Сьюзен Андерсон - Вверх тормашками
— Я тебя не понимаю, Ронни, — сказал Куп. — Кто не ошибается? Простить и продолжить отношения не означает, что ты должна подчиниться воле другого. Ты, кажется, так думаешь об отношении твоей матери к твоему отцу. Но это просто означает, что ты прощаешь и следуешь дальше.
— Ты не понимаешь? Я не могу согласиться с тем, что ты приплетаешь к этому мою мать. И потом, откуда такая рьяная защита? Это один из принципов вашего кодекса мужской солидарности?
Вопросы поставили Купа в тупик. Вряд ли сам он имел сколько-нибудь значительный личный интерес к исходу этой истории. Но почему он защищает Коди? В самом деле, чем ближе он узнавал Мариссу, тем больше восхищался ею и уважал ее. И Вероника была права. Коди мог обставить все это интеллигентнее, чем он это сделал.
Черт! Куп понурил плечи. Нужно было сообразить что-нибудь поумнее, нежели он предпринял в отношении ее защиты Джейкобсона.
— Да, я полагаю, ты права. — Куп не сводил с нее глаз. — Это инстинктивная реакция — все, что я могу сказать. — Он попытался улыбнуться. — Вдобавок ко всему я был ужасным тупицей, когда спорил с тобой. Разумеется, незачем было тратить наше время на препирательства из-за Коди. Я полагаю, он ведет себя как размазня. Верно, Ронни? — Куп взял за ее ступню и притянул к себе, освидетельствовать ее прелестные пальцы с красными ногтями. — Ну а что по поводу педикюра? Ты когда-нибудь видела такую прекрасную работу? — На секунду ему показалось, что Вероника все еще на него сердится. Но потом она тоже улыбнулась.
— Честно говоря, — сказала она, — я думаю, это самое грандиозное, что я когда-либо видела. — Вероника наклонила голову набок, изучая его лицо. — Ладно. К вопросу о твоем друге Ракете. Каким образом он заработал такое прозвище?
— Ну, в морской пехоте оно присваивается чуть ли не каждому. Что касается Ракеты, он всегда клялся, что своим прозвищем обязан тому, что у него имеется в штанах для женщин.
— Он так быстр?
Куп фыркнул.
— Нет, маленькая ведьма. Дело не в этом, а в его величине и… в том, что благодаря этому он может делать.
— О, как это… хвастливо с его стороны.
— Не без оснований, как выяснилось. Проводя кучу времени на кораблях и в казармах, неизбежно видишь много мужчин. Самых разных. Так вот, Ракета — один из тех тощих и хлипких на вид типов. Но его… «ракета» или «мортира», как мы называли, — это было нечто. По меньшей мере шестьдесят миллиметров в диаметре. — Куп дернул плечами. — В этом смысле парень был силен. Так и возникло это прозвище.
К Травитсам кто-то позвонил в дверь. Марисса услышала, как из двух разных мест прокричали: «Я открою!» Когда Десса и Райли бросились из большой комнаты вниз, гулкий раскатистый звук на лестнице напоминал топот спугнутого стада бизонов. Марисса покачала головой и вернулась складывать белье, сочувствуя несчастному недотепе по другую сторону двери. Знакомые в основном проходили через двор, с парадного входа в дом звонили только продавцы или сборщики пожертвований. В обоих случаях ее дети лучше сторожевой собаки могли обескуражить назойливых посетителей. Ведь редкий день фамилия Травитсов не значилась в списке какого-нибудь торгового агента.
Марисса слышала пыхтение и отрывистые возгласы, означавшие, что ее чада всеми средствами борются за право обладания дверной ручкой. Через мгновение раздался торжествующий крик Райли. Пламя в камине внезапно вскинулось ввысь, с притоком кислорода, хлынувшего в открывшуюся входную дверь.
В течение нескольких секунд был слышен приятный рокот мужского голоса. Вслед за тем со скоростью пулеметной очереди затараторили дети. Потом снова заговорил мужчина, и ему немедленно начали вторить высокие детские голоса. Марисса хорошо знала своих детей, способных заговорить человека до потери пульса, поэтому она слушала только вполуха. Заканчивая сворачивать последнюю пару носков, она ожидала, что в любой момент последует стук затворившейся двери. Вместо этого голос Райли прокричал:
— Ма-а! С тобой хочет поговорить какой-то мужчина!
Марисса отложила в сторону стопку белья, лежавшего у нее на коленях, и встала. Это должно быть интересно, подумала она. Немногие торговцы были способны пройти через звуковой заслон от двух мощных динамиков. Улыбаясь, она вошла в прихожую и резко остановилась. При виде мужчины, стоявшего в дверях, улыбка застыла у нее на губах.
— Коди?
— Ты его знаешь, мама? — спросила Десса. — Он сказал, что ты с ним знакома. Но мы никогда его не видели, поэтому я ему не поверила. Ну, тогда вы можете войти, — сказала она мужчине, отступая на шаг, чтобы освободить проход. Она закрыла дверь, и в прихожей сразу стало на несколько градусов теплее. Десса поспешно отошла и, подняв голову, пристально смотрела на Коди, не сводившего глаз с Мариссы. — Мама всегда говорит, что не надо приглашать в дом посторонних людей. Но если она вас знает, я думаю, вы не посторонний. Как же так может быть, что мы с братом вас никогда не видели? Нам известны все мамины друзья. Ее лучшая подруга — Вероника Дэвис, а ее племянница Лиззи — моя лучшая подруга. Может, вы знаете их? Они…
— Десс, довольно. Забирайте с Райли ваши стопки одежды и несите наверх.
— Но я собиралась взять печенье.
Заставив себя сосредоточить внимание на дочери, Марисса стала припоминать хозяйственные дела, которые она поручала детям на этот вечер.
— Ты убрала свою комнату?
— Н-е-ет.
— Получишь печенье, после того как выполнишь работу. А что у тебя, Райли?
— Я свою работу закончил десять минут назад, — чинно ответил Райли.
— Глупый мальчишка, — обозвала его Десса.
— Сама дура.
— Я-то нет! — набросилась на него сестра.
— Ты…
— Прекратите, вы оба, — приказала Марисса. Может быть, Коди вовсе не собирался вступать в контакт с ее детьми. — Идите наверх. — Она повернулась к сыну. — А ты, Райли, уже брал печенье. Я слышала, как ты заходил на кухню. Забирай свою одежду и потом займись чем-нибудь. Или я найду для тебя еще какое-нибудь занятие. И можешь мне поверить, я не имею в виду «Нинтендо»[23].
Дети прекратили ворчать и стали забирать чистую одежду. Марисса подождала, пока они скрылись на лестнице, и повернулась к Коди. Сердце ее билось так сильно, что она даже опустила глаза посмотреть, не выскочило ли оно из груди, как у одного из персонажей из утреннего субботнего мультфильма. Сердце, разумеется, было на месте. Она подняла глаза и как можно спокойнее спросила:
— Что тебя привело сюда?
— Мне не хватало тебя. — Коди шагнул ближе. — О Боже, Марисса, — продолжал он низким хриплым голосом, — я никогда не представлял, что человеку может так недоставать кого-то, как мне тебя.
