Сьюзен Филлипс - Любовь тебя настигнет
— Расистка, — прокричала Бри из-за прилавка, рядом с которым прилаживала новый ряд полок, после того как убрала свои бесценные украшения в виде пчелок в безопасное место. Они пользовались таким успехом, что она сделала еще заказ.
— Расистка, — повторил он, — как Эймс в сериале «Корни».
— Надзиратель-садист, — вставила Бри, чтобы объяснить Люси, кого он имеет в виду.
— Точно. — Люси улыбнулась. На этой неделе Бри смотрела с Тоби старые сериалы, и сложно сказать, кому из них это больше нравилось. — Дети должны знать свои корни, — говорила Люси. — Принадлежность к афроамериканцам — часть твоего наследия, как и у моего брата Андре.
— А как насчет белых корней? — возразил Тоби. — С ними-то что?
Снова показалась голова Бри.
— Я же тебе говорила. Родители твоей бабушки были фермерами из Вермонта.
— Тогда почему бы нам не изучить жизнь фермеров Вермонта? — прокричал он. — Почему одно важнее другого?
Бри не уступала:
— Не важнее. Но это очень много значит. — Она снова нырнула под прилавок.
Несмотря на эти перепалки, Люси заметила, что их отношения изменились. Они смотрели друг другу в глаза и стали больше разговаривать, хотя спорили тоже много. Еще она заметила перемены в самой Бри. Она стала прямее держать спину, меньше курить и говорить с большей уверенностью. Как будто терапевтические свойства меда придавали ей сил.
В тот же день Люси пыталась убедить Темпл прекратить заниматься по пять часов в день и рассмотреть ее теорию под названием «достаточно хорошо», однако, как и следовало ожидать, Темпл на это не купилась. Люси больше повезло с хлебом, который она испекла на кухне Бри. Теперь она помогала Бри закончить раскраску четырех старых адирондакских кресел в пасхальные цвета барвинка, в светло-голубой, персиковый и нежно-желтый. На них посетители могли бы отдохнуть в тени старого дуба, укрывавшего ларек. К тому же Бри надеялась, что их веселые цвета привлекут внимание проезжавших мимо водителей.
Возможно, кресла и сработали: вдруг она услышала, как сзади остановилась машина. Она повернулась и увидела темно-серый внедорожник с номерами штата Иллинойс. Ее сердце застучало чуть быстрее. Насколько она знала, Панда впервые заехал сюда по дороге в город, с тех пор как сделал послабление для Темпл. Теперь он вылез из машины и легкой походкой направился к ней.
— Так вот где ты проводишь время. — Он кивнул Тоби. — Привет, Тоби. Сегодня Люси испекла еще хлеба?
Тоби уже начал привыкать к Панде. На прошлой неделе они даже катались вместе на каяках.
— Цельнозерновой. Но все равно вкусно.
— Я знаю. Я люблю горбушки.
— Я тоже.
— Готово. — Сделав финальный удар молотком, Бри поднялась из-за прилавка. — О, простите, — сказала она, заметив Панду. — Я так шумела, что не услышала, как вы подъехали. Чем я могу вам помочь?
Люси шагнула вперед.
— Бри, это Патрик Шейд, также известный как Панда. Панда, это Бри Уэст.
— Уэст? — Улыбка на лице Панды растаяла. Он словно застыл на месте. Потом быстро кивнул и без единого слова сел в машину и уехал.
Глава 18
Внедорожник исчез из виду. Бри быстро вернулась к полкам, тянувшимся по стенам ларька, и принялась снова развешивать рождественские украшения в виде пчелок на импровизированной витрине из ветвей дерева, которую обустроила над вазочками с бальзамом для губ, свечами из пчелиного воска и мылом в форме цветов. Она вешала их криво, даже не пытаясь следить за композицией.
Когда Тоби отошел попить, Люси попыталась разобраться, что же произошло.
— Вы с Пандой знаете друг друга?
«Витрина» на ветвях опасно покосилась. Бри схватила два украшения и передвинула их.
— Мы никогда не встречались.
— Но вы его знаете?
Бри переместила еще одно украшение.
— Нет.
Люси ей не поверила.
— Думаю, теперь вы могли бы мне довериться.
Бри передвинула корзину с мылом на пару дюймов влево. Ее плечи немного поднялись, когда она вздохнула.
— Раньше я жила в его доме.
Люси была потрясена.
— В доме Ремингтонов?
Бри запустила пальцы в карман в поисках сигарет.
— Мое полное имя — Сабрина Ремингтон-Уэст.
— Почему вы никогда об этом не упоминали?
Бри посмотрела на деревья у ее старого дома. Она так долго молчала, что Люси думала, она не ответит. Наконец она произнесла:
— Мне не нравится говорить и даже думать об этом. Безумие какое-то, потому что я думаю об этом постоянно.
— Почему?
Бри засунула руки глубже в карманы.
— У меня с домом связано много воспоминаний. И непростых.
Люси понимала, что такое непростые воспоминания.
— Я проводила здесь каждое лето, когда была ребенком, — сказала Бри. — Я перестала приезжать, когда исполнилось восемнадцать, но остальные члены моей семьи пользовались домом еще много лет, до тех пор пока отец не умер, а мать отправилась в дом престарелых. В конце концов содержание дома стало обходиться слишком дорого, так что мои братья выставили его на продажу.
— И Панда купил его.
Она кивнула.
— Я знала о нем, но мы никогда не встречались. Но, увидев его, я испытала настоящий шок. — Она уставилась на свои обломанные ногти. — Странно думать о том, что кто-то еще может там жить. — Она виновато посмотрела на Люси. — Я должна была сказать вам, но не привыкла откровенничать.
— Вы не должны мне ничего объяснять.
— Неправда. Ваша дружба значит для меня больше, чем вы думаете. — Она снова начала шарить по карманам. — Черт возьми, где мои сигареты?
— Вы оставили их в доме, помните? Вы пытаетесь бросить курить.
— Дерьмо. — Бри опустилась на бледно-желтое адирондакское кресло и произнесла почти с вызовом. — Я знала, что Скотт мне изменяет.
Люси потребовалось некоторое время, чтобы переключиться на другую тему.
— Ваш муж?
— Не муж, а одно название. — Ее рот исказила горькая усмешка. — Мне польстило, что он влюбился в меня, но по прошествии двух лет после свадьбы он начал ходить на сторону, я тут же об этом узнала.
— Должно быть, это больно.
— Действительно больно, но я придумывала ему оправдания. У него ученая степень, а я бросила колледж после первого курса, чтобы выйти за него, поэтому решила, что недостаточно умна и не могу разделить его интересы. Но это происходило снова и снова, и, поверьте, все эти женщины не были так уж умны.
— Что он сказал, когда вы уличили его во лжи?
Она положила руку на кресло и вцепилась в подлокотник.
— Ничего. Я притворилась, что ничего не знаю. — В ее голосе слышалась страшная боль. — Можете себе представить? Насколько я бесхребетная?
