Эмма Чейз - Все запутано
Повторю ещё раз для всех девушек — вот вам факт: Мужчины думают о сексе 24 часа в сутки, семь дней в неделю. Если точнее, то каждые 5.2 секунды, или что-то в этом роде.
Например, когда вы спрашиваете, что мы хотим на ужин, мы думаем о том, как мы бы трахнули вас на кухонном столе. Когда вы рассказываете о слюнявом фильме, который вы с подружками посмотрели на прошлой неделе, мы вспоминаем порно, которое смотрели по кабельному вечером. Когда вы демонстрируете нам дизайнерские туфли, купленные на распродаже, мы думаем о том, как здорово они будут смотреться на наших плечах.
Я подумал, вам бы хотелось это знать. Не убивайте посланника.
Если честно, это проклятье.
Лично я во всём виню Адама. Был когда-то парень, и весь мир был у его яиц. Расхаживал себе голышом, голая девушка всегда была рядом для удовлетворения любых его прихотей. Я очень надеюсь, что это яблоко было вкусным, ведь он здорово всё испоганил для всех нас. Теперь нам надо потрудиться. Ну, или в моём случае, очень пытаться этого не хотеть.
Она сидит на стуле у моего стола и кладёт ногу на ногу.
Не смотри на ноги. Не смотри на ноги.
Поздно.
Они подтянутые, загорелые и выглядят гладкими, как шёлк. Я облизываю губы, и заставляю свой взгляд подняться к её глазам.
— Так, — снова начинает она. — Я работала над составлением портфолио для компании, занимающейся программированием, Генезиз. Вы о них слышали?
— Вскользь, — отвечаю я, рассматривая бумаги на моём столе, чтобы задержать поток непристойных мыслей в моей голове, вызванный звуком её голоса.
Я плохой, плохой мальчик. Думаете, Кэйт накажет меня, если я расскажу ей, какой я плохой?
Знаю. Знаю. Просто не могу сдержаться.
— В прошлом квартале их прибыль до вычета процентов и налогов составили три миллиона, — говорит она.
— Серьёзно?
— Да. Я знаю, это не потрясающе, но это показывает, что у них есть прочная база. Они всё ещё маленькая компания, но это часть того, что сделало их настолько хорошими. Их программисты молоды и энергичны. Говорят, у них есть идеи, которые сделают Wii похожими на Atari. И у них есть потенциал воплотить эти идеи в жизнь. Чего у них нет, так это капитала.
Она встаёт и наклоняется над моим столом, чтобы передать мне папку. Меня захлёстывает сладкий цветочный аромат. Он приятный, манящий — не как бабушки, которые, проходя мимо вас в почтовом отделении, буквально сражают наповал своим парфюмом.
У меня возникает сильное желание уткнуться лицом в её волосы и глубоко вдохнуть.
Но я ему сопротивляюсь и вместо этого открываю папку.
— Я показала свои наработки мистеру Эвансу… ум, Вашему отцу, и он сказал показать это Вам. Он думал, кто-то из Ваших клиентов…
— Альфаком, — киваю я.
— Точно. Он подумал, Альфаком это заинтересует.
Я просматриваю проделанную ей работу. Она хороша. Детальна и информативна, без чего-либо лишнего. В моём мозгу, по крайней мере, в том, что над плечами, медленно начинают крутиться шестерёнки. Единственная тема, способная отвлечь меня он мыслей о сексе, — это работа. Хорошая сделка. Я явно вижу здесь потенциал.
Он не настолько привлекателен, как Кэйт Брукс, но достаточно близок к этому.
— Это хорошо, Кэйт. Очень хорошо. Я точно смогу это продать Синсону. Он исполнительный директор Альфакома.
Её глаза немного сужаются:
— Но я же буду принимать в этом участие, верно?
Я ухмыляюсь:
— Конечно. Я похож на человека, которому нужно красть чужие предложения?
Она закатывает глаза и улыбается. В этот раз я просто не могу отвести взгляд.
— Нет, конечно, нет, мистер Эванс. Я и не предполагала… просто… Вы знаете… первый день.
Я жестом предлагаю ей снова сесть, и она садится.
— Ну, я бы сказал, что твой первый день проходит на ура. И, пожалуйста, просто Дрю.
Она кивает. Я откидываюсь в кресле, оценивая её. Мой взгляд скользит по ней в совершенно непрофессиональной форме. Я знаю. Но почему-то я не могу себя заставить волноваться на этот счёт.
— Так значит… отмечали новую должность, да? — спрашиваю я, ссылаясь на её фразу в REM в субботу.
Она закусывает губу, и мою брюки становятся уже по мере того, как я возбуждаюсь — опять. Если так будет продолжаться, у меня яйца отвалятся.
— Да. Новая должность, — пожимает плечами она и говорит: — Я догадалась о том, кто ты, когда ты назвал свои имя и название фирмы, где работаешь.
— Ты слышала обо мне? — с искренним интересом спрашиваю я.
— Конечно. Не думаю, что найдётся кто-то в этой сфере деятельности, кто не читал о золотом мальчике Эванс, Рейнхарт и Фишер в BusinessWeekly… или же в PageSix.
Её последние слова намекают на колонку сплетней, где я частенько фигурирую.
— Если единственная причина, по которой ты меня отшила, это то, что я здесь работаю, — говорю я, — я могу в течение часа положить заявление об отставке на стол своему отцу.
Она смеётся, и её щёки заливает лёгкий румянец:
— Нет, это была не единственная причина, — она поднимает руку, напоминая мне о почти незаметном обручальном кольце. — Но не рад ли ты сейчас, что я тебе отказала? То есть, это было бы довольно неудобно, если бы между нами что-то произошло, тебе не кажется?
Моё лицо абсолютно серьёзно:
— Оно бы того стоило.
Она с сомнением приподнимает бровь:
— Даже не смотря на то, что я теперь под тобой работаю?
Нет, серьёзно, она сама напросилась, и знает об этом. Работает подо мной? И как мне это игнорировать?
И всё же я лишь приподнимаю бровь, и она качает головой и снова смеётся.
Со звериной ухмылкой на лице я спрашиваю:
— Я же не заставляю тебя чувствовать себя неловко, правда?
— Нет. Совсем нет. Ты со всеми своими служащими так обращаешься? Потому что, должна признать, ты просто напрашиваешься на судебный иск.
Я не могу сдержать улыбку, расползающуюся по моему лицу. Она меня удивляет. Умная. Сообразительная. Мне приходится думать, прежде чем отвечать ей. Мне это нравится.
Мне она нравится.
— Нет, я не обращаюсь так со своими служащими. Никогда. Только с одним, о ком я не могу перестать думать ещё с субботнего вечера.
Ладно, может я и не думал о ней, когда соображал с близняшками на троих. Но это же от части правда.
— Ты безнадёжен, — говорит она тоном, выдающим, что она считает меня милым.
Мне можно подобрать много характеристик, детка. Но милый точно не одна из них.
— Я вижу то, что мне нравится, и беру это. Я привык получать то, что я хочу.
Вы не услышите более правдивого описания меня. Но давайте немного приостановимся, чтобы я мог описать вам полную картину.
