Позволь мне любить тебя (ЛП) - Шахин Бриттни

Мой взгляд переместился на пальцы Энцо, который ловко расстегивал пуговицы своего поварского халата. Он бросил халат на стойку, и его простая черная футболка продемонстрировала его сильные руки и татуировки, которые моя мама считала опасными для моего сердца. Это было похоже на столкновение добра и зла, нанесенное чернилами на его предплечья. На одной руке были четки, на другой — черепа, меч и другие символы смерти, поглощаемой пламенем.

Я наблюдала за тем, как его рука поднялась, и ладонь погрузилась в темные волосы. Должно быть, на них был гель, потому что неидеальный беспорядок, который всегда ему шел, вернулся на прежнее место после того, как его рука покинула густые локоны.

Я наклонила голову, ожидая, когда он поделится своими мыслями.

— Ты в порядке? — Но искра хаоса в его глазах, смотревших на меня, заставила меня нервно спросить: — Ты не хочешь предложить мне еще один поцелуй на день рождения?

Его гладкая челюсть сжалась от моих слов. Я привыкла видеть его с бородой, но на днях он побрился, и он был одним из немногих мужчин, которые выглядели сексуально как с бородой, так и без.

Я подняла ладонь между нами.

— Расслабься, Энцо, я пошутила.

Его рука как-то изящно опустилась набок, когда он спросил:

— Ты не рассказывала Наталье о том поцелуе?

Подожди, что?

— Нет, не рассказывала. — Я удивленно покачала головой. — Ты помнишь тот поцелуй?

Его обезоруживающая улыбка застала меня врасплох, пока он изучал меня.

— Думаешь, есть хоть один шанс на Божьей зеленой земле, в океане или на небесах, что я когда-нибудь забуду ту ночь?

Я моргнула от удивления не только от его откровения, но и от того, как поэтично прозвучали эти неожиданные слова. Бьянка была писательницей, но, возможно, он тоже всегда владел словом, даже если никогда в этом не признавался.

— Итак, — сказала я, сглотнув, — ты помнишь.

Он постучал себя по виску.

— Это живет в моей голове, Мария. Вероятно, это выжжено на переднем плане моего сознания навечно. Так что да, можно сказать, что я помню.

Сделав шаг назад, я натолкнулась на тележку и ошеломленно замолчала.

— Но я хотел бы поговорить с тобой кое о чем, и я не уверен, захочешь ли ты дать мне пощечину или, ну, поцеловать меня за это. — Он поднял ладони между нами, как бы говоря: как ты решишь.

— Пощечина или поцелуй? — Мое сердцебиение участилось от этих вариантов. — В чем дело?

С задумчивым видом он почесал свою челюсть, словно забыв, что побрил ее.

— Я заставил Томаса признаться, что он тебе изменил.

Вот дерьмо. Мои плечи опустились от этой новости, и я отпрянула в сторону, пытаясь осмыслить полученную информацию.

Я вздрогнула, когда его сильные руки опустились на мои плечи и слегка сжали их. Ладно, может быть, от его прикосновения по моей коже побежали мурашки. Особенно потому, что его рот оказался у моего уха, когда он сказал:

— Я видел твою боль. Твое разочарование. Я слышал, как ты рассказывала Наталье, как сильно хочешь освободиться от него навсегда, а я слишком долго ждал, чтобы это произошло. Я должен был заставить его признаться раньше.

— Но ты обещал не вмешиваться. — Я протянула руку и похлопала по одной из его ладоней, прося отпустить меня. Он отступил, и мне потребовалось время, чтобы все обдумать, прежде чем повернуться к нему лицом. — Ты нарушил данное мне слово.

Он склонил голову, положив руки на тележку с тортом. Его широкие плечи расслабленно подались вперед.

— Томас уже ненавидит тебя. Но нравится мне это или нет, он в моей жизни из-за совместной опеки. — Я подняла глаза к потолку, пытаясь удержать слезы. Скорее всего, их тоже будет двадцать девять. — Я не хочу, чтобы наши с ним отношения стали еще хуже. Мы же друзья. Коллеги. Соседи.

— И ты думаешь, что я его боюсь? — спросил он, когда наши глаза снова встретились.

— Я знаю, что ты его не боишься, но что, если он…

— Если этот человек причинит вред тебе или Киаре, пощады не будет, Мария. Никакой, бл*дь, пощады, и ты должна это знать. — От его резкого тона по моей разгоряченной коже пробежали мурашки.

Он выпрямился во весь свой рост и, обогнув тележку, встал передо мной.

— Он потерял тебя. Потерял свою идеальную семью, потому что долбаный идиот, Мария. И самое меньшее, что он мог сделать, это быть честным, чтобы ты могла быстрее освободиться от этого брака. Я не мог больше видеть, как ты страдаешь, зная, что ты хочешь быть свободной от него.

В то время как он стоял во весь рост, я съежилась. Мне захотелось закрыть лицо руками и спрятаться от этого человека. От человека, который заставлял меня постоянно испытывать множество разных эмоций, и я не всегда могла разобраться в них.

После разрыва с Томасом я нелепо надеялась, что когда-нибудь у нас с Энцо появится второй шанс, ведь он жил в Шарлотте и сменил костюм на халат шеф-повара.

— Ты этого хотел? Ты хотел, чтобы я была одинока?

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ты мой друг, и я забочусь о тебе.

Друг. Я выпустила взволнованный вздох, и он обхватил мое предплечье, неожиданно притянув меня ближе. Нарушая мое личное пространство. То, что друг не стал бы делать.

— Как только я ушла от него в прошлом году, ты поселил меня в квартире, соседней с твоей, и…

— Да, чтобы присматривать за тобой и Киарой. Чтобы вы были в безопасности.

— И ты заставил свою соседку съехать, чтобы я могла переехать, так же, как ты заставил Томаса признаться в измене?

С момента расставания я жила рядом с Энцо в городе, всего в пяти минутах ходьбы от дома, который мы делили с Томасом. Частью соглашения с Томасом было то, что я буду жить с нашей дочерью поблизости от него.

Так получилось, что Энцо уже жил в этом районе, и когда он упомянул о свободной квартире рядом, это показалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Но это была не судьба, а вмешательство Энцо. Он был так же недоволен моей безопасностью, как моя мать моей личной жизнью.

— Я просто пытаюсь защитить тебя, — вот и все, что мог сказать мне этот упрямец. Я не удивлена.

— От чего? От хождения по темным коридорам с незнакомыми мужчинами? — Это была шутка, но, похоже, она не показалась ему смешной.

— Если придется, то да. — Он отпустил мое запястье, но не отступил. Нет, он все еще был так близко, что ему не потребовалось бы много усилий, чтобы подарить мне еще один поцелуй на день рождения. — Послушай, я не хочу ссориться в твой день рождения.

— Тогда тебе следовало подождать до завтра со своими признаниями.

— Мне очень жаль, Мария, — прошептал он. — Ты права. Полагаю, что я должен как-то все исправить.

Его внезапный расстроенный взгляд смягчил мое сердце, и я призналась:

— Я чувствую облегчение от того, что развелась раньше, чем ожидала. — И конечно, это была правда. — Я просто не хочу, чтобы Томас создавал кому-то дополнительные проблемы из-за того, что ты его уговорил. — В последнее время на лице Томаса не было синяков, так что это был хороший знак. Я не думаю, что Энцо причинил бы вред отцу Киары, даже если бы хотел. — Я знаю, что он не представляет для тебя угрозы, потому что ты… это ты. Я не знаю. Спасибо, наверное?

Я нервно сцепила пальцы, размышляя, стоит ли говорить ему о том, что не давало мне покоя с тех пор, как я подписала документы о разводе. У нас и так был неловкий разговор, зачем усугублять его?

— В чем дело? — спросил он, прочитав мои мысли.

— В ближайшее время я собираюсь снова начать ходить на свидания, — поделилась я. — По крайней мере, мне нужен восстановительный секс. — Черт бы побрал мое отсутствие фильтра. Но, черт возьми, раз уж я выкопала яму, почему бы не закопать себя полностью? — Я была только с Томасом, и я…

— Он лишил тебя девственности? Он был единственным, с кем ты… — Энцо запустил пальцы в волосы, поворачиваясь к торту.

— Это мог быть ты. — И я уже сбилась со счета, сколько раз мне хотелось, чтобы это был он после того жаркого поцелуя в Нью-Йорке. — Но у тебя были правила.