Владимир Гурвич - В лабиринте страстей
– Мне кажется, вы бывали в этих местах.
– Бывал, – на миг нахмурился он. – Но теперь я пребываю здесь.
– И вам тут не слишком нравится?
Вопрос заставил Турова задуматься.
– Дело в другом. – Но в чем обстоит дело, Анжелика так и не услышала. Вместо этого Туров спросил: – А можно узнать, чем вы занимаетесь?
– О, это совершенно скучная материя, я сижу в одной конторе и пытаюсь сводить расход с приходом. Извините, но совсем не хочется говорить о работе. Есть много гораздо более интересных тем.
Туров уже не первый раз пристально посмотрел на нее.
– И какие же, например?
– Ну, например, почему такой приятный мужчина ходит в такое заведение один?
– А почему такая красивая молодая женщина пришла сюда одна?
– У меня исчез муж, вот я и решила развеяться.
– Как исчез?
– Очень просто, ушел и не вернулся.
– Может, с ним что-то случилось?
– Я узнавала, нет никаких сведений, что произошло нечто ужасное. Так что вывод напрашивается сам собой. В любом случае соломенной вдовой я быть не собираюсь. Я вас шокировала?
– Нет, – после непродолжительной паузы отозвался Туров. – Немного. В любом случае я вам не судья.
– Я рада, что вы правильно отнеслись к моим словам. Но вы не ответила на мой вопрос.
– Какой?
– Почему вы здесь один?
– Потому что у меня жена не исчезла по причине ее полного отсутствия. Мне не с кем никуда ходить, вот я и хожу один. Как видите, все предельно просто.
Анжелика, не соглашаясь, отрицательно покачала головой.
– А, по-моему, тут далеко не все просто. Разве ходить в такие заведения обязательно только с женой.
– Вы, конечно, правы, не обязательно. Но я из тех, кто любит одиночество. В этом состоянии я чувствую себя вполне комфортно.
– Я начинаю чувствовать себя слишком навязчивой.
– Вовсе нет, – даже слишком поспешно возразил он, – иногда полезно выходить даже из комфортного состояния. Я вовсе не жалею, что у меня сегодня появился партнер по игре.
– Вы меня успокоили. Может быть, по моему виду этого и не скажешь, но я терпеть не могу чувствовать, что кому-то навязываюсь. И не люблю, когда навязываются мне. Но к вам это не относится, – поспешно добавила она, заметив, как по его лицу пробежала тень.
Она видела, что ее собеседник о чем-то мучительно размышляет.
– Странный у нас с вами получается разговор, – вдруг произнес он.
Анжелика похолодела, она поняла, что зашла не с той стороны и наступила на что-то больное. И это вызвала настороженность у Турова.
Она улыбнулась той улыбкой, о которой ей было точно известно, что против этого ее оружия еще ни у кого не нашлось адекватной оборонительной системы.
– Извините, если я сболтнула что-то лишнее. – Она умоляюще, словно прося о снисхождении, посмотрела на него. – У меня есть такое свойство: сначала я что-то скажу, а потом только понимаю, что же сказала.
– Ничего не случилось, – успокоил ее Туров. – Мне нравится ваша манера разговаривать.
– Правда, – обрадовалась Анжелика. – Вы меня очень успокоили. Иногда мне приходится следить за каждым словом. От этого получается не беседа, а сплошное мучение.
– Мне тоже приходится следить за своими словами.
– Выходит, что у нас есть нечто общее. Знаете, мне это всегда облегчает контакт. А могу я вам задать не скромный вопрос?
Она увидела, как мгновенно он весь подобрался.
– Что ж, задавайте, – немного обреченно разрешил он.
– А почему вы не женаты? Только не говорите, что не встретили той единственной. Никто ее не встречает, но большинство все же женится.
Впервые за весь разговор она обнаружила на его губах нечто вроде улыбки.
– Не буду это говорить, поищу другой аргумент. Не знаю, поймете ли вы меня, но так получилось, что я не хотел, чтобы другой человек отвечал бы за мои ошибки и неудачи. Я полагаю, что я единственный кто должен нести весь этот груз.
– Но разве не для того и существует брак, чтобы делить все пополам?
– Вы полагаете. У вас похвальный, хотя и очень редкий взгляд на супружество. Но разве ваш случай не опровергает его?
Анжелика пренебрежительно махнула рукой.
– Мой случай ни о чем не говорит. По крайней мере, я всегда старалась следовать этому принципу. Не получилось, – вздохнула она. – Но это ничего не меняет по существу.
– Вы так считаете?
– А вы нет?
Туров предпочел промолчать. Он сидел задумчивый, держа вилку в руке, но при этом давно уж ничего не ел.
– Мне было очень интересно с вами разговаривать. И тренировать тоже, – добавил он.
– Я тоже рада нашему знакомству.
– Да, – недоверчиво вырвалось у него. Но тут же он спохватился. – С моей стороны не будет дерзость, если я попрошу у вас телефон?
– Наоборот, было бы дерзостью, если бы вы его не попросили. Я вам сейчас напишу. На листке она написала номер своего мобильного телефона. – Вечерами я с некоторых пор почти всегда свободна. И, кроме того, вы не назначали день нашей новой тренировки.
– Я захожу сюда раз в неделю.
– До свидания, Владимир Георгиевич.
Она протянула ему руку. Ей показалось, что первым его импульсом было ее поцеловать, но он лишь решился на то, чтобы осторожно пожать пальцы. Она вдруг поймала себя на том, что этот человек ей понравился. В его глазах скопилось столько грусти и тоски, словно бы они были мировыми их вместилищами. И не будь ее сердце занято без остатка мужем, то не исключено, что она могла бы найти немного местечко в нем и для Турова..
Анжелика не сомневалась, что Туров позвонит в самое ближайшее время, вероятней всего завтра вечером. А потому покидала клуб с чувством выполненного долга.
В эту ночь в отличие от предыдущей она заснула быстро и спала спокойно. Ей даже ничего не снилось. Анжелика сама не ведала, почему в ее сердце вдруг свила гнездо надежда.
Глава 8
Анжелика приехала в банк с сильным желанием заняться делами. Хотя она и совершила переворот, захватив в нем власть, но пока ей было не до них. Все ее время у нее отнимали другие проблемы.
Хотя ею владела решимость утвердить свое руководство в банке, но одновременно она испытывала и довольно сильный страх. За эти годы она многому научилась, но один расклад быть исполнителем, да еще при муже президенте, и другой – когда всем руководишь сама. А Анжелика великолепно усвоила простую истину: то, что блестяще получается у одного, другой может быстро и с успехом провалить. Но такая перспектива ее совершенно не устраивала.
Анжелика сразу почувствовала перемену. Те, кто еще недавно запросто ее приветствовали, обращались с к ней любыми вопросами, теперь держались официально, а то и откровенно настороженно. Она пыталась всем одинаково доброжелательно улыбаться, но то ли с ее знаменитой улыбкой что-то случилось, то ли по другой причине, но вдруг ощутила, что вокруг нее стремительно образовывается вакуум. Она вдруг почувствовала себя такой одинокой, что ей стало даже страшно.
