Татьяна Лисицына - Любовь под соснами (СИ)
Мой!
Чужой!
К черту все!
Кристина встала.
— Уходи! Не могу больше тебя делить. Я слишком влюбилась. Я хочу всего тебя и навсегда. Разорвать твою грудь и подержать в руках твое сердце, отдать тебе свое и чтобы мы больше не могли друг без друга. Пусть этот важный орган зависит от того тепла, который каждый из нас может дать другому.
— Крис, остановись!
— Я больше не могу, — по ее щекам текли слезы. — Я уже прошу пожалеть меня. Я уже на дне. Ты так любил меня, что я уже на дне. — она усмехнулась. — Любовь должна поднимать, а не опускать. Я не хочу жить покалеченной. Я любила тебя и у тебя все хорошо. У тебя есть работа, семья, карьера. А я потеряла все, за что боролась.
Он бросился к ней, обнимая и целуя. Из последних сил, она оттолкнула его.
— Меня унижают твои временные ласки.
Его лицо скривилось. И в нем не стало привычной насмешки, даже тонкие усики стали серьезными и опущенными, а зеленые глаза чуть более прозрачными, чем обычно.
— Ты не даешь мне сказать, я приехал, потому что прочитал твою книгу.
Кристина дернулась, словно он дал ей пощечину. Черт, а ведь она совсем забыла про книгу. Она вовсе не предназначалась для Витьки. Она писала ее сначала для Сергея, потом для себя, чтобы выговориться и не сойти с ума.
— Откуда ты… — она остановилась, погребенная под новым грузом. Как она могла забыть, что публично призналась в трех убийствах?
— Ты… я… — Кристина покраснела, язык провалился куда-то глубоко, не желая выговаривать оправдания.
— Хочешь знать откуда? Твоя подруга прислала мне ссылку на твою страницу в Самиздате.
— Какая подруга? — машинально спросила Кристина.
— Ты говорила, что у тебя одна-единственная подруга.
— Корзина?
Мысли вихрем пронеслись в голове. Так вот кто был этот Садко. Не зря ей казалось, что он знает правду. Кристина усмехнулась. Надо же, какой себе Корзина ник выбрала. Наверно рассчитывала, что она догадается. И действительно это было проще простого: Садко тоже играл на гуслях, как и сама Корзина.
— Да, твоя подруга нашла меня через Фейсбук и прислала мне ссылку на твой роман.
Кристина сжалась в комочек, желая исчезнуть, провалиться, умереть, но только не присутствовать. Сейчас она чувствовала себя окончательно преданной и опозоренной. Даже больше, чем тогда с Петровичем. Слезы высохли, боль превратилась в засохшую грязь. Теперь хватит чистить перышки. Она Ворона и питается падалью. И пусть все держатся от нее подальше. Она вздернула подбородок, пытаясь сохранить гордость. Душу нельзя открывать даже компьютеру и уж тем более нельзя вывешивать в сети под псевдонимом. И не надо считать других глупее, чем они есть на самом деле. Корзина прекрасно вычислила и сдала ее самому важному человеку в ее жизни.
— Уходи! Это уже не важно.
Витька встал.
Сердце упало на пол и растекалось по квадратикам плитки. Он сейчас уйдет.
Кристина закрыла глаза, положила голову на руки. Только не кричать, не плакать, не просить. Молчать. Сохранить проклятую гордость. Пусть идет. С такими, как она не остаются. На свете полно хороших баб, не запачканных в грязи.
Кристина настолько погрузилась в свою боль, что не услышала шагов и не сразу поверила теплоте рук на плечах, шепоту горячих губ и прижавшемуся к ней лицу.
— Я принимаю тебя такой, какая ты есть. И если ты убивала тогда, я верю, что у тебя не было другого выхода. И если даже он был, то я тоже его не вижу, потому что вижу мир твоими глазами. И я пришел к тебе.
— Что?
Она отстранилась, но он прижал ее голову к себе и зашептал в самое ухо.
— Я пришел к тебе жить. Ты возьмешь меня?
Кристина отстранилась, но, увидев боль в его глазах, снова прижалась к нему.
— А что с ней? Она тебя отпустит? А как же дочки? Аленка?
Витька вздохнул. Отодвинулся.
— Она нашла другого. — он усмехнулся. — Съездила в Турцию отдохнуть и вот… А я не хочу, чтобы какой-то турок воспитывал наших детей. Мы договорились, что Аленка будет жить со мной, а Катюша пока с родителями. Ты вроде ладила с Аленкой? Я не могу ее оставить.
Кристина вспомнила красивую, похожую на Витьку, девчушку с толстой косой. Она такая вся, словно ее. Его дочка.
— Конечно. Здесь так много места. Аленка может жить на втором этаже в комнате… — внезапно Кристина хлопнула себя по лбу. — Черт. Какая я дура. Ведь Двенадцать сосен проданы. Ну, почти проданы. У меня нет дома, Вить. Я потеряла его. Мне некуда вас взять.
Витька прижал ее к себе.
— Я не позволю никому купить Двенадцать сосен. Мы выкрутимся.
— Но как?
— Потом, Крис. Я не хочу сейчас о деньгах. Давай просто пойдем в спальню. Я так тебя хочу.
Глава 46
Уютно устроившись у Витьки на плече и свернувшись с ним одним комочком, Кристина задремала. Ей снилось, что она в воде, еще не тонет, но уже не может плыть, ноги и руки запутались в водорослях, и она, хоть и видит берег, не может туда попасть. Никого нет вокруг, чтобы позвать на помощь. Гигантским куполом нависли над темным небом сосны. Зловещим серпом зажегся золотой месяц. Страшное чувство тоски в сердце, ослабевшее тело с веревками вместо мышц.
Телефонный звонок выдернул в реальность. Она, еще во власти сна, не понимая где находится, приподнялась на кровати, но увидев Витьку, снова прижалась к нему. Он улыбнулся.
— Телефон звонит.
— Пусть звонит, я не хочу ни с кем разговаривать. Обними меня, мне снился сон, что я тону и совсем одна.
— Ты больше не одна, — он крепко обхватил ее двумя руками.
— Неужели ты снова хочешь?
Он залюбовался ее счастливыми глазами.
— Только чуть-чуть войти, почувствовать, как это хорошо. Ни с чем незабываемое и несравнимое ощущение быть внутри тебя.
Телефон настойчиво зазвонил снова.
— Не обращай внимания, — Кристина подвинула бедра навстречу, чтобы он глубже вошел в нее. Где-то там внутри укрылось наслаждение, сладко отзывавшееся в сердце при каждом глубоком толчке. Оргазм начинался медленно, захватывая всю ее женскую суть и отдавая Витьке и забирая его мужскую, возвещая о себе краткими, ни с чем несравнимыми сладкими намеками на обещания большого взрыва.
Уставшие и удовлетворенные, они снова растянулись рядом, держась за руки, чтобы дать подсохнуть мокрым телам. И даже сейчас он умудрялся ласкать ее взглядом.
— Так как с тобой — только с тобой.
Кристина улыбнулась.
— Я не думала, что смогу еще кончить. Удивительно, что у меня не наступает насыщения.
— Ты снова хочешь? — он хитро сощурился.
— Чуть по… — телефон зазвонил снова. — Да что же это такое? Почему людям не дают побыть вместе после разлуки? Кому же так неймется? Я сейчас его вырублю, — она кошачьим движением спрыгнула с постели и достала из-под кучи, набросанной в беспорядке в порыве желания одежды телефон и тут же отбросила его, словно он укусил ее.
— Это Никита, — Кристина застыла посреди комнаты. В ответ на Витькин непонимающий взгляд, пояснила. — Агент из банка, который продает мой дом. Он хочет договориться на завтра, чтобы внести аванс.
— Скажи ему, что ты больше не продаешь, — подперев голову рукой, Витька серьезно смотрел ей в глаза.
Кристина выключила звук телефона и села на кровать, закутавшись в халат.
— Вить, давай поговорим серьезно. Ты даже не знаешь, сколько я должна. Никита нашел покупателей, они хотят внести аванс, — на ее счастливом удовлетворенном лице начала проступать боль. — А покупателя нельзя потерять. Я должна кучу денег. Сама не могу представить, что Двенадцать сосен будут проданы. Я никогда больше не смогу купить такого места, где мне было бы так хорошо.
— Крис, иди сюда, — он отвернул край одеяла, и она снова забралась в спасительное тепло его рук, уткнулась в курчавые волосики на груди, стараясь не плакать.
Витька нежно перебирал ее волосы, что-то обдумывая. Потом, когда она подняла лицо, серьезно посмотрел ей в глаза.
— Похоже, нам придется выбраться из кровати и сесть за подсчеты. Как ты смотришь, чтобы сделать это за чаем.
Глядя на колонку цифр с калькулятором в руке, Витька улыбнулся.
— Слушай, но это гораздо меньше, чем я думал. Это я вполне смогу потянуть. Когда нужны деньги?
— Вчера, — усмехнулась Кристина, нервно облизывая губы. Ей вдруг стало неудобно, она никогда не думала, что наделает долгов, да еще впадет в депрессию. — На самом деле гораздо раньше. И если бы проклятый Мухин заплатил мне мою зарплату за Филевскую, я погасила бы два первых взноса. Черт, а ведь когда-то я была хорошим риэлтором.