Джудит Крэнц - Любовники
— Но сейчас вы раскаиваетесь? — прервала его Саша.
— Конечно! Это моя самая большая печаль! Теперь, когда я бываю в городе, то вожу ее пообедать, и она находит для меня время, мы подолгу беседуем, но это взрослые разговоры, а насколько иначе все могло бы быть, если бы я был рядом, когда она росла! Подумай, чего я ее лишил! И чего лишился сам!
— Вы лишили ее комплекса безотцовщины, который мог бы отравить ей всю жизнь.
— Ты так думаешь?
— Уверена. Спросите ее, если мне не верите.
— Я верю тебе. Верю во всем. — Он не лгал, она его просто заворожила, покорила в первый же миг.
— Ну что ж… — беззаботным тоном произнесла она.
Зачем она дразнит его фонтаном черных искр, мерцающих в глазах? Этой искушающей улыбкой? Неужели не понимает, насколько он во власти этих чар?
— Ты ничего не съела. — Вито торопливо отвел глаза.
— Ты тоже.
— Поужинаем сегодня вместе?
— Нет.
— Почему?
— Слишком долго ждать.
Вито напряженно соображал, что она хотела этим сказать. Его помешавшемуся от любви рассудку казалось, что в этих словах мог быть заключен только один смысл, но познакомиться утром с Сашей Невски, будь то в этом мире или в каком ином, той самой Сашей, которая была сестрой Зака и лучшей подругой его дочери, а спустя пару часов заняться с ней любовью? Это казалось ему невероятным. С ней это было совершенно невозможно. В отличие от многих других женщин. От большинства. Она перевернула для него весь мир, изменила его самого, и он уже не мог, как прежде, не раздумывая, тащить женщину в постель. Сашу — не мог. Она была ему слишком дорога. И все же… казалось, им больше ничего и не остается.
— Кто нам может запретить? — спросила Саша. — Мы будем жить по собственным правилам. Сейчас же. И прямо здесь. Если не ошибаюсь, именно для этого и существуют пляжные отели.
— Ты… ты просто читаешь мои мысли.
— Это со мной впервые в жизни! Я обычно бываю очень рассудочна. Вито, ты и впрямь в опасности!
— А думаешь, ты — нет?
Вселенная для нее сузилась до размеров кровати, а сама кровать была похожа на большую пушистую птицу, на чьей надежной и дружелюбной спине они с Вито лежали, погруженные в любовный транс, проваливаясь куда-то вниз в такт медленно звучащему танго, а где-то далеко внизу материки меняли цвет в лучах заходящего солнца. Заходящего солнца…
— Зак! — Саша резко села на кровати. — Мы о нем забыли! Сейчас уже почти ночь! Он, правда, сказал, что мы можем не возвращаться, но, может, он не это имел в виду?
— Конечно, не это, — лениво протянул Вито, чувствуя, что утопает в многоцветье ощущений, равных которым ему не доводилось прежде испытывать. Как мог он воображать, что влюблен в нее без памяти, если сейчас это чувство еще сильней! Саша тряхнула его за плечи, и он с усилием поднялся. — Не может того быть, чтобы Зак не ждал моего возвращения к концу дня, дабы отчитаться о проделанной работе. У тебя самая красивая грудь во вселенной.
— Не грудь, а мечта портного, — отозвалась Саша. — Когда я работала манекенщицей и демонстрировала нижнее белье, на меня всегда примеряли новые фасоны лифчиков.
— Портные? И они лапали своими грязными пальцами твою божественную грудь? Должно быть, железные мужики!
— Это были женщины.
— Хорошо, что за обедом на тебе была свободная куртка. Иначе мне пришлось бы признаваться во всем при людях.
— Это значит, что ты полюбил меня из чистых побуждений.
— Побуждения тут ни при чем, неважно — чистые или не очень. Грудь у тебя — само совершенство, зад тоже не имеет себе равных, а все остальное просто совершенно, но если бы у тебя было самое что ни на есть заурядное тело, я все равно любил бы тебя так же сильно, как теперь. Сильнее не бывает.
— Будет сильнее. С каждым днем, — убежденно произнесла Саша.
— Да, конечно, не сомневаюсь. Я говорю о том, что я чувствую сейчас, в данную минуту.
— Именно данная минута меня и тревожит. — Саша со вздохом поцеловала его в теплое плечо. У нее было такое чувство, что это первое плечо мужчины, на которое она обратила внимание, словно это конкретное сочетание сильных мышц, кожи и сухожилий только что родилось под ее губами. С того дня, как Джош ездил в Нью-Йорк, и до развода прошло шесть унизительных месяцев, за это время Джош не притронулся к ней, и она не знала мужской ласки. Теперь, после пылкой близости с Вито, она никак не могла прийти в себя. Саша чувствовала себя юной девушкой, впервые познавшей мужчину. Она сделала над собой усилие, чтобы вернуться с небес на землю.
— Милый, так что же Зак? И еще мне надо позвонить домой, узнать у няни, как Нелли… О-о, даже думать не хочу!
— Думать о чем?
— Да обо всех наших знакомых. Представляешь себе, как на нас будут смотреть?
— Прекрасно себе представляю. — Вито тихонько хохотнул. — Вот что мы с тобой сделаем: сегодня же поженимся, в Вегасе, а уж потом всем объявим. Пересудов будет в десять раз меньше, поскольку все будут поставлены перед свершившимся фактом.
— Тайный брак?
— Именно. Это совершают люди сплошь и рядом, и вряд ли у кого есть на то более веские причины, чем у нас.
— Не сказать никому!
— Никому — кроме Зака.
— Но почему ему? Чем он лучше других?
— Это вопрос чести. Он единственный твой родственник-мужчина. Я не могу увезти тебя тайно от него.
— Но он страшен в гневе, — упавшим голосом произнесла Саша. — Он меня убьет!
— Давай спросим у него. — Вито взглянул на часы, дотянулся до телефона и набрал номер в Малибу, где находился их офис. Через минуту Зак был у телефона.
— Привет, это я. Нет, я не об этом, меня не волнует, закруглились вы на сегодня или нет. И не говори мне, что начался прилив, даже если он смыл все снятые нами дома. И не рассказывай, что помреж разродилась тройней прямо на пляже. Послушай меня: мы с Сашей сегодня женимся, и я подумал, что тебе следует об этом знать. Угу. Угу. Угу. А почему ты сразу не сказал? Ну да ладно, мы летим в Вегас пятичасовым рейсом и приглашаем тебя с собой — будешь свидетелем, убедишься, что раввин настоящий, а не поддельный, и все такое. Почему раввин? Идиот, твоей матушке станет легче, если она будет знать, что все прошло как надо. В кошерном, так сказать, виде. Отлично! Увидимся в самолете. У тебя хватит времени вернуться к завтрашнему дню и с утра продолжить съемку. Спасибо, передам. Пока.
— Что это ему следовало сразу нам сказать? — спросила Саша, заинтригованная и одновременно восхищенная тем, с какой легкостью Вито разобрался с Заком.
— Он говорит, что в тот момент, когда он нас представил друг другу, он уже знал, что мы поженимся, только не знал, как скоро. Говорит, что всю сознательную жизнь ставит любовные сцены, так что его не проведешь. Если хочешь знать мое мнение, он слишком хвастает — задним-то умом все крепки, но это неважно, Зак все равно есть Зак. Все примечает, ничего не упустит. Да, он велел сказать тебе, что любит тебя и что ты поступаешь правильно. И что если ты посмотришь в книгу пророка Экклезиаста, то поймешь, что под солнцем не бывает ничего нового. Велел также не беспокоиться насчет мамули. Ну, это я и сам могу тебе сказать.
