. Господи, да ведь он до дрожи боится скандала. Только и всего! Спорю на сто баксов, которых у мен все равно нет, что его жена даже не подозревает о моем существовании. Вон как смотрит на меня. Взглядом молодой матери, которая случайно столкнулась с психом. В ее глазах не читалось ничего, кроме страха за ребенка. Может быть из-за ее нежного и какого-то восторженного отношения к плоду чрева своего, а может быть из-за нежелания оставлять уже теперь двух детей без его непутевого гулящего отца, так или иначе, я прошла мимо Андрея, ни на секунду не замедлив шага, даже не кивнув. Он тоже напряженно застыл, склонившись над своим сыном. Делал вид, что тому что-то попало на куртку. Когда я уже закрыла стеклянную дверь, он обернулся и встретился со мной взглядом. В его взгляде был какой-то вопрос. Скорее всего, это был вопрос «Зачем?». Зачем тебе все это надо. Хороший, кстати вопрос. Неплохо было бы и самой себе разъяснить этот вопрос. Если не найти какой-то достойной и неоспоримой причины, то получится, что я – дура набитая и доверчивая тупица. Разве этот вариант меня может устроить? Никак. И Андрею, прежде чем я его брошу, следует со мной объясниться, разве нет? И я, честно говоря, после такого нелепого нашего свидания весь вечер ждала его звонка.
– Зачем ты туда приперлась? Что ты творишь? Неужели не могла просто позвонить мне, я бы все тебе объяснил, – сказал бы он. Я бы фыркнула и притворилась, что смертельно его ненавижу и не могу слышать его голос.
– Объяснил бы что? – спросила бы я. И дальше я в тысячах вариантов проигрывала наши возможные вопросы и ответы на них. Я придумала бравурные диалоги, трагические монологи, равнодушные междометия, оскорбительные бросания трубок. Беседу по душам, наконец. Беседу, в которой мы расставим все точки над «И» и расстанемся друзьями. Я ждала этого разговора, я боялась его. Я нуждалась в нем.
