Дженет Таннер - Обман и желание
— Мистер Кендрик? Да, Дина упоминала про вас.
Она заметила, как дрогнул мускул на его щеке.
— Вы знаете, где она?
— Да, знаю, — она склонила голову набок. — Зачем она вам?
Он удивился:
— Что за вопрос?
Мэри стояла на своем:
— Прямой вопрос. Слушайте, мистер Кендрик, Дина — моя давняя подруга. Я забочусь о ней. Она очень огорчена, и я не хочу, чтобы ей добавляли неприятностей.
— Уверяю вас, я меньше всего на свете хочу огорчить Дину. Если бы вы сказали, где она находится…
Мэри взглянула на него, ощущая всю властность этого человека.
— Думаю, лучше пройти в дом. Присядьте.
— Спасибо, я постою.
— Очень хорошо. — Она встретила его взгляд и спокойно выдержала его. У нее самой был твердый и упрямый взгляд, которого побаивался ее муж Боб. — Вы отец ее ребенка?
Она видела, как изменилось его лицо. Видела шок, поняла, что он ничего не знал.
— Вы говорите, что у Дины есть ребенок?
— Пока нет, но скоро будет. В начале декабря, думаю, хотя точно не известно, она не была у врача. Пять месяцев она пыталась притворяться, что ничего не происходит. Но ей пришлось столкнуться с проблемами. Она поняла, что, закопав голову в песок, от них не избавишься. — Мэри сделала паузу. — Я хотела связаться с вами. Дина запретила. Она не хочет вас видеть.
Его лицо потемнело.
— Кто отец ребенка?
— Студент, кажется, кто-то из ее знакомых по художественному колледжу.
— Она говорила, что покинула колледж, так как умерла ее мать.
— Да, это абсолютная правда. — Мэри чувствовала удовольствие оттого, что защищает Дину. — Ее мать умерла.
— Но это была не единственная причина. Молодой человек покинул ее, да?
— Она никогда не говорила ему о беременности. Их близость была случайной, я думаю.
— Она никому не говорила. Где она?
— Пошла за покупками.
— Вы имеете в виду, что она живет у вас?
— Пока да. Если хотите подождать, она скоро вернется. — Он, казалось, смутился.
— Нет-нет. Я не буду ждать. И вообще было бы лучше, если бы вы не говорили ей обо мне.
Он отходил от двери. Мэри ощутила, как в ней закипает ярость. Свинья! Теперь, зная о Дининой беде, он старается скорее смыться! Дина была права, что бросила его!
— Не волнуйтесь, — холодно сказала Мэри. — Я ничего ей не скажу. Я не хочу больше причинять ей боль. Я говорила, что ей следует рассказать вам правду, потому что, если вы любите ее, то останетесь с ней. Я вижу, она хорошо в вас разобралась. О, не беспокойтесь, я не стану разбивать ей сердце, подтвердив, как она была права в отношении вас, мистер Кендрик!
Она выпихнула его из дома, молясь, чтобы роскошный «ягуар» уехал раньше, чем Дина вернется из магазинов.
Ван был ошеломлен. Он сел в машину и рванул с места, не обращая внимания на дорогу.
Вот он нашел Дину, узнал ее секрет, но, ей-богу, лучше бы он этого не делал.
Дина всегда была для него такой, какой он хотел ее видеть: мягкой и невинной, как дитя. Теперь он знал, что она совсем не такая. Она носила под сердцем чужого ребенка все то время, которое они провели вместе. Она лгала ему, обманывала его, и он чувствовал, как рушится весь мир. Ван закурил сигару.
Ему и в голову не приходило, что она сбежала от него, потому что была беременна. Но теперь он знал правду, и она вызывала у него жгучую боль. Не только потому, что его мадонна была с кем-то раньше, но еще и потому, что этот человек дал ей то, чего никогда не сможет ей дать Ван — ребенка.
Вану было девятнадцать, когда он подхватил свинку. Друзья шутили, посмеивались над его раздувшимися щеками и шеей, предлагали веселиться, и он веселился. Врач говорил, что болезнь может вызвать осложнения, позже тесты показали, что он оказался прав. Ван стал бесплоден. Он никогда не будет отцом.
В то время эта новость не особенно волновала его. Он радостно смотрел вперед, сознавая, что может развлекаться с кем угодно, не беспокоясь о последствиях. К тому же все, чего он добьется за свою жизнь, останется его достоянием, он будет стараться не для потомков, а для себя.
Будучи сильным и эгоистичным человеком, Ван придерживался такой жизненной философии. Он не мог тратить время и энергию, переживая горечь потери, все равно ничего нельзя было изменить. Он не мог стать отцом. Но Дина, его Дина, нашла кого-то, кто мог это сделать. Она спала с этим мужчиной, и его семя зрело в ней, когда она уже была с Ваном.
Ван выбросил сигару. Ему хотелось почувствовать боль. Он знал, что, когда начнет расслабляться, она придет к нему, эта боль, придет внезапными уколами. Но в то же время, несмотря на весь ужас и гнев, он хотел Дину, хотел чуть ли не больше, чем раньше! Он любил ее, нуждался в ней с отчаянием, какого не ожидал испытать. Он нуждался в ней как мужчина, всей душой и телом. Он нуждался в ней как коллега. В ней было его будущее. Она была его достоянием, и, хотел он этого или нет, он принадлежал ей. Они были предназначены друг для друга.
Ван опустил окно «ягуара» и вдохнул свежий воздух. В нем соединились запахи лета: коровьего навоза и сухой травы. Ван надолго запомнил их.
Оставив окно открытым, он завел мотор. Затем развернул машину и двинулся обратно.
Дина была наверху в маленькой комнате, которую ей отвела Мэри.
Она смертельно уставала последние дни и поднялась к себе прилечь и почитать. Однако не могла сосредоточиться на книге, как, впрочем, и ни на чем другом.
Что ей делать дальше? Мэри права, она должна думать, и нечего ожидать, что Мэри сделает это за нее. Когда она покинула колледж, то была уверена, что справится одна, потом она слегка забеспокоилась, теперь же чувствовала страх, панику и полное, абсолютное одиночество.
И эта смертельная усталость не помогала от них избавиться.
Кто-нибудь еще чувствовал подобное? Если да, то как женщины справлялись с этим?
У Дины была надежда, что она потеряет ребенка, это решило бы все ее проблемы. Она стала бы свободной, и все было бы по-прежнему.
Конечно, этого не случится. Ничего уже не будет по-прежнему.
Ее глаза наполнились слезами. Если бы она встретила Вана раньше!
Дина поднялась с постели и подошла к окну. Был августовский полдень. Живот казался особенно тяжелым.
Она слышала, как на их улицу завернула машина, и посмотрела в ту сторону. «Ягуар», да, как у Вана. У нее защемило сердце, и где-то ниже она ощутила толчки, она знала, это ребенок.
Машина остановилась у дома. У Дины перехватило дыхание. Ее тело уже реагировало на то, что мозг успел осознать позднее. Дверца открылась, из машины вышел мужчина. Ван! Милый Господи, это Ван! Боже! Он не должен видеть ее в таком положении! Что делать? Спрятаться? Запереть дверь? Притвориться спящей?
