Ольга Горовая - Любовь как закладная жизни
Так вот, сегодня он позвал Лысого для того, чтобы разобраться все-таки с этими долбаными деньгами.
Как он себе это представлял, если вчера малышка получила-таки свою зарплату (а у него не было повода считать иначе), вряд ли, чтоб Бусинка понеслась ту тратить сразу же после ресторана. Вечер, поздно, и Лысый под боком. А вот дальше … для того он и вызвал Вовку.
И сейчас Боров хмуро смотрел на парня, который точно очковал из-за этого «приглашения»
— Я все делаю, как вы говорили, Вячеслав Генрихович. — Лысый не выдержал-таки, начал его убеждать.
И нервно ерзать на своем стуле.
— Цить. — Боров откинулся на спинку своего кресла. — Бить не буду. Пока.
Лысый немного успокоился, похоже.
— Ты мне лучше скажи, куда она ходит и не встревала ли в последнее время в какие-то компании или дела?
Лысый даже сделал вид, что думает. Ну, молодец, парень. Растет над собой. Выслужиться хочет.
— Да, не, Вячеслав Генрихович. У нее каждый день одно и то же: консерватория — дом — ресторан — дом. Все. Ну, иногда еще в церковь ходит. И все.
— Церковь? — Боров прищурился. — Секта какая-то? — Эти выманивали деньги не хуже самых крутых вымогателей.
— Да, не, простая. Наша. У нее в нескольких кварталах от дома. Агния туда раз в неделю ходит. Когда чаще, когда реже.
Тут дверь кабинета открылась, и в комнату ввалился вовсе незваный Федот.
— Слышь, Боров, насчет вчерашнего и Соболя…
Вячеслав хмуро глянул на друга и кивком головы велел умолкнуть. Впрочем, тот и сам уже замолчал, увидев Вовку.
— И что? — Вячеслав снова глянул на притихшего пацана.
— Че — че? — Нет, рано Боров обрадовался. Не прыгнуть Лысому выше головы.
— Что она делает там?
— А… В церкви? — Лысый нахмурился и почесал лоб. — Ну, я не знаю точно. Я ж за ней туда не хожу. Так, звонил пару раз, или она упоминала, что в церковь ходила. Раз я ее встречал оттуда, перед работой, она вроде за родных своих свечки ставить ходила.
— Ясно.
Федот, кажется, тут же просекший о ком речь, красноречиво скривил морду и сел на диван в углу. Закинул ногу на ноги и щелкнул зажигалкой.
Игнорируя того Боров принялся постукивать пальцами по столу.
Свечки. Свечки сколько стоят? Ну, гривну, ну пять, ну десять — охапка, это крыша. Она же, если он правильно себе представлял, не меньше восьми сотен куда-то дела. Если не больше. И куда?
— Так, Лысый, программа твоего досуга меняется. — Боров хлопнул ладонью по столу, и поднялся.
Парень следил за ним напряженным взглядом.
— Ты теперь ходишь за ней хвостом и следишь: куда, когда и с кем она ходила, ясно? Только не светись. Встречай-провожай там, как и раньше. А так — тенью ходи, чтоб она не засекла. Следи за каждым шагом. И если кто-то подозрительный мелькнут — сразу мне говоришь, усек? И еще, — до того как Лысый успел открыть рот, добавил Вячеслав. — Ты там, когда провожать ее будешь, как-то попетляй, выспроси, на что она деньги тратит.
— А что? — Вовка снова уставился на него с явным непониманием во взгляде. — Агния натворила чего? Да не может быть, вот, зуб даю! Не такая она, Вячеслав Генрихович. Вы не слушайте, если вам кто-то на нее что-то говорит…
— Ну, ты глянь. А, как пацана-то охмурила. — Федот выпустил в потолок облако дыма. — Ты того, часом, не захворал, Лысый? «Третий день — ей, ей не вру! Саблю в руки не беру, И мечтательность такая, Что того гляди помру!» Ты нам тут, от шока — то, от любовного, не откинь копыта. Пойди, морду кому-то набей, что ли…
— Федот! — Рявкнул Боров, не увидев в шутке друга ни хрена смешного.
— Вы что? Я ж не. Не того. Вы не подумайте, Вячеслав Генрихович. Я на нее даже не смотрю. — Лысый, похоже, струхнул куда больше. — Я и в мыслях. Я ж помню. Оно мне надо, проблемы, чтоб на крестницу вашу…?
— Заткнулись! Оба. — Боров глянул на Федота так, что тот даже выпрямился на диване и примирительно поднял ладонь.
Умолк и Лысый.
— Так, ты меня понял? — Он еще раз глянул на пацана.
Вовка кивнул, видимо, не рискуя говорить.
— Лады. Начнешь с завтрашнего дня. А сегодня, — Вячеслав снова сел. — Сегодня это будешь делать ты. — Он перевел глаза на Федота.
— Боров, ты че?! Охренел? А ничего, что у меня свои дела? И я не нянька, сопли вытирать твоей девке? Если влезла куда-то, так и поделом, мозгов наберется…
— Тебе опять морду начистить? — Вячеслав отвернулся к окну.
— Знаешь, лучше морду попытайся набить, чем я буду шляться за этой малявкой…
— А я не хочу. Лень мне напрягаться с утра. Значит, будешь шляться. — Он и сам закурил.
— «Не гунди и не перечь,
А поди и обеспечь,
А не то в момент узнаешь,
Как башка слетает с плеч!..»
Ругнулся Федот, а потом, вместо стихов, выдал поток матов. Лысый просто нервно жался в свой стул, поглядывая то на одного, то на другого. А Борова даже забавляла идея, что Федот будет за Бусинкой следить. Ничего плохого он уже не натворит малышке, знает, что Вячеслав даже его за это по стене размажет. Но может хоть перестанет нос свой совать, куда не надо.
Когда красноречие друга иссякло, Боруцкий повернулся.
— И ты там, если не понял, не светись, ясно? — Он поднял брови, взглядом давая понять, что будет, если друг решит действовать по-своему.
Федот хмыкнул.
— «Действуй строго по закону,
То бишь действуй… втихаря.»
Опять перлы кидает. Успокоился, значит.
— Лысый — свободен. И рот на замке держи. — Боров указал парню на двери. — Перед рестораном Агнию встретишь, не будет же Федот целый день за ней ходить.
Федот на это только хмыкнул, со злым видом дымя сигаретой, которую прикурил от первой.
Вовка предпочел молча кивнуть и слинять из кабинета.
— Падла ты, Боров. — Федот запрокинул голову, уперев затылок в спинку дивана на котором сидел.
Боров хмыкнул. А кто спорит?
Глава 16
Двигаться совсем не хотелось, но Агния заставляла себя делать шаг, а потом еще один. Она опиралась на руку Вячека, держась за локоть мужа, и смотрела на землю под своими ногами. Они уже некоторое время гуляли во дворе, Агния утратила способность следить за ходом минут и часов. Какие-то секунды, казалось, летели мимо нее, другие же, напротив, растягивались до невозможного. И хотелось махнуть на все рукой, попросить Вячека отвести ее назад, в квартиру. Но Агния не поддавалась этому желанию. Пока у нее хватало сил сопротивляться. Сбросив туфли, она стояла на газоне, всей ступней, каждым пальцем стараясь ощутить, прочувствовать теплую и мягкую землю, густую траву, которая щекотала кожу.
