Габриэлла Лопез - Клон. История любви
— Так ты обходишься со мной, да?! После стольких лет знакомства?! Видишь меня и убегаешь? Я очень взволнована, и что же? Тебе не нравится, как я выгляжу? Тебе не нравятся мои волосы? — она встряхнула своими кудрями. — Чем ты недоволен?
— Мне все нравится, ты прекрасна, Иветти… Время не властно над твоей красотой, — торопливо ответил Леонидас.
— Я уже выбрала машину, на которой поеду на свадьбу, посмотри! — Синира потянула жениха в сторону.
— Ты женишься?! — грозно воскликнула Иветти.
— Кто это, Леонидас? — Синира осмотрела незнакомку в ярко-желтом вызывающем платье критическим взглядом.
— Подожди, я не поняла, ты женишься на ней?! Вот на этой?! — Иветти истерично захохотала и уже не могла остановиться.
Леонидас в полной растерянности и смятении поспешно усадил невесту в машину, и они отъехали.
— Какая она грубиянка, кто это? — возмущалась Синира по дороге.
— Просто знакомая, — лгал «львеночек».
— Но ее с тобой что-то связывает…
— Она была возлюбленной одного моего приятеля. Да ты его знаешь! Это Лобату, — без тени стеснения вновь соврал Леонидас.
— Как можно полюбить такую вульгарную женщину! А одежда, а манера держаться!..
— Да, одежда, — Леонидас посмотрел на Синиру и возмущенно кивнул головой.
— Лауринда, ты хорошо рассмотрела претендентку? — никак не успокаивалась Иветти. — Это нечто тощее и в очках?! Похоже, она кол проглотила!
Они с Лауриндой так и не дождались адвоката. Иветти объявила, что не в силах заниматься Арманду. Она решила пойти к Лукасу, чтобы тот помог ей в суде.
Приехав в Рио, Жади и Саид поселились в гостинице. Жади страшно волновалась, но встреча Саида с бразильским предпринимателем еще не была назначена.
Мустафа встретил Саида с семьей у «Волшебной лампы» и повел к Мохаммеду. Тот сразу обнял Саида, Амим и Самира прилипли к Кадиже, а Латиффа просто запрыгала, увидев сестру, и все время твердила о ее красоте. Дети и мужчины ушли из гостиной.
— Красавица, ты просто красавица! Ты счастлива? Так сказала Зорайде, — с улыбкой сказала Латиффа.
— У меня все хорошо с Саидом. А ты знаешь что-нибудь о Лукасе? — тотчас спросила Жади.
— Я слышала кое-что, но в это трудно поверить… Говорят, у него куча женщин, и он их постоянно меняет…
— У Лукаса? — удивилась Жади.
Тут выбежал Амим и попросил у матери разрешения покататься на улице. Жади сидела ошеломленная и притихшая.
— По слухам, он очень изменился, это уже не тот Лукас, которого мы знали.
— И какой он?
— Я не знаю, я не видела его. Но будто бы он не так хорошо относится к людям, как раньше, когда мы с ним познакомились.
— Но почему?
— Ты не верила, когда дядя Али говорил, что западные люди изменчивы, да? Они отличаются от нас… Мохаммед — это Мохаммед, и до смерти останется Мохаммедом, Саид — это Саид, и до смерти останется Саидом, а эти люди нет. Они все время меняются. Они не исполняют законов, как мы исполняем предписания Корана. Они все время экспериментируют, все время меняют свои маски…
— Я не могу представить себе другого Лукаса. Для меня он тот Лукас, который был раньше: тот же взгляд, те же жесты, те же волосы, то же сердце… Лукас, которого я любила и люблю, и когда я буду вспоминать его, я буду вспоминать его таким, — в глазах Жади стояли слезы надежды, а лицо светилось улыбкой.
Латиффа с жалостью погладила сестру по щеке. Все возвращалось на круги своя…
Лукасу было по-прежнему наплевать, что происходит в его доме. Ему было все равно, кто станет женой его отца. Он вяло поинтересовался, не дают ли о себе знать марокканцы, но пока никаких новостей не приходило. И вдруг телефон снова зазвонил. Трубку одновременно взяла и Маиза, в спальне, и Лукас, в кабинете.
— Лукас… — сказал женский голос.
— Я же просил тебя не звонить домой!
— Я ждала вчера тебя…
Маиза положила трубку и направилась в кабинет к мужу. Выслушала его объяснения, что звонил Тавиньу. Муж ушел, а Маиза принялась звонить своей подружке из ювелирного, некой Магали. И попросила ее принести самые дорогие вещи из последней коллекции.
— Опять покупаешь драгоценности, скоро их уже некуда будет складывать, — с укором сказала Далва.
— Лукас любит делать мне подарки, и, насколько я понимаю, это зависит от его поведения. Скоро я открою ювелирный магазин, — в глазах Маизы стояли слезы беспомощности и страха. — Я волшебница, я превращаю слезы в бриллианты, — горьким смехом засмеялась она над собой.
В офисе Лукас сразу наткнулся на бодрого Тавиньу.
— Тебе нужно потренироваться! — внезапно посоветовал друг. — Займись спортом, ты совершенно за собой не следишь.
Лукас равнодушно отмахнулся. Его давно уже не волновала собственная внешность.
— Ты будешь очаровывать самых красивых женщин, почувствуешь себя лучше, — убеждал Тавиньу.
— Это обман, потому что люди с возрастом меняются, но их представления о себе остаются прежними. Мне становится страшно, когда говорят, что я изменился, я этого не чувствую.
— Я думаю, что о себе надо заботиться. Время не жалеет людей, — слова друга вдруг отнесли мысли Лукаса в другую сторону.
А она? Какая она сейчас? Я могу представить ее только такой, как раньше… Она для меня навсегда только такая… — он вспомнил встречу с Жади в развалинах, когда она танцевала для него.
Вечером дома Лукас устало опустился в кресло, разглядывая свою фотографию с братом, стоящую на тумбочке.
— Я принесла сок для моего сыночка. Ты вспоминаешь Диогу? — спросила нянюшка, присаживаясь рядом.
— Далва, ты думаешь, я изменился? Если бы ты не видела меня с того дня, как погиб Диогу, а сейчас бы встретилась со мной, ты бы заметила изменения?
— Для меня ты такой, как был раньше. Получше этих красавцев! Некоторые говорят, что сеньор Тавиньу просто неземной красоты, а по мне он рядом с тобой — ничто! — заявила служанка.
— Ты не видишь этот живот? У меня раньше его не было. У меня полно седых волос, как у папы, а у Тавиньу нет ни одного, — заулыбался Лукас.
— Ну и что? Седые волосы, подумаешь! А почему ты так беспокоишься? Так ведет себя мужчина, который влюбился, — подозрительно заметила Далва.
— Я просто вдруг затосковал по тому Лукасу, — объяснил Феррас.
Няня махнула рукой и ушла. А Лукас продолжал думать…
Жади сидела на кровати, внимательно и весьма критично рассматривая свое отражение в зеркале. Вошла Латиффа.
— Ты говоришь, что я не изменилась… Мне так не кажется, — испуганным тоном сказала Жади сестре.
— Да ты стала еще красивей, женственней, элегантней! По-моему, я тоже похорошела с тех пор, — объявила Латиффа.
