Неверный муж моей подруги (СИ) - Хаан Ашира

— Ты куда? — он бросил их на пол и перехватил мои руки, когда я попыталась отмахнуться от его объятий. — Лана? Ты чего придумала?

— Я не могу! —я так дернулась, чтобы освободиться, что снесла с тумбочки витражный ночник, разбившийся в мелкую крошку. Вырвалась и прямо босиком по этой крошке побежала вытаскивать свои вещи и кидать их в чемодан. — Я не могу, слышишь?

— Да что случилось-то? — он искренне не понимал.

— Послушай! Давай сразу решим! Я сломанная! Я никогда не смогу быть с тобой нормальной!

— Это все из-за немытых тарелок? — осторожно спросил Игорь.

Он оттеснил меня от осколков ночника, подобрал веник и стал заметать их в сторонку, потому что я металась от кровати, куда сбрасывала вещи, до шкафа, и мелкая стеклянная крошка налипала на босые ступни.

— Нет! Это из-за того, что ты такой хороший! Я тебя недостойна! — отрезала я.

Вещей у меня было не так уж много, и большую часть было не жалко бросить, особенно сейчас. Поэтому я просто захлопнула крышку чемодана и, всхлипывая, принялась застегивать молнию, которая резала пальцы и постоянно соскальзывала.

— Ланка… — он тогда впервые назвал меня так, и что-то тренькнуло в груди. — Ты хорошая. И достойная.

Я дернула чемодан, но не смогла поднять его, расплакалась и попыталась еще раз, а Игорь поймал меня и опрокинул на кровать.

Навис сверху, вытирая пальцами слезы, которые катились из глаз и щекотали виски.

— Ты самая лучшая, слышишь? Самая-самая. Может быть, где-то поломалась, но мы тебя обязательно починим.

— Нет… — плакала я. — Давай я уйду, а ты найдешь себе нормальную девушку!

— Мне никто кроме тебя не нужен, — твердо сказал он. — Мне не нужна нормальная. Нужна только ты.

— Ну да, конечно… все вы так говорите, а потом…

— Что потом?

Я не ответила, просто снова расплакалась и нелогично уткнулась в него.

Он осторожно поднял меня на руки и отнес в ванную, где усадил на бортик и как мог нежно принялся смывать со ступней стеклянную крошку.

Вот там, в ванной, весь облитый водой, он и сказал мне, сопливой и распухшей от слез:

— Лан, выходи за меня замуж.

— Нашел время… — пробормотала я.

— Самое правильное, — сказал Игорь. — Я тебя люблю и хочу, чтобы ты всегда была рядом. Пообещай мне, что никогда от меня не уйдешь, даже если тебе это покажется самым правильным? Что угодно делай — только не уходи от меня.

Я целовала его мокрыми губами и еще сильнее плакала от того, какой он невыносимо хороший. И всю ночь после того, как он заснул, гладила его волосы и думала, что не заслуживаю такого мужчину. И никогда не заслужу.

Давно. О чем ты мечтаешь?

С Игорем мне было хорошо.

Мы поженились, отправились в свадебное путешествие в Италию, где я снова обрела все свои сброшенные перед свадьбой нелишние килограммы — и еще немножко сверху. Влюбилась в Неаполь, восхищалась Римом, плакала в Венеции. Вино, пицца, пирожные. Микеланджело, Рафаэль, Леонардо. Феллини, Антониони, Соррентино. Данте, Бокаччо, Петрарка.

В общем, с Италии и нашей свадьбы у меня начался новый этап в жизни.

Сначала я пыталась по старой привычке писать статьи о путешествиях, но потом поняла, что мне гораздо интереснее рассказывать живым людям о прекрасных местах, где я побывала, видеть, как загораются у них глаза и помогать построить маршрут так, чтобы увидеть как можно больше интересного.

В общем, неожиданно для себя, я стала турагентом.

— О чем ты мечтаешь? — спросил меня муж как-то раз после долгих поцелуев на парижском балкончике с видом на Эйфелеву башню.

— Хочу сына. Такого же умного и доброго, как ты, — призналась я неожиданно, хотя еще мгновение назад об этом не думала. — Чтобы таких людей было больше.

— Ты сейчас сделала меня самым счастливым человеком на свете, — ответил он, глядя на меня сияющими глазами.

Я думала, что двадцать шесть — идеальный возраст для рождения детей, и проблем с этим не будет, но у детей были какие-то иные планы. Месяц за месяцем я видела всего одну полоску на тесте, и Игорь научился приходить домой с упаковкой пирожных или новыми духами, чтобы хоть как-то утешить меня.

Он и сам расстраивался не меньше, но держал все в себе, как подобает настоящему мужчине. Иногда взрывало и его — и тогда я снова дергалась в сторону чемодана и загса, но Игорь строго напоминал мне о моем обещании. И мы снова засыпали в обнимку, мечтая о том, что когда-нибудь у нас будет настоящая семья — с детьми.

— Если в этом году не получится, значит — не получится никогда, — сказала я в день своего двадцадтидевятилетия. — Значит, я и правда бракованная женщина.

На следующий день Игорь посадил меня в машину и отвез в репродуктивную клинику.

Через год у нас было двое крикливых мальчишек, похожих друг на друга и на Игоря как горошинки в стручке.

«Женщина-ксерокс» — вот как он меня называл.

Как только Макару с Никитой исполнился год, мы снова стали путешествовать. Иногда с ними, показывая чудеса света еще ничего не понимающим малышам — но я надеялась, что природа Крита, небоскребы Нью-Йорка и древние стены Иерусалима отложатся в их памяти, станут глубокой и надежной базой для веры в чудеса. Иногда — только вдвоем, оставляя сыновей на няню.

А потом я решилась — и открыла свое турагентство. Маленькое уютное местечко, где можно поболтать о любимых городах, выпить чаю — и выбрать новый маршрут для очередного путешествия.

Кстати, первым его клиентом стала Полина.

К тому времени мы общались с ней совсем редко, раза три в год от силы, но я похвасталась своей «новой игрушкой», как называл мое турагентство Игорь, и она позвонила мне:

— А можешь придумать мне путешествие туда, где будет красиво, вкусно и я смогу забыть о реальности хотя бы на неделю.

— Ты хочешь совсем одна? — осторожно спросила я. — Или с мужем? С дочкой?

— Совсем. Хотя нет — я бы поехала с кем-нибудь, с кем не нужно обсуждать школьные поборы, уроки, то, как я неправильно воспитываю дочь и что в моем возрасте надо прилагать усилия, чтобы держать себя в форме.

— У меня есть одна идея…

Так мы с ней оказались в маленькой греческой деревушке с белыми домиками, пестрыми цветущими кустами вдоль дорог и невероятно вкусной едой.

Утром я уезжала по своим делам, а Полина спала до полудня, во второй половине дня мы шли к морю, а вечером сидели в саду, пили просекко и болтали о чем угодно — кроме детей и мужей.

— С тобой так легко, — сказала она как-то раз. — Вроде видимся редко, но каждый раз как будто с полуслова продолжаем прерванный разговор.

— Та же фигня, Джульетта! — засмеялась я. — И вроде с новыми знакомыми у меня больше общих интересов, но с тобой до пяти утра не можем заткнуться.

— Выпьем за дружбу! — она потянулась чокнуться бокалом.

— Выпьем!

Но когда мы вернулись домой — снова никак не могли найти время, чтобы пересечься.

Германа я видела еще реже.

Если бы я задалась целью сосчитать наши встречи — то на все десять лет хватило бы пальцев одной руки. Кивнул в аэропорту, забирая Полину, обсудили затяжной дождь, когда я забежала за ней, чтобы пройтись по магазинам, да махнул рукой, выруливая из подземного гаража и оставляя нас поболтать у нее дома без лишних ушей.

О нашем знакомстве мы больше не вспоминали — он стал для меня таким же, как мужья остальных моих подруг, с которыми меня знакомили мимоходом.

Но я никогда особенно и не любила общаться с ними — мне все время казалось, что эти роскошные женщины могли бы найти себе супругов и получше.

Холодный Герман, по словам Полины, целыми днями пропадавший в своем банке и работавший до середины ночи дома, исключением не был.

Все шло спокойно — обычная жизнь взрослых людей между тридцатью и сорока — семья, дети, работа, ипотека — да редкие загулы, больше воспоминание о молодости, чем настоящий отрыв.