Кэтрин Николсон - Лунные грезы
– О чем вы?
Бланш полупрезрительно пожала плечами:
– О вашей поразительной способности к языкам. Весьма впечатляюще для девушки, всего три месяца назад не знавшей ни одного французского слова. Должно быть, Гай – прекрасный учитель. Я обязательно выражу ему свое восхищение.
– Спасибо, – пробормотала Корри, краснея. Сама того не сознавая, она потеряла голову и выдала себя. Можно представить, как распишет Бланш свое открытие и какую выгоду извлечет из создавшегося положения.
– Знаете, я все гадала… – Бланш стряхнула с металлически поблескивавшей юбки крохотную чешуйку пепла, почему-то напомнив Корри свивавшую кольца ядовитую змею. – …Все гадала, что Гай делает здесь, в этой глуши, где даже телефона нет! На него это не похоже.
Она укоризненно покачала головой.
– Неужели вы не понимаете, сколько проблем ему создали? Мой кузен, человек занятой, и без того слишком много времени провел с вами, гораздо больше, чем в силах себе позволить. Боюсь, так больше продолжаться не может.
– Не понимаю, отчего? – вызывающе бросила Корри, стараясь не подавать виду, как сильно задел ее упрек Бланш. Признаться, она и думать забыла о деловых интересах Гая. – Главное, что Гай этого хочет!
– Какой идеализм, – с сарказмом заметила Бланш. – Насколько я понимаю, вы влюбились в него? Ну конечно, еще бы! Молодые люди так предсказуемы, настолько лишены воображения. Но на сей раз вы совершили ошибку. Гай никогда на вас не женится.
– Мне все равно. – Что-то, скорее всего непоколебимое самообладание Бланш, твердая уверенность в том, что именно она контролирует ситуацию, взбесило Корри. – Я не стремлюсь замуж!
– Неужели? – На мгновение в глазах Бланш мелькнул искренний интерес. Но она тут же равнодушно отмахнулась: – Обычная вариация давно знакомой темы. Поверьте, вы не первая, и сомневаюсь, будете ли последней. У Гая было бесчисленное количеств связей, но он всегда возвращался ко мне.
– А что, если теперь он полюбил?
Губы Бланш скривила легкая усмешка.
– Вряд ли. Не настолько он глуп.
Она спокойно провела рукой по волосам, предоставив Корри возможность полюбоваться ее точеным профилем. Девушка с завистью отметила, что каждая светлая прядь покорно улеглась на предназначенное ей место.
– А если бы и так, это ничего не изменит. Есть вещи, которые для него значат куда больше любой женщины. Например, честолюбие.
Она повернулась к Корри и почти прошипела:
– А для этого ему необходима я! Мои друзья, мои связи – все это бесценно для такого человека, как Гай. Я понимаю это и принимаю. Мы с ним во многом похожи. Я тоже люблю власть и деньги. Но вы… – она пренебрежительно хмыкнула, – вы останетесь в его жизни не более чем эпизодом. Согласитесь довольствоваться этим?
– Да, – заявила Корри с куда большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле. Гай пробудил в ней неутолимый голод, который больше не унять жалкими крошками. Ей нужно все! – Если именно этого он желает, думаю, что смогу сделать его счастливым.
– Счастливым? – Бланш беззвучно расхохоталась, показывая длинную белую шею. – Какое тщеславие… даже я не осмелилась обещать ему ничего подобного. Интересно, чем вы будете жить. Мечтами и грезами? Гай – человек действия, а вы хотите загнать его в стоячее болото?
Корри уставилась на Бланш, охваченная внезапными сомнениями. Соперница явно чего-то недоговаривает – слишком она беззаботна, слишком уверена в праве обладания!
– Мне в голову не придет висеть камнем у него на шее. Возможно, я не всегда одобряю его поступки, но не собираюсь вмешиваться.
– Какие современные воззрения, дитя мое, – снисходительно бросила Бланш. – Хотя и далекие от реальности. Но боюсь, вам пора все-таки вернуться с небес на землю. Конечно, Гай поступил несправедливо, он должен был сказать сам. Странно, что он не сделал этого.
– Не сказал сам? Чего же именно? – с трудом выговорила Корри, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Сейчас она, казалось, Сражается с невидимым туманом, угрожающим задушить ее. Едва дымка рассеется и она увидит противника, станет легче защититься.
Бланш помедлила, явно наслаждаясь мгновением торжества. Корри подавила поднимавшееся в душе раздражение. Все это не важно, и слова Бланш ничего не изменят. Она любит Гая. Любит. И сделает для него все на свете.
Бланш откинулась на спинку кресла, устраиваясь поудобнее.
– Все очень просто. По условиям завещания моего отца Гай не наследует ничего, если…
– Если что?
– Неужели еще не сообразили? – Бланш вальяжно потянулась. – Если не женится на мне.
– Не понимаю.
– Не понимаете? – терпеливо, даже с некоторым сочувствием переспросила Бланш, будто втолковывала очевидные истины безнадежно тупому олигофрену. – Как бы вам получше объяснить?
Она медленно, грациозно поднялась, шелестя блестящим платьем, взяла маленькую статуэтку мейсенского фарфора, изображавшую пухлую розовощекую пастушку, и, лениво повертев фигурку в пальцах, расчетливо небрежным жестом швырнула в жерло камина.
– Как вы можете? – ошеломленно прошептала Корри, уставившись на цветные осколки.
– Почему нет? – улыбнулась Бланш. – Видите ли, этот дом и все, что в нем есть, принадлежит мне.
Корри окаменела. Разрозненные кусочки головоломки медленно, но верно вставали на места. Как она могла быть настолько слепой? Теперь все казалось таким простым, таким очевидным. Бланш не лгала – Гаю позволено забавляться любыми играми, пока он помнит, кто устанавливает правила. Представить невозможно, чего стоит ему жизнь на подобных условиях, в постоянном ожидании одобрения или порицания.
– Но неужели вы, зная это, все равно согласились выйти за него? – неузнаваемо хрипло спросила Корри.
– Какое это имеет значение? Самое главное – добиться, чего хочешь! Получить желаемое. Мне нужен Гай, значит, он станет моим. И в конце концов полюбит. Я… я необходима ему, чтобы выжить.
– Но это подло! Бесчестно!
Бланш негромко невесело рассмеялась:
– Ошибаетесь. Просто практично. Но прекрасно понимаю ваше горе. Стать любовницей человека без будущего вряд ли так уж романтично, не правда ли?
– Мне все равно. Я счастлива с ним – а остальное не важно. Я люблю Гая.
Губы Бланш сжались в тонкую бесцветную линию.
– Вы называете это любовью? Лишить человека всего, ради чего он работал и жил? Знай вы Гая получше, давно бы поняли, как много значит для него хотя бы этот дом. Как по-вашему, почему он не сказал вам об условиях завещания? Потому что в глубине души сознавал, что вы не займете заметного места в его жизни. Если не верите мне, спросите сами.
