Валентина Седлова - Хэллоуин по-русски, или Купе на троих
— «Сатана — это я сам, таково мое естество. Я родился на свет уродцем, неспособным к телесным упражнениям, и меня все почитали за дурачка и часто били. Меня никто не жалел — ни мальчики, ни девочки. Когда я вырос, ни одна женщина не желала иметь со мной дело, даже за деньги. Тогда я возненавидел смертельной ненавистью все, что происходит от женщины. Я донес на Клааса, оттого что его все любили. Я любил только денежки — это были мои белокурые или же золотистые подружки. Казнь Клааса обогатила меня и доставила наслаждение. Но меня час от часу сильнее манило стать волком, мне до страсти хотелось кусаться. В Брабанте я увидел вафельницу и подумал, что из такой вафельницы можно сделать отличную железную пасть. О, если б я мог схватить вас за горло, кровожадные тигры, забавляющиеся муками старика! Я бы вас искусал с еще большим наслаждением, нежели солдата или же девочку…»[3]
Лешка замолчал и вопросительно посмотрел на учителя. Тот стоял в дверях, не в силах произнести ни слова, и лишь крупные бисерины испарины проступили на его лбу, выдавая истинные чувства.
— Вы же должны были узнать этот момент! Это монолог Рыбника на допросе, после того как его поймали в капкан и разоблачили.
— Д-да, кажется, припоминаю, — хрипло подтвердил Кедров.
— Вот те раз! — Лешка сделал вид, что обескуражен. — А я так полагал, что вы эту книгу наизусть можете цитировать, особенно те места, что касаются истории с Рыбником.
— С чего бы это? — Учитель все еще предпринимал отчаянные усилия, изображая спокойствие, но удавалось это ему неважно.
— Да ведь если так посмотреть, отбросив мелочи, — все одно к одному! Общая схема преступления Рыбника: воспроизведена как по нотам: тут вам и зверюга невиданная, которую все боятся и мало кто видел, зато все слышали, и жертвы покусанные, и рыбаки, которые по домам сидят и наружу высунуться боятся. Даже девушка, загрызенная в дюнах, — и то имеется! Полагаю, если пошарить по тайничкам Хозяина, то и золотишко обнаружится, ради которого все и было затеяно. Ни за что не поверю, что к его загребущим лапам ничего не прилипло!
— Ой, а ведь и правда! — фальшиво изумился Кедров. — Странно, что мне самому не пришло это в голову!
— Хм, действительно странно, — подтвердил Лешка, резко избавившись от игривых интонаций в голосе. — Особенно удивляет то, что это не вы мне, а я вам на это совпадение указываю! Ведь у меня не было возможности перечитывать эту книгу каждый вечер, как это делали вы, Анатолий Борисович!
— О, кажется, чайник вскипел! — прервал учитель неудобный для него разговор. — Подождите пару минут, сейчас чаю вам заварю по особому рецепту, с травками!
С этими словами он вновь исчез из комнаты, а наша троица обменялась вопросительными взглядами. Если бы можно было перевести их на обыкновенный язык, наш безмолвный разговор выглядел бы примерно следующим образом:
Лешка: «Ну что, кто-то из вас еще сомневается, что перед нами Хозяин?»
Я: «Леха, ты его вчистую расколол! Снимаю шляпу!»
Величко: «Когда брать будем?»
Тут-то мы и оплошали, недооценив резвость Кедрова, хоть могли бы и догадаться, что, загнанный в угол, он пойдет на все, лишь бы избавиться от нашего общества. Краем глаза я успел заметить, как в коридоре мелькнула серая тень, а затем хлопнула входная дверь.
— Уходит! — крикнул Лешка и бросился к двери, дернул за ручку — безрезультатно. Отбежал на пару шагов назад и с ходу ударил ее плечом — тот же самый эффект.
— Он на засов нас запер! — догадался Величко. — Мужики, айда через окно!
Окна в доме учителя были слажены на совесть, но перед напором Величко у них не было никаких шансов. Первым наружу выскочил он, затем последовал Лешка, а уж за ними кубарем вылетел я, отметив, что, пока мы сидели у Кедрова, вокруг стемнело и на небе взошла луна.
Вскочив с усыпанной осколками оконного стекла земли, я бросился вслед за Лешкой и Величко на улицу, ругая себя на чем свет стоит: «Идиот! Раззява! Кретин клинический! Купиться на такую простую уловку! Совсем думать разучился! А Лешка ведь предупреждал!..» Впрочем, как выяснилось позже, ребята также не скупились на эпитеты, ругая себя. И впрямь — трех опытных оперативников обдурил какой-то штатский! А все потому, что расслабились, недооценили противника. Куда он, мол, от нас денется, таких грозных да бывалых?!
Добежав до угла забора, мы встали как вкопанные: полого спускавшаяся к реке каменистая пустошь была озарена серебристым лунным светом, однако Кедрова мы там не увидели. Берег был пуст.
— Где он, черт подери? — взревел Величко.
— Выходит, мы снова ошиблись. — Лешка был на удивление спокоен. — Значит, не по реке он собирался удирать.
— А куда он тогда делся? Не в поселок же повернул! — заметил я. — Там ему не укрыться.
— Раз не к реке и не в поселок… К лесу! Быстрее!
Огибая двор Кедрова, мы кинулись назад, проломились сквозь кусты и выскочили на луговину, простиравшуюся между поселком и лесом. Как назло на луну набежало облако, и все вокруг погрузилось в непроницаемый мрак. Мы бежали к лесу, до боли напрягая глаза, пытаясь увидеть беглеца, но все без толку.
В какой-то момент непрерывно ругавшийся Величко отстал. Обернувшись, я заметил, как он достает что-то из планшета. Резкий хлопок, едкое шипение, и в небе зажглась яркая пульсирующая звезда осветительной ракеты. В ее неверном, призрачном свете мы разглядели далеко впереди и правее силуэт бегущего человека.
— За ним! — заорал Лешка. — Уйдет ведь, гад!
— Быстро бегает, сволочь! — Величко снова догнал нас, на ходу запихивая в планшет ракетницу. — В лесу мы его до снега искать будем.
— Наддали, парни!
И мы припустили изо всех сил, хотя уже было ясно, что Кедров скроется в лесу раньше, чем мы его нагоним. Но нас подстегивала злость на самих себя и жгучее желание наконец-то поквитаться с это гнидой.
Прикинув в уме направление, я вдруг понял, почему Кедров выбрал не прямой и короткий путь через луговину, а сильно уклонился вправо, что позволило нам засечь его. Там находилась широкая, но мелкая протока, отделявшая один из островов — довольно приличный по размерам и густо заросший лесом. Именно там было найдено тело Игната — незадачливого соглядатая, вызнавшего что-то «очень секретное» и разболтавшего об этом по всему поселку.
— Он на остров рвется! — прокричал я на бегу Лешке. — Там у него, видно, схрон и лодка.
— Ага, — немногословно отозвался Лешка, еще ускоряя бег.
С ходу пролетев перелесок, мы выскочили к протоке как раз вовремя, чтобы увидеть Кедрова, выбирающегося на ее противоположный берег.
