Майя Бэнкс - Возлюбленная
– Чарльз Уэстон все еще живет здесь?
– Да. Я его жена Кэтрин. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
Это ранило ее больше, чем следовало. Она не хотела реагировать на тот факт, что Чарльз, очевидно, не просто продолжил жить дальше, но и легко заменил ее и Рози. Но в груди сильно билась боль.
– Вы можете сказать ему, что пришла Лили и хотела бы с ним поговорить? – тихо спросила она.
Все поведение Кэтрин изменилось. Глаза округлились в шоке, а рот открылся от удивления.
– Лили? – прошептала она. – Вы Лили Уэстон?
Лили медленно кивнула.
Кэтрин отступила назад и открыла дверь шире.
– Пожалуйста, заходите. Я скажу Чарльзу, что вы здесь.
Удивленная приглашением Кэтрин, Лили нерешительно шагнула внутрь дома, которые раньше был ее.
– Следуйте за мной, – сказала Кэтрин, пересадив малышку с одной руки на другую.
Лили прошла через холл мимо столовой в гостиную. Когда они подошли, Лили увидела, как с визгом через комнату пронесся малыш, а Чарльз подхватил ребенка и подбросил его над головой.
Она закрыла глаза. Боже, у нее не получится это сделать. Прежде дать вырваться душившее ее рыдание, она развернулась, готовая убежать. Но ее остановила просьба Кэтрин.
– Лили, пожалуйста, не уходите. Я знаю, это должно быть сложно, но пожалуйста, поговорите с Чарльзом. Послушайте, что он скажет. Он искал вас так долго.
Лили замерла и осторожно обернулась, пока снова не посмотрела на Кэтрин.
Кэтрин протянула руку.
– Пожалуйста, просто пойдемте со мной. Чарльз будет так рад вас видеть.
Чувствуя, как она проваливается в какую-то кошмарную альтернативную реальность, Лили сделала шаг вперед, затем другой, пока не остановилась в дверях позади Кэтрин.
– Чарльз, – тихо позвала Кэтрин. – Кое-кто хочет с тобой повидаться.
Когда он поднял взгляд, держа малыша в объятиях, Кэтрин шагнула в сторону, чтобы он увидел Лили.
Он побледнел и медленно позволил ребенку сползти вниз по его телу, пока тот не встал на ножки. Он отпустил его, и ребенок побежал сломя голову через комнату к Кэтрин, крича все время «Мама».
– Лили? – прохрипел он. – Боже мой, это ты?
– Чарльз, – сказала она с согласием.
– Господи.
Кэтрин подняла малыша, а затем посмотрела на Чарльза.
– Я оставлю вас наедине.
С этими словами она вышла из гостиной, оставив Лили и Чарльза, смотрящих друг на друга.
– Я пришла, потому что мне нужно кое-что сказать, – наконец сказала Лили.
Она гордилась тем, что не сломалась, даже когда сердце разрывалось внутри. Как долго он ждал, чтобы снова жениться и завести детей? Неужели она и Рози так мало для него значили? Он горевал вообще?
Было больно смотреть на ребенка, так похожего на Чарльза, когда ее собственного дитя у нее отняли.
Малышку она уже никогда не вернет. Это несправедливо. Он пошел дальше, будто ничего не случилось. Как будто ничего не потерял. Обрел новую семью. Завел еще одного ребенка. В то время как она провела последние три года в агонии жгучей боли, которую может испытывать только мать.
Ей хотелось на него накричать. Назвать его ублюдком. Ударить по лицу так сильно, как только смогла бы. Но ничего из этого она не сделала.
– Окей, – ответил он. – Я слушаю.
– Ты был неправ. Когда обвинил меня в случившемся с Рози. Неправ, что сказал это. Ты был неправ, что выгнал меня из дома, когда я была настолько убита горем, что даже не могла существовать. И отвернулся от меня, когда я нуждалась в тебе больше всего. Отвернулся от своей дочери, когда отказался от ответственности мне помочь.
– Я была твоей женой. Это должно было хоть что-то означать. Я отчаянно нуждалась в тебе. В твоей помощи. Я была так близко к срыву. Не могла больше обходиться без сна. И заснула, потому что ночь за ночью обходилась без отдыха.
Ее голос задрожал, и ей понадобилась каждая капля самоконтроля, чтобы собраться с силами и не позволить пролиться застрявшим в горле слезам.
– И она умерла.
Она вдохнула через нос. Глаза Чарльза заблестели от слез, а лицо было полно горя и, как ни странно, сожаления.
– Но это не моя вина, – настойчиво проговорила она. – Это вообще ничья вина. С нами случился ужас, и ты должен был быть рядом, когда я нуждалась в тебе больше всего. Должен был поддержать меня, когда я плакала, а не кричать, что я убила нашего ребенка.
– Ты был неправ.
Она отвернулась, высказав, что было на сердце. У нее не было желания оставаться дольше и видеть его. Ей хотелось выйти из этого дома, прежде чем она полностью потеряет самообладание.
– Лили, подожди. Пожалуйста, не уходи.
Его голос был полон слез. Она замялась, услышав печаль и отчаяние, так очевидно сквозившие в его голосе.
Она повернулась, с удивлением увидела, как слезы открыто текли по его щекам. Чарльз сделал шаг вперед, затем другой.
– Пожалуйста, останься. Ненадолго. Я тоже хочу кое-что сказать.
Она моргнула в замешательстве. Такого она не ожидала, и не знала, что с этим делать. Он протянул к ней руку и нежно скользнул пальцами по руке Лили, когда повел ее в сторону одного из диванов.
– Присядь здесь, пока не упала.
Она не сумела скрыть, что была сильно расстроена?
Он сел напротив на диван. Провел рукой по лицу и волосам, и его взгляд наполнился слезами и болью.
– Ты имеешь полное право ненавидеть меня. Все, что ты сказала, правда. Абсолютно, на все сто процентов соответствует действительности. Мне нет прощения. Я не поддержал тебя, как должен был. Я работал слишком много. Сделал свою работу приоритетной. Оставил тебя, когда ты нуждалась во мне больше всего.
– Когда Рози умерла, я знал – знал, что совершил ужасную ошибку, которую никогда не смогу исправить. Я знал, как ты устала. Видел твое истощение. Знал, что ты выдохлась. Я знал все это и не сделал ничего, чтобы помочь.
– Я был так зол. В бешенстве. Набросился на тебя. Сказал ужасные вещи, Боже, потому что иначе пришлось бы признать правду. Что я убил нашу дочь. Не ты. Я. И я не смог это принять. Все отрицал. Не мог видеть твое лицо. Не мог смотреть тебе в глаза, поэтому и прогнал прочь. Я подумал, что если не буду видеть тебя, то смогу забыть. Смогу прожить, отрицая и притворяясь, что тебя и Рози никогда не существовало.
Лили в шоке уставилась на его лицо, на котором отпечаталось горе.
– Я обидел тебя, Лили, – резко сказал он. – После того как ты подписала бумаги и вышла из дома, я ждал, что ты вернешься. Может быть, отчасти я даже хотел, чтобы ты вернулась. Но потом прошло несколько месяцев, и я понял, что ты ушла навсегда, и что я прогнал тебя.
– И тогда я начал беспокоиться. Чувство вины съедало меня живьем. Мало того, что я переложил вину за смерть нашей дочери на твои плечи, когда это была моя вина, так плюс ко всему и выгнал тебя ни с чем. Ты не оспаривала развод. Не явилась в суд. Ты никогда ничего не просила. Ни копейки.
