Измена. (не ) Его невеста (СИ) - Зорина Лада

— Я… понятия не имею, — честно призналась я, на время позабыв даже, как я его ненавижу. — А что… что, с ним что-то не так?

И я невольно опустила взгляд на пышную белоснежную юбку, красивыми складками опускавшуюся до самой тумбы.

— Выглядит… скучно.

Я уставилась на него, позабыв, как приятно под пальцами струилась дорогущая ткань. Взгляд Уварова сосредоточился в районе моей талии.

— Это корсет?

— Что?

— На тебе корсет?

— Н-нет. Нет на мне никакого корсета.

В чёрных глазах промелькнуло нечто странное — тёмное и опасное. Но через мгновение пропало, будто и не бывало. В лицо он мне посмотрел уже с привычной скукой во взгляде.

— Наверное, неудивительно.

— Неудивительно — что?

— Что платье сидит так несуразно. Ты для него слишком тощая.

Я сглотнула. Ну и сволочь же…

— Если… если платье настолько невзрачное и… и тебя его оплата обременяет, я сегодня же позвоню Алексею Георгиевичу…

— Уже научилась клянчить деньги у старика? — оборвал он меня, чёрный взгляд помрачнел. — Молодец, способная. Быстро учишься. В семейной жизни без этого в целом никак.

Этого хватило, чтобы гнев застлал мне глаза, окрасив мир в красное:

— Мне тебя жаль, если в вашем мире богатых и знаменитых все жёны такие. Но, наверное, и неудивительно. Падение нравов среди богачей — обычное дело.

Чёрный взгляд впивался в меня — пытался зацепить, словно когтем:

— По-прежнему ревнуешь к Марго, которая греет мне постель вместо тебя?

Перед глазами теперь натурально плясали кровавые мальчики:

— Ах ты ж…

— Какие наставления дал тебе дед? — перебил он меня тоном, не допускавшим возражений. Вот так приказывают заткнуться, не произнеся приказа вслух.

Я невольно проглотила остаток своей оскорбительной фразы:

— Что?..

— Проблемы со слухом?

— А у тебя с головой? — огрызнулась я наконец. — Я просто не понимаю, причём здесь…

— Уверен, на свадьбу Алексис не явится. Сошлётся на слабое здоровье или вообще не станет себя утруждать объяснениями. Он давал тебе какие-нибудь инструкции на день торжества?

— Инструкции?.. Какие он мог давать мне инструкции?

— Вот и я бы хотел это знать.

Невзирая на то, что я стояла на тумбе, наши взгляды с Уваровым сейчас были вровень — наверное, только поэтому скрытый гнев, которым он горел, не испугал меня так, как мог бы, спустись я на пол.

— Не поверю, что Зевс ничего на торжество не задумал.

Только теперь до меня стало доходить:

— Ты… ты в чём-то его подозреваешь?

— Не исключаю никаких вероятностей. Не исключаю, что он готовит мне к торжеству какой-нибудь не очень приятный сюрприз.

— Это уже какая-то паранойя… Мы… нет… мы просто говорили!

— Смешно. Канатас не из тех, кто тратит время на пустые беседы. Особенно сейчас.

Ну всё, довольно. С меня на сегодня хватит.

— Как здорово, что ты это знаешь, — я сжала подол в кулаках, позабыв, что комкаю драгоценную ткань. — Мне вот подобные тонкости неизвестны. Угадай почему!

— Не хватает ума?

Я сползла со своей тумбы и, наплевав на опасность, шагнула к нему:

— Не хватало его. Его мне не хватало! Мой дед по сути чужой мне человек! И раз уж ты так хорошо его знаешь, то впору подумать, что он дал бы эти инструкции тебе. Мне — незнакомке — он подобное вряд ли бы стал доверять!

Подхватив рукам тяжёлый подол, но всё равно умудряясь путаться в ткани, я поковыляла к выходу. Уваров меня не окликнул, не остановил. И не видел. Вплоть до дня икс — до свадебного торжества.

Самого чёрного дня в моей жизни.

Глава 10

Белоснежное, серебристо-зелёное и золотое.

Вспышки фотокамер, мириады уютно-жёлтых светильников-звёзд.

Пышные гирлянды свежих цветов. Сногсшибательные ароматы.

Мягкое тепло летнего дня и прохлада кристально чистого озера.

Ажурные беседки, вышколенные официанты в чёрном и белом. Взрывы смеха и взгляды, взгляды, взгляды…

Элегантные гости, ангельская музыка живого оркестра в убранной живыми цветами ротонде.

Речь распорядителя.

Невыносимая тишина.

Его равнодушное «Да».

И моё ответное «Да» — нервное, едва слышное.

Шлейф пустых разговоров, калейдоскоп улыбок, не касавшихся глаз, и до тошноты неискренних поздравлений. Чужие, незнакомые лица.

Моя дрожащая рука на сгибе его локтя — окаменевшего, будто и неживого.

Неимоверное напряжение чуть-чуть разжало свои жуткие когти, когда церемония осталась далеко позади, и гости расселись под исполинским навесом, убранным с изумительной роскошью.

Я тайком смахнула слезу со щеки. Эта свадьба… она выглядела в сто раз кошмарнее из-за царившей вокруг неземной красоты.

В озере, на берегу которого высился шатёр, плавали лебеди. Ивы клонили к воде свои густые зелёные гривы.

Всё это… всё это было слишком красиво, чтобы становиться декорацией к жуткому фарсу под названием «Свадьба магната Уварова».

Тут и там сновали репортёры светской хроники. Ко мне их, впрочем, не подпускали. Охрана моего теперь уже мужа следила за ними особенно зорко.

А муж… мой муж за весь сегодняшний день едва ли взгляд на мне задержал. Куда больше внимания он уделял окружающим.

За весь день я не вымолвила ни слова, если не считать того проклятого, лживого «Да», которого от меня требовал договор.

К концу вечера я почти уверилась в том, что ко мне не позволяли подпускать вообще никого, не только досужих репортёров. А они так и рыскали в разодетой толпе, сканировали меня взглядами, за малым не облизываясь. Видит око, да зуб неймёт. Никто из них так и не набрался смелости приблизиться.

Но когда прозвучали первые тосты, и Уваров с явным облегчением покинул наш столик, пропав в толпе праздновавших, ко мне пробралась моя находчивая тётка.

— Господи, Полечка, ты на ангелочка похожа. До чего же красавица! И платье-то, платье…

Кажется, Елена успела воздать должное шампанскому, потому что схватила со стола салфетку и приложила её к краю густо подведённого глаза.

Оставалось только гадать: то ли её привёл в восторг мой наряд, то ли я выглядела настолько несчастной, что это её в край разжалобило.

— Спасибо, — я распрямила складки пышной юбки. — Хоть кому-то мой наряд не показался скучным.

В памяти мелькнул чёрный взгляд, блуждавший по моей затянутой в полуготовое платье фигуре.

— Что, прости?..

— Ничего, — спохватилась я, замотав головой. — Так… вспомнилось. Платье красивое, но тяжеловатое.

— Ну денёк-то можно потерпеть, верно?

Я ответила улыбкой на улыбку — исключительно из вежливости. Потерпеть, да только ради чего? Ради обстоятельств, вынудивших меня остаться без работы и жилья, зато приведших к спасшему меня от нищеты деду? Или ради его строгого напоминания: «Полина, теперь этот мир о тебе знает. И многие захотят этим воспользоваться. На тебя будут охотиться и тебе потребуется защита».

Но кто же знал, что под защитой он понимал… это.

— Ну а в целом-то, Поль, а в целом-то… ты как?

Хороший вопрос.

— Держусь, — улыбнулась я, устав притворяться. Голова начинала болеть от обилия шпилек, державших мой с обманчивой небрежностью скрученный на затылке узел. — Всё… нормально.

Елена снизила голос едва не до шёпота:

— Поль, я тебе вот что скажу… Нет, не просто скажу, посоветую. Ты привыкай. Привыкай к новой жизни, к… к мужу своему, насколько возможно, привыкай. Это тебе пригодится.

Кажется, скоро моя несчастная голова заболит ещё и от этого — от новых тайн и загадок. Мне ведь мало миллиона уже имеющихся.

— И где мне такое могло бы вдруг пригодиться?

— Информация может стать оружием, — шепнула тётка. — И никогда не знаешь, какая мелочь в итоге сыграет роль. Поэтому… наблюдай, слушай, запоминай. Ничем в этом деле не брезгуй, слышишь? Это, сложно, конечно, так сразу в себе развить, но ты постарайся.

В моей голове уже зароился десяток вопросов. Но ожидала ли я получить хоть какой-то ответ? Во мне, будто в собаке Павлова, выработался условный рефлекс: спроси что-нибудь, и в отчет ничего не получишь, сколько слюной ни исходи.