Ольга Фост - Скворцы
— Саня — не надо! Никаких! Ментов! — в четвёртый раз Браун произнес это так, что гомонившие ребята, наконец-то, успокоились. И добавил веско:
— Сами разберемся, есть знакомые.
— Боречка, — плачущая, Нинель становилась ещё пикантнее, — Боречка, прошу тебя, это очень личное дело, никого не надо разбираться. Он немолодой уже человек, у него дома и на работе страшные нелады. И я ещё выпендривалась. У него просто крыша поехала!
Браун пристально глянул Нинели в глаза, и Лисе стало ясно — он это так не оставит. Вздохнув, она посмотрела на Алю, которая в этот момент повернулась и пошла за веником — языками чесать всегда можно до посинения, а бардак вокруг уже откровенно достал. Лиса двинулась вслед за ней — не одной же Шурупче всё это разгребать?
И уже с кухни она услышала, как Сашка звонит в диспетчерскую.
Хорошо в гостях, хорошо… Но лишь в собственных стенах так — надёжно. Когда можно встать ночью, чтобы подкрепиться кусочком сыра или ещё какой нехитрой снедью, и не включать электричество: в своём жилище даже темнота светлее. Родные стены оберегают — не подставят угол, не пихнут незнакомым поворотом. Прищёлкивают да поскрипывают половицы, отзываясь на хозяйские шаги. Даже дверца холодильника, и та пробурчит беззлобно, что тоже, в общем-то, рада тебя видеть.
Усталость последних двух с половиной часов тяжело давила на плечи, а в голове словно клейкий туман ворочался, — не жалея маникюра, Нинель вместе с девчонками уничтожала следы ночного вандала и щедро сдобренной напевным матерком работы слесаря. Обдирала остатки дерматина, замывала полы. Когда лентяй Сашка заупрямился и хотел забить плоды их трудов в мусоропровод, демонстративно потащила свёрток к помойке во дворе. Браун, понятное дело, догнал её, свёрток тот галантно отобрал и самолично препроводил в пропахший сладкой гнилью контейнер. И лишь когда их уголок общего коридора стал чистым, как мир в первый день творения, она с наслаждением выпила приготовленный Котом кофе, нежно расцеловала всё население безумного скворечника в посеревшие клювы и притворила дверь в свою уютную однокомнатную норку.
Подошла к тахте. Посмотрела на неё тоскливо и упала в подушки. И не слышала, как вошёл Браун.
* * *— Браун, обожди! Борька! Ну Борька же! — Лиса вприпрыжку, не замечая луж, хлюпающих уже в кроссовках, догоняла парня, летевшего куда там бронепоезду «Пролетарий», — не гони, постой, что скажу!
Неопределённый взмах рукой и по-прежнему стремительно удаляющаяся спина были ей ответом.
«Орешек знаний твёрд, но, всё же, мы не привыкли отступать! Нам расколоть его поможет киножурнал «Хочу всё знать!» — Скворцовы-дети эту передачу старались не пропускать. Не каждый выпуск, конечно, прочно обосновался в их русых головах, но слова из заставки Лиса непременно взяла бы девизом на свой герб, если бы вдруг случилось таковым обзавестись.
Поэтому она предпочла истолковать жест Брауна по-своему, а проще говоря, проигнорировала его. Ускорила шаг — и вспугнутыми птицами вылетели из некстати попавшейся лужи брызги.
Браун обречённо вздохнул — влажный асфальт причмокивал за спиной всё чаще и громче. Эх, всё-таки женщина должна быть мягкой, ласковой, которой нужна помощь, поддержка, защита — нравились Брауну маленькие, уютные, которых можно носить на руках. Именно такой и показалась при первой встрече Лиса: худая девушка в расхристанной куртке стояла возле фургона, кусала губы и собиралась расплакаться. Промозглый октябрьский ветер лохматил давно забывшую о парикмахере чёлку. Нос обиженно покраснел, да и складка между бровей не отставала. Ото всего этого сквозило таким отчаянием, — Боря не смог пройти мимо, хоть и торопился ко второй паре. Назвавшаяся Олесей, со странной, не то насмешливой, не то очень даже приветливой, улыбкой объяснила, что привезла из типографии заказанные кафедрой издания, но шофёр помочь с переноской отказался, а барышню из деканата и просить-то о таком неловко. Сама ответственная за всё это безобразие уже несколько пачек внутрь здания втащила — но вскоре упарилась и сейчас отдыхает. А в машине ещё оставалась большая часть груза. Да не вопрос! Васин кликнул двух однокурсников, и в шесть рук парни быстро доставили всё, куда надо…
Когда занятия закончились, он вышел из аудитории и напротив дверей в прямоугольнике электрического света увидел Олесю. Она терпеливо поджидала окончания его лекций.
— Я тебя по расписанию вычислила, — всё с той же непонятной своей улыбочкой, сообщила она.
От здания на углу улицы Лебедева и Ломоносовского проспекта до метро «Университет» минут десять спокойным шагом. Они шли полтора часа. И всё никак не могли наговориться — столько вдруг оказалось у них общего. Вот только в музыке не сошлись: Васин русский рок не то чтобы не любил — а так, не переваривал:
— Вторичны они, Олеся. Всю музыку скопировали с Запада. Даже твой передовой БГ.
Олеся не отвечала на это ничего, но её опущенный взгляд весьма ясно показывал, что она не согласна, причём в корне.
— А тексты?! — горячился её собеседник, — ну что за тексты! А ведь кто-то эту чушь ещё и наизусть запоминает!
Олеся лукаво-прелукаво улыбнулась и произнесла речитативом:
— Здесь вполголоса любят, здесь тихо кричат. В каждом яде есть суть, в каждой чаше есть яд. От напитка такого поэты не спят, издыхая от недосыпанья.
— Смотри-ка, умеет же по-человечески выражаться.
У каждого интересного мужчины своя методика отсеивания неадекватных поклонниц. Имелась она и у Васина — при этом женщина говорила «нет» сама. Вроде, и ранимая дамская гордость оставалась цела, и Васинская свобода — в неприкосновенности.
Олесино увлечение русским роком возмутило Борю даже больше, чем курение, — потому что в остальном девушка, казалось, полностью отвечала вкусам этого привереды. А на тех тщательно отрепетированных словах, брошенных им как бы невзначай, размышлением сквозь зубы, сломалось немало симпатичных и очень даже милых девчонок.
Олеся хмыкнула, неопределённо пожала плечом и сказала примирительно:
— Ой, ладно, мои закидоны. Ты вон от Моррисона тащишься, я же не думаю про тебя, что ты пьяница.
Да, да, всё по законам жанра — именно тут он и попросил у неё телефон. Она старательно вывела семь цифр на словно специально дожидавшемся в кармане автобусном билетике (счастливом!), добавив при том, что дома бывает вечером после десяти, а брату можно спокойно оставлять все координаты — Сашка надёжный, как танк. Бережно и быстро лёг её поцелуй на упругую прохладу его щеки — Васин только и успел, что уловить ароматное девичье тепло из раскрытого ворота куртки. И вот уже почти потерял из виду эту странную занозистую щепку в толпе, стекающей в чистилище подземки.
