Анна Богданова - Самый бешеный роман
Я возмущалась всю дорогу, пихала Власу те три тысячи, что у меня были с собой, но он повторял одно и то же:
– Нет, Маш, ну за кого ты меня принимаешь?
– Ты усложняешь мою жизнь. Теперь мне придется ехать к Олимпиаде Ефремовне и отдавать долг ей! А у меня дел невпроворот!
– Да она тебя на порог не пустит!
– Это еще почему?
– Я ей скажу – она и не пустит, – промурлыкал он и не взял деньги.
– А какая я тебе жена? – возмутилась я.
– А, по-твоему, нужно было пуститься в объяснения, что ты внучка подруги моей бабушки и нас связывает лишь летний месяц, проведенный на море?
«Вообще-то логично», – подумала я и успокоилась.
Сколько я помню бабушку, у нее всегда были проблемы с пищеварением. Так, спустя неделю после того, как она попала в больницу, у нее случился страшный запор.
– Маша, поставь ей клизму, она три дня не ходила, – настоятельно порекомендовала Рая (со мной она уже не церемонилась, незаметно перешла на «ты» и постоянно давала советы).
– Но ведь вы сами дали ей вчера три таблетки бисакодила, а, насколько мне известно, это довольно сильное слабительное. Нужно просто подождать.
– Рая говорит – клизму, значит, надо поставить, – упрямилась бабушка – теперь она во всем слушалась Раю, она боготворила ее и выполняла все, что та советовала.
– Да, да. В душевой есть комнатка с кушеткой, а в шкафу лежат кружки Эсмарха. Ты там все промой и сделай как надо, – скомандовала Рая – бабушка смотрела на нее с обожанием.
– Эта Раечка – просто чудо! – воскликнула Мисс Бесконечность, лежа на кушетке с голым задом. – Хорошо бы иметь такую дочь или внучку!
– А у тебя что, дочь с внучкой плохие?
– Я этого не говорила, но Раечка такой замечательный, отзывчивый человек. А эта бабка, что у стенки лежит, ну ты ее видела…
– Та, что газеты все время читает?
– Да, да, да! Помнишь, спрашивала меня, храплю я по ночам или нет?
– Помню, – проговорила я, надевая на шланг новый стеклянный наконечник.
– Так она сама никому спать не дает – от газов мучается: только я задремлю, а она ка-ак дернет!
– Что ж теперь поделаешь. Потерпи уж как– нибудь.
– Потерпи! Тебе легко говорить! И вообще, отмените мне эти проклятые капельницы! Я больше не выдержу! – завыла она.
– Больше ничего не хочешь?
– Нет. Полежать в больнице я могу. Тут весело. А капельницу попроси отменить, мне все руки искололи!
На следующее утро после процедуры с клизмой мне позвонила Раечка и сказала, чтобы я немедленно приехала в больницу со сменным бельем для старушки.
– Она обделала ночью всю постель! – вопила эта активистка в трубку. Я в этот момент готова была ее убить.
Войдя в палату, я увидела Мисс Бесконечность, лежащую в нечистотах, закинув руки на подушку. Она напомнила мне воробья в грязной луже – и «лапки кверху».
– Маня! Что ты наделала! – взвизгнула бабушка. – Я чуть не умерла этой ночью! Если б ты знала, что мне пришлось пережить!
Рая сидела за столом и как ни в чем не бывало грызла свежий огурец.
– Я вас предупреждала. А клизма, между прочим, ваша идея, Раиса, – колко сказала я.
– Зато бабушка очистилась.
– И то правда, Раечка. Я столько поняла за эту ночь! Столько поняла!
– Что ты поняла? – поинтересовалась я, складывая зловонное белье на край койки.
– Сколько ж дерьма-то в человеке!
– Маша, ты сначала белье поменяй, чтобы после душа ее сразу на чистое положить, да попроси у санитарки на всякий случай клеенку, мало ли что, – командовала Рая. Очень хотелось послать ее куда подальше, но я смолчала – воспитание не позволяло.
В душевой бабушка то визжала от удовольствия, обливая меня водой, то требовала отменить капельницу.
– Я не буду надевать трусы! – заявила она после мытья.
– Это еще почему?
– Не буду – и все.
В дверь кто-то настойчиво постучал.
– Ладно, разберемся в палате, – сказала я и сложила ее, мягко говоря, несвежее белье в пакет.
– Ты постирай и привези мне его завтра.
Я представила, как от меня будут шарахаться в метро – еще подумают, что у меня недержание.
– Я тебе сказала – не хочу трусы. Не надену! – кричала Мисс Бесконечность в палате.
– Маша, ну что ты бабушку мучаешь, пусть без трусов ходит, – снова вмешалась Рая – не вмешиваться она, кажется, не могла. «Ну и ладно, пусть делают, что хотят!» – подумала я, и в эту минуту вошла медсестра, ставить бабушке капельницу. Старушка замахала руками, будто отмахивалась от тучи комаров, а я, попрощавшись со всеми, вылетела из палаты.
Это было сумасшедшее время: я каждый день ездила в больницу, не общалась с друзьями – я снова была отрезана от них – теперь из-за болезни бабушки. После визита к ней я не в силах была ни с кем разговаривать – я падала на кровать и засыпала как убитая. Придумывать финал романа мне было некогда. Под глазами появились темные круги, как будто и не было тех двух месяцев отдыха в деревне.
Влас, глядя на меня, предлагал сходить то туда, то сюда, развлечься. И в тот самый день, когда Раечка, бабушка, которая по непонятной для меня причине наотрез отказалась надевать трусы, лечащий врач, пациенты палаты – одним словом, все надоели мне до чертиков, я приняла приглашение и, отстирав зловонное белье Мисс Бесконечности, встретилась с Власом.
Сначала мы гуляли по бульварам, и я тщетно пыталась вернуть ему 350 долларов. Нагуляв аппетит, мы забрели в одно очень милое, уютное, безлюдное кафе. Влас заказал красного вина, сказав, что оно сейчас необходимо для восстановления высосанной из меня Мисс Бесконечностью крови, салат из свежих овощей, огромную тарелку картофеля, кусок телятины, взбитые сливки с фруктами.
– Ты хочешь, чтобы я превратилась в корову?
– Не беспокойся, тебе сейчас нужны силы. Я ведь знаю, что дома ты для себя ничего не готовишь. – Надо же, какая проницательность!
Я поглощала салат и вдруг почувствовала, что Влас пристально смотрит на меня. И снова, как в тот раз, когда мы сидели в восточном средненьком кафе, произошло нечто странное, что остается в памяти, и это уж никак не вычеркнуть потом – его долгий, глубокий, выражающий одновременно печаль и восхищение взгляд. У меня, как и тогда, защемило сердце, а там, где находится солнечное сплетение, что-то запульсировало, и по всему телу разлилось тепло. Но нет, нет, нет! Никаких чувств и сантиментов! Между нами могут быть только дружеские отношения.
Вечером я долго думала, почему я так уверена, что между нами возможны только дружеские отношения. Ведь он хорош собой, видно по всему, что я ему нравлюсь, и потом, он не рвань там какая-нибудь, как говорит мама. У меня все равно никого нет, к Кронскому я никогда не вернусь. Тогда почему?
