Сьюзен Виггс - Рецепт счастья
Дженни глубоко вздохнула.
— Жизнь в городе немного… не такая, какой я ее себе представляла. Я знала, что здесь будет шумно и суетно, но у меня не получается писать.
— Может, ты писательница, которой нужны покой и тишина.
Дженни вспомнила бесконечные, тихие часы в Авалоне. Работа так поглощала ее, что Дженни не замечала, как эти часы проходили. Она привыкла работать до поздней ночи, когда единственным звуком оставался поющий в ветвях ветер, а весной — кваканье лягушек. Здесь же даже ночью всегда было шумно. Однако сосредоточиться мешал не только шум.
— Я предлагаю решение, — сказала Джейн. — Это одна из причин, по которым я хотела тебя сегодня увидеть. Зимний домик в лагере «Киога» сейчас свободен. Можешь жить там сколько захочется.
Дженни со стуком опустила чашку на блюдце. Лагерь «Киога»? Это значит уехать из города, вернуться в Авалон. Готова ли она сдаться, проведя в городе всего несколько недель?
— Не знаю, что сказать. Это очень великодушно с твоей стороны. Даже слишком.
— Чепуха. Этот домик — прекрасное место для зимних гостей. Он простой, но милый и удобный.
Дженни это знала. Она не была в нем несколько лет, но хорошо помнила, как они пробрались в него на День независимости. В этом домике Рурк впервые поцеловал ее. И кстати, поцелуй Дженни помнила ярче, чем сам домик.
— Осенью мы отдали его женщине, которая выздоравливала после раковой болезни, и ее семье, — продолжала Джейн. — Ей было нужно уехать из города на некоторое время, чтобы набраться сил. Теперь домик свободен. После больших снегопадов в горы нельзя проехать, если дорогу не расчистить. Твои дедушки ездили рыбачить к Уиллоу на снегоходах. — Джейн положила на стол медный ключ и придвинула его к Дженни. — Подумай об этом. Ты сможешь много написать, и ничто тебе не будет мешать.
Глава 23
После посещения врача в Кингстоне Дэзи думала, что еще чуть-чуть, и ее голова просто взорвется от такого количества информации, полученной в течение нескольких часов. Доктор сказала, что Дэзи здорова по всем аспектам, а беременность длится девять недель. Она рассказала Дэзи о предоставляемых возможностях и настоятельно посоветовала ей обдумать каждую из них, прожить с этим решением, представить свою жизнь через семь месяцев, через год, через пять лет и так далее.
Представлять такое было страшно, не важно, беременна ты или нет. Дэзи не знала, что уготовано ей в будущем. Она не знала, чего хочет и кем хочет стать.
Дэзи посмотрела на мать, которая сидела за рулем машины. После звонка Дэзи та бросила все и вышла из здания Международного суда, оставив позади судей в белых париках. Ради Дэзи Софи Беллами отвлеклась от дела, которому посвятила половину своей профессиональной жизни.
— Мне правда очень жаль, мама, — сказала Дэзи. Н-да, и это еще мягко сказано.
— Милая, не нужно жалеть.
Слова были произнесены с добротой, но Дэзи все равно показалось, что ее мать борется с разочарованием и страхом. Но Дэзи ее и не винила. Возможно, она чувствовала бы то же самое, если бы они поменялись ролями.
— Тебе пришлось уйти из Международного суда.
— И я могу вернуться туда. У людей бывают неотложные дела в семье. Такое случается.
Дэзи погрузилась в молчание и стала размышлять о предоставленном ей выборе. Она всерьез размышляла над возможностью отдать ребенка на усыновление и даже просмотрела видео богатых пар, которые так хотели взять себе малыша. Но как Дэзи ни пыталась, она не могла себе представить, как отдаст новорожденного ребенка чужим людям навсегда. Дэзи прошла тест, касаемый второго варианта: оставить ребенка себе. Социальный работник выдал Дэзи специальное устройство, напоминающее пейджер, которое двадцать четыре часа в сутки создавало реальность того, что у нее есть ребенок. Устройство умело «плакать», «писать», «какать», «срыгивать» и, по данным национальной статистики, приносило в среднем 240 долларов в неделю уже восемнадцать лет. И наконец, третий вариант: аборт — безопасная и легальная процедура.
Дэзи посмотрела, как за окном проплывает серый мир зимы. Она всегда мечтала когда-нибудь иметь ребенка. Но только не через семь месяцев! Через семь месяцев она только окончит школу. И возможно, лишь через год поймет, чего хочет от жизни. А через пять лет, может, уже и не вспомнит этот день.
— Спасибо тебе за все, — сказала Дэзи своей матери.
— Не за что.
— Хотелось бы мне, чтобы ты рассказала, что чувствуешь на самом деле.
— Я… Дэзи, я не могу, потому что не знаю, что чувствую. Из твоей ситуации нет простого выхода.
— Ты забеременела в девятнадцать, вышла замуж за папу и родила меня. Ты сожалеешь об этом? Это было ошибкой? А Макс? А последние восемнадцать лет?
— Конечно нет. Твое рождение — это самое прекрасное и самое трудное, что было в моей жизни. Юридический факультет, судебные дела — все это не идет ни в какое сравнение с тем, как я укладывала тебя спать, как заботилась о тебе. И единственный, кто помогал мне выстоять, был твой отец… мой союзник, мой муж, он всегда был рядом, чтобы мне помочь.
— Но сейчас вы в разводе, и нам всем плохо.
— Просто наши жизни изменились. Нам не плохо.
«Говори за себя, — подумала Дэзи. — Лично мне плохо».
Мама погладила ее по руке.
— Я не жалею ни о чем, что случилось за последние восемнадцать лет, — сказала она. — Мы счастливая семья, но твой отец и я перестали… быть счастливы вместе. Такое случается. — Она помолчала. — Возможно, тебе стоит подумать о разговоре с Логаном…
— Ни за что. — Решение далось ей легко. Дэзи представила, как приходит к Логану О’Доннеллу и рассказывает ему о ребенке. Они с Логаном воспитывают ребенка — это же смешно. У Логана огромное самомнение, опасная страсть к пиву и еще чему похуже. Жить с ним — все равно что растить сразу двух детей, один из которых ведет себя просто отвратительно.
Еще Дэзи много и тяжело обдумывала идею растить ребенка самой. Для молодой матери-одиночки без высшего образования и какого бы то ни было навыка работы это станет нелегким испытанием. Соцработник ясно дал понять, что это непростой выбор. Растить ребенка одной означало не иметь рядом человека, который может помочь, не иметь достаточно денег, чтобы сводить концы с концами, не иметь плеча, на которое можно опереться в тяжелые минуты. Матери-одиночке, даже при наличии любящей семьи, как у Дэзи, в конечном счете не на кого положиться, кроме самой себя. Этот вариант пугал Дэзи больше всего. Она боялась не справиться с ребенком, нечаянно причинить ему вред своей неумелостью, боялась, что ни в чем не повинный ребенок станет жертвой ее глупости. И да, она была эгоистичной. Дэзи понимала, что с рождением ребенка ее молодость закончится. Она была не готова бросать жизнь, полную свободы и приключений, когда можно ходить на концерты, гулять ночи напролет, повидать мир и, возможно, стать известным фотографом.
