Ольга Смецкая - Маленькая балерина
Кара проснулась, как от толчка. В доме было темно, угли в камине догорели до конца. Дюка рядом не было. Кара испуганно вскочила. Неужели это был только сон? Она прислушалась. Где-то лилась вода. Почувствовав облегчение, Кара поднялась и прошлепала в репетиционную комнату, стянула с полки махровый халат и накинула его. Когда она вернулась, Дюк стоял посреди гостиной полностью одетый.
– Я не хотел тебя будить. Хотел дождаться, пока ты проснешься сама.
Он торопливо пригладил влажные после душа волосы, сунул руку в карман пиджака и извлек алую бархатную коробочку. Раскрыл ее. Кара ахнула. Внутри находилось дивной красоты кольцо – три крупных изумруда в форме трилистника, окруженные россыпью бриллиантов. Дюк достал его, взял Карину ладонь и надел на безымянный палец правой руки. Кольцо оказалось впору.
– Ты согласна стать моей женой? – севшим от волнения голосом спросил он.
– Да, – тихо ответила Кара, и слезы выступили у нее на глазах. – Да, я согласна! Но они не позволят!
– Позволят, – твердо сказал Дюк. – Я добьюсь. Землю переверну, но добьюсь!
– Я верю тебе, – улыбнулась Кара.
А потом он ушел. Кара вышла на крыльцо проводить его. Было холодно и пусто, как будто в мире больше никого и ничего не существовало. Дюк скрылся за черной стеной деревьев. И тогда Кара снова увидела свечение. Оно исходило из самого сердца лесной чащи.
– Теперь ничего плохого не случится, – прошептала она, закрывая дверь. – Теперь Дюк со мной рядом, теперь все будет хорошо. Он скоро позвонит…
Но он не позвонил… Ни в этот день, ни на следующий, ни через неделю. Никогда…
Глава 35
День тот же
«Тот-кто-знает. Тот-кто-знает», – стучало в мозгу в такт поскрипыванию кресла-качалки. Я положила раскрытую тетрадь на грудь, откинулась на спинку и прикрыла глаза. Горло сдавил спазм.
«Когда ты прочтешь дневник Врублевской, ты все поймешь», – сказал Монахов. Я прочла. Но могла и не читать. Иррациональное чувство «дежавю», как будто это было спонтанное возвращение в мою собственную прошлую жизнь…
«Все, что мы видим и чем кажемся, есть только сон во сне».
Так, может быть, я сплю? Я нащупала кулон и сжала его в кулаке. Сначала я ощутила чье-то присутствие, а потом перед мысленным взором возникло лицо, ничем не примечательное и совершенно незнакомое. Стертое лицо… Я отчетливо видела низкий лоб, бесцветные глаза, длинный нос и тонкие, растянутые в ухмылке губы. А еще родимое пятно, пауком расползающееся по шее.
Я в ужасе открыла глаза и вскочила с кресла. Затекшая спина отозвалась липкой болью. Тетрадь с глухим стуком упала на дощатый пол.
Боже, что со мной? Я схожу с ума?
Я тряхнула головой и потерла спину. Подошла к «клетчатому» окну и распахнула его. На улице поднялся сильный ветер, и заметно потемнело. Странно, потому что время было не позднее. Я посмотрела на часы: 8.50.
По тропинке, гулко стуча каблуками, торопливо шла Гала. Она придерживала руками подол длинного переливающегося платья. На плечах поблескивала серебристая накидка.
Черт, я совершенно забыла о вечеринке.
Я вздохнула, закрыла окно и вышла на крыльцо навстречу Гале.
– Ну где же вы, Сашенька? Уже почти девять.
– Я думала, что все отменяется. Из-за Лизы. Кстати, как она?
– Благодаря вам, лучше. Она поправится.
– Отличная новость. – Я поежилась и засунула руки в карманы шорт. Мне стало холодно.
– Спасибо, – сказала Гала и всхлипнула. Мне показалось, что в ее словах, впервые со дня нашего знакомства, прозвучала нотка искренности. – Ну так что? Гости уже собрались.
– Ох, право, не знаю…
– Ну прошу вас, Сашенька. Ненадолго, хоть на часок…
– Ладно, уговорили.
– Как это мило.
Я вытянула ключи из замочной скважины.
– Постойте! – воскликнула Гала. – Вы что, хотите идти прямо так?
– Ну да.
– А нет ли у вас, простите, чего-нибудь понаряднее?
Я на секунду задумалась, а потом вспомнила о платье Врублевской. Почему бы и нет?
– Если форма одежды – принципиальный вопрос, то мне понадобится какое-то время.
– Только поторопитесь, – кивнула Гала. – Мы планируем начать фейерверк, пока дождь не хлынул.
Она махнула рукой в сторону надвигающейся тучи, плотнее закуталась в серебристую накидку и устремилась к своему дому. А из-за сирени шагнул Монахов. Он сделал вид, что только что подошел, но я поняла, что он стоял за кустом давно. Просто ждал, пока уйдет Гала.
– Вот, – он указал на уже знакомый мне чудо-чемоданчик, который держал под мышкой, – хочу выключатель починить, пока не стемнело.
– Вперед, – я распахнула перед ним дверь.
Щиток с пробками оказался под лестницей. Единственное место, где я не догадалась посмотреть. Пока я ставила чайник, Монахов отключил электричество, соединил изолентой обрезанные провода и прикрутил на место крышку. На все про все у него ушло десять минут.
Я разлила чай по чашкам, взяла свою и села на диван.
– Лиза поправится, – сказала я, обхватив горячую чашку руками.
– Это хорошо.
– Гала так счастлива. Можно подумать, что Лиза ее родная дочь.
– Так она же ее с пеленок воспитала.
– В смысле?
– Гала работала няней у Беккеров, Раиса ее устроила. Лет пять, наверно, пока замуж за Горелова не вышла.
Теперь мне, наконец, многое стало ясно. Недомолвки Норы, трогательное отношение Галы к Лизе, ее неприязнь к Раисе. По своей сути она так и осталась прислугой.
– А как Даша? – спросила я.
– Она заснула. Врач сказал, что теперь все гораздо лучше. Травма причиняет боль, но со временем сознание освобождается. У нее уже начался этот процесс. Ну а ты? Прочла дневник?
– Прочла. Но так и не нашла ответа.
Монахов отхлебнул чаю и пристально посмотрел на меня:
– Кому принадлежит дом? Твоему мужу? – И после паузы: – Кириллу Шорохову?
– Что?! Но как ты… – Я почувствовала, как щеки заливает краска, и опустила голову.
– Я сразу узнал тебя на фотографии в журнале, хоть ты и отвернулась от фотокамеры. А потом вспомнил, как ты представилась мне – Александра Шорохова. Помнишь, у реки? Вот. Потом сопоставил факты. Тут ничего сложного. Правда, не могу понять, зачем ты это скрывала.
– Не хотела лишних разговоров.
– Это твое право.
Я приняла «позу эмбриона» – подтянула колени к подбородку и обняла их руками. Такая поза, по словам психиатра, приходившего ко мне в больницу, свидетельствовала о потаенных страхах, неуверенности в себе и боязни окружающего мира. Мне действительно хотелось спрятаться.
Монахов тем временем опустился на подлокотник дивана рядом со мной.
– Я не знал, кто купил дом. Сделка была анонимной, на этом настаивал будущий владелец. Это показалось мне необычным. В другой ситуации я бы не обратил на это внимания. Но тут все сложно.
