Жаклин Бэрд - Страсть с повинной
— Бенедикт, отпусти меня! — отчаянно закричала она. Голова у нее свисала вниз, она пыталась освободиться, но он крепко держал ее, перехватив под коленками. — Ты меня уронишь!
— Ни в коем случае, милая, — заверил он с усмешкой и свалил ее, словно куль, на большой, обитый кожей диван.
Она лежала на спине раскинув ноги, спутанные волосы, обрамляя лицо, рассыпались по плечам. Выглядела она очаровательно: белые шорты едва прикрывали бедра, футболка задралась кверху, обнажая живот.
— По-моему, ты слишком долго прожил с индейцами, дорогой. Мы с тобой как Тарзан и Джейн, да? — и ее фиалковые глаза загорелись детским восторгом.
Взгляд его скользнул по ее румяным щекам и по всему прелестному телу, раскинувшемуся в такой милой позе. Насмешливо сощурясь, он склонился над ней и отбросил пряди волос с лица.
— Не хочешь ли ты сказать, что у такой красавицы, как ты, не было мужчин?
Она перестала улыбаться. Ей почему-то показалось, что он имеет в виду не физическую близость, а нечто совсем другое.
— У меня был папа, — простодушно ответила она.
Бенедикт стоял над нею, черные джинсы облегали его мускулистые ноги и бедра. Она покраснела, поспешно отвела глаза и, задержав свой взгляд на его широкой груди, на темневших у ворота расстегнутой рубашки курчавых волосах, зарделась еще больше.
И вдруг она оробела, ощутив полную их изолированность от всех и вся, и неловко попыталась подняться с дивана.
— Нет, не вставай, — скомандовал он и, слегка отодвинув ее, пристроился рядом. — Что ты имела в виду, когда сказала, что весь дом принадлежит нам? — спросил он охрипшим голосом и, опершись одной рукой о спинку дивана, другой прикоснулся к ее губам.
Губы ее сами собой приоткрылись, она протянула к нему руки и обвила за шею. Боже, как она его любит! — думала Ребекка, загипнотизированная темным блеском его удивительных глаз. Волна томления захлестнула ее, мучительно захотелось раствориться в его тепле и могуществе.
Кончиком пальца он нежно погладил ей нижнюю губу и тихо проговорил:
— Я хочу тебя, Ребекка, и мне кажется, что ты тоже хочешь.
— О, Бенедикт! Я тоже, тоже… — Она и не думала сказать «нет».
— Ты меня любишь, Ребекка? Правда любишь?
Луч солнца коснулся его загорелого лица, вспыхнул в черных волосах, и нимб, возникший вокруг его гордой головы, на мгновение скрыл выражение его глаз. Он похож на греческого бога, подумала Ребекка, как же можно не любить его?
— Я люблю тебя, Бенедикт. Мне кажется, что так было всегда, и я знаю, что так будет всегда.
Он склонился над ней, и губы их соединились. Полушутя он стал покусывать ей губы, а когда она прикоснулась к его густым вьющимся волосам на груди, прерывисто вздохнул и, прижав ее к себе, осыпал страстными поцелуями.
Вдруг он оторвался от нее, положив руку ей на грудь и не давая подняться с дивана. Ребекка глядела на него с ошеломленной улыбкой, глаза на круглом румяном лице сияли как две звезды. Но улыбка ее исчезла, вспугнутая гримасой, исказившей его суровые черты.
— Ты, милая, не елочная хлопушка, а настоящий динамит, и если я сейчас же не уйду, то совершу что-нибудь такое, о чем мы оба будем сожалеть.
— Я ни о чем не буду сожалеть, Бенедикт, я обещаю. — И она сделала то, о чем мечтала неделями: обвив одной рукой его могучую шею, скользнула другой в распахнутый ворот рубашки и стала гладить шелковистые волосы на его груди.
Он отбросил ее руку.
— Интересно, скольким мужчинам ты уже все это говорила.
— Никому. Только тебе. — Что это с ним? Ревность или что-то другое? — подумала она. Ей был неприятен его тон, словно он сомневался в ней. Все внутри болезненно сжалось… Видно, кто-то ступил на будущую ее могилу…
— Сядь и приведи себя в порядок, хотя бы более-менее.
— Я не ждала такой пощечины, — пробормотала она, оправляя задравшуюся футболку.
Бенедикт, ничего не ответив, достал из заднего кармана брюк маленькую коробочку для ювелирных украшений. Опустив глаза, он задумчиво вертел ее в руках, и густые ресницы затеняли его взгляд.
— Здесь кое-что для тебя, Ребекка. Я думаю, тебе лучше это принять, прежде чем мы пойдем дальше.
Сердце Ребекки неистово забилось, глаза наполнились слезами. Она протянула дрожащую руку. Бенедикт избегал ее взгляда, этот необычный человек, столько испытавший в джунглях Амазонии, был застенчивым. Ее захлестнула такая волна любви, что сердце болезненно заныло.
Он вложил маленькую красную коробочку в ее протянутую руку, и она приподняла крышку. Это был изысканный подарок — фиолетово-красный камень, окруженный маленькими бриллиантами.
— Какая прелесть, Бенедикт! Я самая счастливая на всем белом свете! Пожалуйста, надень мне сам. — Она подала ему левую руку, и дрожь пробежала по ее телу, когда он надевал тонкое колечко ей на палец.
— Тебе нравится? — спросил он, по-прежнему отводя глаза.
— Я его так же полюбила, как тебя, Бенедикт.
— Это звучит, — засмеялся он с грубоватой небрежностью.
Бедняга, он нервничает, подумала она и, сев к нему на колени, обняла одной рукой его за шею, а другую вытянула вперед, расставив пальцы, чтобы получше рассмотреть свое кольцо — чудесный символ обручения.
— Я люблю рубины, — с растроганным вздохом сказала она.
— Это гранат, — поправил он.
— Что бы ни было, — прошептала она, уверенная в его любви, и нежно поцеловала в загорелую шею. — Я буду носить его все годы нашего супружества.
— Я уверен, что будешь, — пробормотал Бенедикт с сарказмом, которого она не уловила. Погладив по щеке, он поцеловал ее в губы. — Прости меня, Ребекка, но я не могу остаться. Я заехал, только чтобы подарить тебе кольцо. Мне нужно немедленно вернуться в Лондон, у меня сегодня вечером выступление по телевидению.
Эта новость погасила огонь счастья в ее глазах.
— А как же мы? Сегодня мы обручились, и ты оставляешь меня одну. Давай хотя бы выпьем, чтоб отметить это событие. — Ей не удалось скрыть разочарования.
— Нет, извини, ведь я за рулем. — Бенедикт снял ее с колен, усадил на диван и поднялся.
— Но ведь мы должны так много обсудить, например, когда свадьба. — Произнеся это слово, Ребекка блаженно улыбнулась. Даже если они не будут вместе прямо сейчас, у них вся жизнь впереди, подумала она. Они будут мужем и женой! Она чувствовала себя на седьмом небе: ее казавшаяся несбыточной мечта сбывалась.
— Я пробуду в Англии лишь до конца августа, потом должен лететь в Нью-Йорк. Возможно… — Он помешкал.
Она вскочила с сияющим лицом, не дав ему закончить фразу.
— Свадьба займет не больше двух недель, и тогда я смогу поехать с тобой в Америку.
Ее сердце словно остановилось, когда она увидела, какое выражение появилось в его глазах.
