Капля красивого яда (ЛП) - Клейтон Келси

— Ну... это чертовски мрачно, — говорит Мали, когда запись заканчивается. — Но я имею в виду, ты же не думаешь, что Хейс убил Монти намеренно, не так ли?

— Нет, — отвечаю я инстинктивно, затем делаю паузу. — Я не знаю.

Она бросает на меня грозный взгляд. — Лейкин. Мы говорим о Хейсе.

— Я знаю, и при любых других обстоятельствах я бы никогда даже не рассматривала такую возможность. — Я смотрю на свои колени. — Но это доказательство того, что Монти не просто угрожал Хейсу разоблачить нас Кэму. Оказалось, что это у него была секс-видео. Он оборудовал свою лодку скрытыми камерами и позволил нам взять ее на день, чтобы записать нас.

— Мне было интересно, когда он собирался рассказать тебе об этом.

Мои брови хмурятся, когда я смотрю на нее. — Ты знала?

Она качает головой. — Совсем недолго. В ночь его смерти Кэм рассказал мне о видео - о тебе и обо мне. Он полагал, что это облегчит потерю.

Я не знаю, что более удивительно, то, что она знала и не сказала мне, или то, что Кэм знал и не сжег весь этот чертов мир дотла. И предательство, узнав, что все они скрывали это от меня, глубоко ранит.

— И ты мне не сказала? — срываюсь я. — Какого хрена, Мали?

— Ты была недостаточно стабильна, чтобы это услышать, — отвечает она. — Какие умственные способности требуются, чтобы распаковать что-то подобное? Рассказать тебе тогда не принесло бы никакой пользы.

Мои глаза закатываются. — Я в это не верю. Ты только что сказала, что Кэм решил, что так будет легче пережить потерю, и, судя по твоему виду, я думаю, что он был прав. Ты не подумала, что я могла бы использовать что-нибудь, чтобы облегчить это?

Она поджимает губы. — Нет, потому что то, что с тобой происходит, не связано с Монти. Этого не так. Во всяком случае, не полностью. Ты использовала его смерть как оправдание, но я знаю тебя лучше, чем это. Все это время ты просто была в невыносимом ужасе от того, что может произойти дальше. Чувство вины, которое гложет тебя, не из-за того, что Монти ушел. Это потому, что ты чувствуешь ответственность за то, что мы вообще оказались на лодке. И за то, что оставила Хейса с Монти, когда знала, что они не ладят.

Слезы снова затуманивают мое зрение. Я даже не думаю, что она осознает, насколько она права. Сейчас это давит больше, чем когда-либо. Три недели назад я была в послебрачном блаженстве, живя жизнью своей мечты. И теперь все в руинах.

— Позволь мне спросить тебя об этом, — бормочет она. — Допустим, Хейс убил Монти намеренно… ты думаешь, он был неправ?

Есть миллион способов ответить на этот вопрос – я могла бы написать десять страниц эссе на эту тему, – но первый, который приходит на ум, прост.

— Никто не заслуживает смерти, особенно такой, как у него, — говорю я ей. — Но я больше не скучаю по нему.

Душ работает, пар заполняет комнату, а я сижу на полу и рыдаю, задыхаясь. Я чувствую, как мое сердце рвется по швам. Прошлая ночь была катастрофой. Все, чего я хотела, - это чтобы он убедил меня, вне всяких сомнений, что он этого не делал. Что убийство Монти было случайностью и больше ничего. Хорошая ночь, которая прошла ужасно плохо. Но он не смог этого сделать.

И если он не смог убедить меня, человека, который безумно любил его на протяжении многих лет и зависел от каждого его слова, то у него не было бы шансов убедить присяжных.

Я думаю обо всех людях, которые его потеряют. Мой брат лишился бы лучшего друга и был бы вынужден в одиночку открывать бар - мечту Хейса. Его сестра потеряла бы старшего брата, и ей не с кем было бы идти к алтарю в день свадьбы. Его мама потеряет сына - единственного мужчину, которого она когда-либо по-настоящему любила, после того как ее муж разбил ее сердце, предпочтя ей алкогольную зависимость.

Если бы меня сейчас спросили, верю ли я в то, что Хейс хладнокровно убил Монти, я бы ответила «нет». Я знаю человека, в которого влюбилась. Он добрый и заботливый. Он ставит других выше себя. И когда он любит, он делает это абсолютно всем, что у него есть. Но случайная группа из двенадцати человек не знает о нем этого. Не так, как я. И не так, как те, кто его любит.

Так что пора кому-то хоть раз поставить его на первое место - не дать ему провести остаток жизни в тюрьме за преступление, которого он не совершал.

Схватив со стойки телефон, я отвечаю на вчерашний неизвестный номер.

Если я сделаю это, ты должен поклясться, что он будет в безопасности. С ним ничего не может случиться. Это мое единственное условие.

Для получения ответа требуется меньше минуты.

Клянусь своим сердцем и надеюсь умереть.

Без каламбура. 😉

Это мило. Моя жизнь разваливается на части, а этот засранец без имени отпускает шуточки. Я роняю свой телефон на пол. Приняв решение, я знаю, что пути назад нет. Моя судьба решена. Но сейчас я плачу, позволяя боли разрывать меня на части и укачивать, пока я засыпаю, как будто темнота - это все, что у меня осталось.

29

Сожаление – вещь непостоянная. В моей жизни не так много моментов, которые я хотел бы изменить. Я стараюсь не зацикливаться на прошлом и не позволять тому, что уже произошло, беспокоить меня. Но хотя список невелик, вчерашний спор, безусловно, занимает в нем первое место.

Услышать от Лейкин намек на то, что я намеренно совершил убийство, было для меня ударом, которого я никак не ожидал. Она - единственный человек, который знает меня лучше всех, включая Кэма. И зная, что она думает обо мне так мало, я не уверен, что когда-нибудь смогу оправиться от этого.

Но это не значит, что я не буду пытаться.

Я использую нож для шпаклевки, чтобы загладить дыру, которую я проделал прошлой ночью. Конечно, можно было бы и подождать, но я бы не хотел постоянно вспоминать о прошлой ночи. Не сейчас, когда все вокруг так нестабильно.

Потерять Лейкин - это последнее, чего я хочу. Я никогда никого не любил так, как ее, и точно знаю, что никогда не полюблю. Она всегда будет той, с кем мне суждено провести жизнь, даже если наступит время, когда ее уже не будет. Но гарантий нет. И если я все испорчу до неузнаваемости, думаю, никто не удивится.

Закончив латать дыру, я поднимаюсь наверх, чтобы проведать ее. Я наполовину ожидал, что она еще спит, но когда я вошел в нашу комнату, то обнаружил, что кровать пуста. Из-под двери ванной комнаты валит пар, но звук воды, бьющейся о кафель, говорит о том, что ее там нет.

Из уважения я дважды стучу в дверь, но, когда ответа нет, открываю ее. И открывшееся передо мной зрелище откололо еще один кусок от моего сердца и превращается в пепел.

Лейкин лежит на полу в ванной, свернувшись в клубок. Ее волосы не мокрые, что говорит о том, что она никогда не принимала душ. А свежевысохшие слезы на щеках выдают, что она плакала.

Она выглядит такой разбитой.

Безжизненной, хотя и дышит.

И когда я поднимаю ее на руки и несу обратно в постель, я понимаю, что у меня больше нет выбора.

Кэм был прав. Ей нужна помощь. И как бы мне ни хотелось оказать ей помощь, я не могу этого сделать. Я слишком вовлечен в причину, по которой она дошла до такого состояния. Если я хочу, чтобы она снова была в порядке, я должен поставить ее нужды выше своих собственных, потому что несколько недель без нее лучше, чем целая жизнь.

Когда Лейкин надежно и удобно уложена, я возвращаюсь в ванную и выключаю душ. Затем я тихо выхожу из комнаты, закрываю за собой дверь и достаю телефон. У меня уходят все силы на то, чтобы набрать текст, и еще пять минут на то, чтобы нажать кнопку «отправить», но я все-таки заставляю себя это сделать.

Ладно, я согласен. Встретимся в баре через двадцать минут, и мы выберем место.

Есть вероятность, что она никогда не простит меня за это. Я знаю это. Но если с ней что-нибудь случится, я бы никогда себе этого не простил. И наступает момент, когда тебе нужно проглотить горькую пилюлю и признать, что ты не можешь быть для кого-то всем, как бы сильно ты этого ни хотел.