Где мы начали (ЛП) - Муньос Эшли

— В клубе есть девушки? — Я не мог удержаться, чтобы не спросить, потому что все, что я мог себе представить, — это девушки ее возраста.

— Да, девушки всегда есть. Но мне нравятся только старухи — они постоянные, никуда не деваются.

Зевок оборвал конец ее фразы, и я понял, что она устала.

Но какой-то части меня было все равно. Часть меня была эгоистичной, потому что, как и всегда, она ускользала, как только вставало солнце, и как бы сильно я ни хотел проснуться и в один прекрасный день проводить ее обратно, она всегда уходила раньше.

— Ты говорила папе, что тебе не нравятся эти шумные вечеринки?

Она скривила губы, и темные волосы упали ей на лицо.

— Пробовала, но папа меня не слышит. Он улыбается, гладит по голове и говорит идти к Рэд, если мне плохо.

Я нахмурился.

— Кто такая Рэд?

Она снова зевнула.

— Главная старуха. Она управляет кухней и деньгами клуба. Покупает продукты и любит меня. Она мне нравится, но в клубные ночи вроде этой она такая же, как все — шумная и безумная.

Ее маленькая рука откинула верх спальника, и она залезла внутрь. На ней была очередная огромная футболка, в которой она тонула.

— Расскажешь мне сказку? — ее голос звучал как шепот, и я решил лечь рядом и просто дать ей поспать.

Я забрался в свой спальник, опустил голову на подушку, и подложил под нее руки.

— Что тебе рассказать?

Еще один зевок.

— Про какое-то приключение.

Я начал рассказывать историю о Питере Пэне, все еще не понимая, как она может не знать таких фильмов и историй. Прошлым летом, в те редкие ночи, когда мы спали здесь вместе, я пересказывал ей «Золушку». Не то чтобы мне хотелось, но она просила что-то о любви со счастливым концом, а мои сестры как раз смотрели этот фильм днем. Тогда я начал рассказывать, и она не давала мне остановиться, пока не дослушала до конца.

— Питер любит Венди? — внезапно спросила Калли, ее голос был сонным.

Я уставился в крышу домика, обдумывая вопрос.

История Питера Пэна всегда ассоциировалась у меня с пиратами, пушечными выстрелами и драками на мечах... но любовь? Я понятия не имел... но наверное…

— Думаю, он действительно любил ее.

Калли помолчала.

— Почему ты так думаешь?

Я немного помедлил, а потом сказал первое, что пришло в голову.

— Думаю, он любил ее, потому что она не была потерянной — она просто хотела приключений. Она всегда знала, кто она. Понимала свою роль в Нетландии... и рядом с Питером.

— Но он столько раз ее спасал... — мягко возразила Калли.

Я покачал головой, зная, что она не видит.

— Иногда спасение кого-то может вылиться в довольно крутое приключение. Уверен, Питеру это нравилось.

Больше она ничего не спросила, и я начал проваливаться в сон.

Прямо перед тем, как уснуть, я услышал ее шепот:

— Думаю, Венди любила Питера сильнее.

Глава 5

Калли

Максвелл положил морду на мои поднятые колени.

Мой немецкий дог был настоящим обнимашкой — как гигантская собака-психотерапевт. Он всегда чувствовал, когда я была расстроена или обижена... или просто нуждалась в любви. Он был красавцем голубого окраса с висячими ушами и совершенно не дрессированный. Я нашла его в приюте еще щенком, и в то время на него повесили ярлык дворняжки, вероятно, помеси, но мне было все равно. Наши глаза встретились, и между нами словно что-то щелкнуло.

Я ехала домой из офиса адвоката под пасмурным небом, дождь хлестал по лобовому стеклу. Это было кстати. Заставляло сосредоточиться на дороге, а не на бушующих эмоциях. Реальность того, что я поговорила с Уэсом, оседала в сознании, как грязь. Не то чтобы поговорила — скорее, поругалась. Его слова были как мелкие камешки в голове, которые я перебирала снова и снова.

Хотела ли я войны с ним? С клубом?

Конечно, нет. Но в то же время я хотела получить то, что оставил мне отец.

Похороны тоже давили на сердце, хоть я и старалась держаться стойко. Было больно оттого, что отца больше нет. Я думала, что смирилась с тем, что у нас никогда не будет отношений, что он был непреклонен в своих принципах и ему было все равно, чем я занимаюсь. Но когда я читала его письмо из завещания, слезы навернулись на глаза, а в горле застрял ком.

Моя дорогая Калли,

Не знаю, как я вообще дошел до этого... до момента, когда не могу просто взять телефон и позвонить. Это моя вина, я знаю. Поэтому, прежде чем что-то объяснять, ты должна знать, что я сожалею.

Прости меня, солнышко.

Я был никудышным отцом и сожалею о многом... больше, чем ты когда-либо узнаешь.

Я узнал, что болен, около полугода назад. Я не сказал об этом ни одной живой душе, хотя мог бы тебя разыскать. Мог попросить Хэмиша — он чертовски стар, но еще помнит, как выслеживать людей. Никогда не забывал навыки охотника за головами. Но я боялся, детка. Боялся, что ты отвернешься, даже зная, что я болен, что времени у меня мало. А потом я задумался, что вообще могу тебе сказать, и запаниковал.

Ты должна знать — ты была моим солнцем, Калли. Все, что было после, — просто облака и дождь. Я научился жить с этим, но каждый день был мукой. Я ненавижу то, что с тобой случилось. Я никогда не прощу себе, что тебя забрали. После того случая я замкнулся в себе, и я знал, что ты примешь это близко к сердцу. Знал, но все равно сделал.

Может, это сложно понять, но то, что я отгородился от тебя, вынудило тебя уйти, и то, что ты ушла, означало, что ты будешь жить.

Для меня этого было достаточно.

Я никогда не хотел этого, не хотел такой жизни для тебя, но не знал другого пути.

Я не могу загладить свои проступки за всю жизнь одним письмом, но я могу попытаться исправить то, что осталось от моего наследия.

Я оставляю тебе клуб.

Это то, что нас разлучило, Калли.

Теперь я это понимаю. Хотел бы я повернуть время вспять и выбрать тебя. Я бы выбрал тебя тысячу раз. Этот клуб был заменой в моей жизни. Он что-то значил, потому что дал мне семью, но также отнял единственную семью, которая имела значение.

Я оставляю его тебе, потому что ты, как никто другой, заслуживаешь решать его судьбу.

«Всадники» могут найти себе другое место. Когда меня не станет, может, они распадутся и соберутся под новым именем. Может, все мои грехи смоются тем, что ты решишь сделать с этим местом. Продай. Сожги. Поступай, как хочешь, дорогая. Только не живи там. Не привязывайся к этому месту или этой земле. Ты сможешь выручить хорошие деньги, поскольку оно выплачено. Возьми наличные и наслаждайся тем, что осталось от этой жизни. Я люблю тебя, моя прекрасная девочка, и жалею, что не был лучшим отцом.

Позволь мне после смерти исправить хотя бы часть ошибок.

— Папа.

Я была слегка шокирована, что он не упомянул другие письма, которые присылал последние три года, и ни разу не упомянул имя Уэса. Я ревновала к тому мальчику, в которого я когда-то была влюблена, который спасал меня от хаоса клуба. Я все еще не понимала, почему он остался с «Каменными Всадниками».

В этом не было никакого смысла.

Уэс вырос в семье, которая ходила в церковь, делала семейные фото и ездила в отпуск летом. Он был умным. Закончил школу в шестнадцать, поступил в колледж, пока я еще мучилась с базовыми предметами в старших классах.

Он всегда помогал мне.

Я прижималась к его груди, пока он держал учебник и объяснял тему так, что все становилось понятно. Благодаря ему я закончила школу.

Я думала, он пойдет в какое-то специализированное учебное заведение... может, учиться на механика. У него всегда были золотые руки. Когда мы расстались, он еще выбирал, куда пойти и чем заняться.