Мой страшный главный врач (СИ) - Орех Софья

— Дай я сама, — Ольга забирает у меня серебристый пакетик, быстро достаёт из него презерватив и умело надевает его на мой готовый к бою член. Потом губами медленно обхватывает головку члена…

Сумасшедшая дрожь охватила нас обоих и, тяжело дыша, мы безудержно принялись то сливаться в единый сгусток страсти, то отталкиваться друг от друга, чтобы потом опять дать нашим бёдрам стать единым целым. Так продолжалось вечность, когда я почувствовал, что вот-вот меня настигнет вожделенный взрыв. Сильно прижав её к себе, я сделал три сильных толчка и вмиг ощутил то самое сумасшедше-восхитительное извержение вулкана оргазма, поглотившего всего меня. Через несколько мгновений я почувствовал, как прекрасное чувство расслабления накатило на меня, и я ослабил свои объятия…

— Силён, — прошептала она и благодарно поцеловала меня в шею.

— И ты хороша, — ответил я и нехотя оторвался от влажного женского тела. Взяв свои вещи с кресла, я направился в туалетную комнату.

Когда я вышел, Ольги уже не было и в комнате горел свет. Посмотрел на часы, оделся и. забрав свой портфель, вышел из кабинета. По пустым вешалкам в шкафу, стоявшему в приёмной, понял, что Ольга ушла домой.

— Можно зайти убираться? — в дверь просунула голову черноглазая женщина в платке.

— Да, пожалуйста, — кивнул я и направился к выходу.

Глава 5. Глеб вернулся ко мне!

«Глебушка, приезжай сегодня к нам, пожалуйста! Егорка очень сильно скучает по тебе. Я не буду ни на чём настаивать. Приезжай хоть на часик», — быстро набираю я на дисплее телефона под мерный стук колёс вагона метро. Вижу, что сообщение дошло, долго жду, когда появится значок, что оно прочитано, но так и не дождавшись, выхожу на своей станции…

— Что-то ваш Егор стал грустить в последнее время, — вздыхает воспитательница в детском саду и негромко добавляет: — Вы в тот раз сказали, что ваш муж ушёл из семьи. Похоже, мальчик очень переживает.

— Да, переживает, — кивнула я, наблюдая за тем, как сын самостоятельно одевается около своего шкафчика с паровозиком на двери. — Мы все переживаем.

Замечаю, что мать мальчика Петрова, повернулась так, чтобы получше слышать наш разговор и глазами показываю на неё воспитательнице Маргарите Алексеевне. Та понимающе кивает и замолкает.

— Мамочка, а давай зайдём в магазин и купим те пирожные, которые папа любит, — заискивающе просит Егорка. — Вдруг папа придёт сегодня домой, а мы ему — бац! — и его любимые пирожные дадим покушать с чаем. Он же может к нам сегодня придти?

Егорка смотрит с надеждой и, увидев мой кивок, начинает радостно улыбаться.

Заходим по дороге в магазин. Покупаю нужные продукты, Егорка выбирает себе любимые творожные сырки. Потом бежит в кондитерский отдел и восклицает: — Вот эти пирожные! Которые папа любит!

На выходе из магазина зазвонил телефон. У меня в ухе был беспроводной наушник и, подхватив в одну руку сумку и пакет с продуктами, я свободной рукой дотронулась до сенсорной кнопки на нём.

— Привет, Владочка! Только не сбрасывай, пожалуйста, мой звонок! — раздался в наушнике теперь уже ненавистный мне голос.

— Чего тебе нужно⁈ — недовольно говорю я, косясь на насторожившегося Егорку — как же он ждёт звонка от своего папы!

— Владочка, мне нужно тебе кое-что рассказать! Давай сейчас встретимся с тобой ненадолго, а⁈ В нашем кафе, как обычно. Я понимаю, что очень виновата перед тобой. Меня прямо совесть замучила!

— Бывают же такие бессовестные люди! Сначала нагадят как следует, а потом ждут, что к ним будут относиться как раньше, — торопливо проговариваю я и отключаюсь.

Через несколько секунд телефон вновь звонит. Зная настойчивость своей бывшей подруги, я понимаю, что по-хорошему от неё не отделаться. Поэтому вновь дотрагиваюсь до сенсорной кнопки и не дожидаясь её причитаний выпаливаю:

— Ты меня задолбала! Отстань уже от меня! Мне плевать на твою вдруг проснувшуюся совесть! Так нагадить, а теперь вся такая несчастная! Пожалейте её все! Ты мне больше не подруга и живи теперь с этим дальше как хочешь и не звони мне больше!

— Это ты с Маргаритой сейчас так разговаривала? — неожиданно ответила трубка голосом моей пока действующей свекрови.

— Ой, Ольга Матвеевна, извините, я не знала, что это вы звоните, — устало отзываюсь я и, направив рукой Егорку в нужном направлении, продолжаю: — Да, это я с ней сейчас разговаривала.

— Судя по разговору, ты уже всё знаешь про неё и Глеба? — вкрадчиво спросила свекровь.

— Знаю и мне неприятно, что вы, зная об этом, держали меня за дурочку и ничего мне об этом не сказали! — не выдержав, восклицаю я.

— Это ты зря! — в свою очередь восклицает Ольга Матвеевна. — Понимаю, что мне сейчас прилетает за твою подружку, но, честное слово, я ещё полмесяца назад ничего не знала об этом!

— А вы знаете, что Маргарита беременна от Глеба? — неожиданно для себя поинтересовалась я.

В трубке наступила тишина.

— Это шутка⁈ — сдавленным голосом спросила свекровь.

— Значит, не знали, — невесело констатирую я. — Она беременна третий месяц, и Глеб уже и её бросил. А у вас теперь будет пять внуков.

— Охренеть! — неожиданно «культурно» выразилась директор школы Ольга Матвеевна. — Вот ведь засранец! А я-то думаю, что это он у меня уже вторую неделю ночует. Всё, Владочка, я потом тебе перезвоню. Ты меня прямо ошеломила. Вот ведь засранец! — повторила она и отключилась.

На подходе к дому, в зимних сумерках я неожиданно заметила знакомый силуэт тёмного внедорожника. Подняв взгляд вверх, увидела свет в окне нашей квартиры. Сердце застучало так, что в ушах заложило.

— А вот и папка наш! — вырвалось у меня.

— Где-где⁈ — засуетился Егорка, подпрыгивая вверх, чтобы увидеть своего отца.

— Да-да, вижу! — возбуждённо воскликнул сын и побежал вперёд к подъезду по плохо расчищенному от снега тротуару.

На душе у меня было и радостно, и тревожно одновременно. Что он сейчас мне скажет: вернулся, не вернулся, может пришёл обговорить условия развода, может ещё что-нибудь?

С сильно бьющимся сердцем я подошла к нашей двери и вставила ключ в замочную скважину.

— Ура-а! Папка, ты вернулся! — оттолкнув меня, ворвался в прихожую Егорка и кинулся к Глебу, уже встречавшему нас в проёме комнатной двери, ведшей в большую гостиную.

— Привет, Глебушка! — только и проговорила я, тревожно заглядывая в его большие серые глаза.

— Привет, Егорка, — ответил мой муж и неожиданно опустившись на корточки, обнял нашего сына.

Если бы сейчас в нашей квартире появилась шаровая молния, я была бы менее удивлена, чем то, как сейчас поразил этот его поступок. Он никогда так не обнимал Егорку с момента его рождения! Конечно, брал на руки, чуть приобнимал… Но, чтобы так!

— Что-то случилось, Глебушка⁈ — не спуская с них глаз, я разделась и, машинально надев тапочки, подошла и, чуть склонившись над ними, заключила их в свои объятия.

— Пойдёмте ужинать, — неожиданно привычно-спокойным голосом произнёс Глеб и, поднявшись с корточек, добавил: — Я уже приготовил нам на ужин куриные крылышки и жареную картошечку.

— Ура-а, как я люблю! — опять радостно завопил Егорка и побежал в ванную мыть руки.

— Глебушка, ты совсем вернулся? — с робкой надеждой спросила я, не сводя глаз со своего красавца-мужа.

Глеб в это время доставал из аэрогриля аппетитно запечённые крылышки, обсыпанные поджаренным кунжутом. Он укладывал их на большое, белое блюдо.

— Давай мы с тобой позже поговорим, — как-то непривычно-будничным тоном произнёс он. — Сейчас поедим, поиграем с Егоркой, уложим его спать, а там и поговорим.

— Хорошо, давай, — согласилась я, понимая, каких это мне будет стоить усилий — выдержать эту неизвестность. — Только скажи мне, пожалуйста, одно — ты теперь будешь здесь жить и ночевать?

— Скорее всего — да, — как-то задумчиво ответил он. В груди меня сжалось от неизвестности.

Весь вечер мы были одной прекрасной семьёй. Егорка впервые в жизни ездил верхом на отце, всё-время обнимал его, просился на коленки. Глеб же сам тоже был похож на расшалившегося мальчишку и валяясь с сыном на пушистом ковре, веселился с ним так, как не делал этого никогда. Я старалась незаметно снимать это на телефон, чтобы потом показать маме и свекрови. Ну, может ещё кому-то из близких. Но главное — я снимала это для себя и для Егорки…