Патрик Санчес - Подтяжка
— Эй, — восклицаю я и стучусь.
Джоди открывает дверь, и я вижу красивую белокурую девочку, по виду — ровесницу моей дочери, сидящую на ее постели.
— Привет, — как ни в чем не бывало говорит Джоди.
— Как дела? — спрашиваю, а сама гляжу в сторону блондинки.
— Нормально, — отвечает дочь, вроде недовольная тем, что я таращусь на ее гостью, — это Кайли, моя школьная подруга.
— Привет, Кайли. Рада знакомству.
— А… да. Я тоже, — отвечает Кайли.
— Чем это вы, девочки, занимаетесь в столь поздний час? Вам же завтра в школу.
— Так, занимаемся кое-чем из домашнего задания.
— А, понятно, — говорю я, хотя их ответ меньше всего похож на правду. Ох, голову даю на отсечение, что это не первые полуночные посиделки. Как же я не проследила… — Итак, уже поздно. Думаю, пора вам закругляться. Тебя подвезти? — спрашиваю я Кайли.
— Не надо, у меня машина тут неподалеку стоит, — отвечает она и начинает собираться.
— Хорошо. Спокойной ночи, дорогие.
По пути в спальню я теряюсь в догадках. Джоди редко водит школьных друзей домой, а эта Кайли не из тех, с кем моя дочь стала бы общаться. Создается впечатление, что Кайли больше похожа на тех девочек, которых дочь называет «Барби». И тут, словно гром среди ясного неба, до меня доходит — Кайли и есть одна из тех девиц, группка которых выдала нечто обидное в спину моей дочери; я видела их, когда заезжала за ней в школу, чтобы отвезти к стоматологу. Конечно, я могу и ошибаться. Та девочка попалась мне на глаза лишь мельком, а школа «Доминьон», скорее всего, переполнена подобными крашеными блондиночками. Но даже если Кайли и не та самая красотка, это не имеет большого значения. Важно другое: есть в их общении что-то неправильное.
Приняв душ, я надеваю ночную рубашку и отправляюсь в постель. Джим спит без задних ног и храпит, словно медведь, собака устроилась у него под боком. Когда я потихоньку ложусь, Хельга поднимает голову, и я вижу, как ее большие влажные карие глаза поблескивают в темноте. Она бросает на меня взгляд «а, это снова ты» и кладет голову обратно на кровать. Я устраиваюсь поудобнее, поворачиваюсь на бок и слушаю храп Джима. Вспоминается, как в прошлом я расталкивала его и говорила, что он храпит, даже если он спал тише младенца, только для того, чтобы он повернулся на бок, а я прижалась к нему. Одна половина меня хочет сделать это сейчас, но другая давит неуместный приступ нежности. Как я могу хотеть с ним любви, если знаю, что он занимается сексом с другой женщиной? С чего вдруг я захочу этого?
Я лежу рядом с мужем, слушаю звуки, которые, не стесняясь, исторгает его носоглотка, и ловлю себя на мысли: храпит ли он, когда он с ней? Спят ли они вместе? Считает ли она его храп еще одной «трогательной мелочью»? Когда я думаю об этой парочке, руки мои покрываются мурашками.
Джим и Жизель лежат рядом, как мы с ним сейчас. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее меня бесит его храп — так же нестерпимо, как в ночь, накануне которой я узнала о его романе с Жизель. Хрип на вдохе, разнообразные свисты и хрюканье на выдохе словно дразнят меня, будто весь этот шум — еще один пункт в списке обид, с которыми я обязана примириться.
Его рулады отдаются в моем мозгу, и, не успев осознать, что делаю, я бью его по животу с криком: «Хватит! Хватит!» Затем подтягиваю обе ноги к груди и пинаю мужа так, что сталкиваю с кровати. Он с грохотом падает, обескураженная Хельга начинает нервно тявкать.
Джим поднимается на ноги, я гляжу на него.
— С тобой все в порядке? — спрашивает он, растерянный и недовольный одновременно. — Ты спихнула меня с постели, — добавляет муж, как будто я не в курсе, что сделала. — Наверное, тебе приснился кошмар или что-то в этом роде, — бормочет он, забираясь в кровать и придвигаясь ко мне.
— Да, так оно и есть, — вру я, а Джим обнимает меня, стараясь успокоить.
— Это просто плохой сон. Расслабься, дорогая — говорит он, закрывая глаза. Джим вновь засыпает, его рука покоится на моем животе, а я остаюсь один на один с мечтой о том, чтобы весь этот хаос в нашей семейной жизни закончился наутро, как плохой сон.
48. Бренда
— Хочу кое о чем спросить вас, — произносит женщина, сидящая напротив меня в кожаном кресле, — и, пожалуйста, не обижайтесь, если вопрос покажется вам бестактным. Я опытный психолог, вы платите мне за помощь, которую я оказываю, так что прояснить некоторые щепетильные моменты просто необходимо.
— Спрашивайте, — соглашаюсь я.
— Итак. Когда именно вы сказали себе: «Пошло все к черту!»? Когда решили сдаться?
— О чем вы? — не понимаю.
— Посмотрите на себя, — приближается она ко мне, — у вас короткая скучная стрижка, прическа «вымыл-и-пошел». Вы не пользуетесь косметикой. Вы запустили свое тело. Ваша одежда безвкусна. Клянусь, я монашек видела сексуальней вас, — она подносит к моему лицу зеркальце. — Посмотрите на себя. Боже, кто угодно изменил бы вам, я бы непременно это сделала.
У меня перехватывает дыхание. Какое-то время я не могу выдавить из себя ни слова. Немного придя в себя, возражаю:
— Но я же занята. На все это времени не хватает катастрофически! У меня дочь, работа занимает целый день, и потом я полжизни провожу, стоя в пробках. Я занята, — с отчаянием повторяю я.
Стоило мне произнести эти слова, до меня вдруг дошло, что я лежу в собственной постели. Ужасный сеанс психотерапии был всего лишь ночным кошмаром. Однако тирада этой тетки из сновидений все еще звучит у меня в голове — так и слышу ее голос: одета безвкусно! И муж мой был прав, когда изменил мне…
Смотрю на часы: почти пять тридцать утра. Прежде чем выбраться из-под одеяла и спуститься вниз, я оборачиваюсь и бросаю взгляд на парочку в моей постели: мужа и глупую псину, примостившуюся у него под боком.
Спустя несколько минут я сижу в своем «курительном» кресле, дымлю «Мальборо лайт» и попиваю кофе. В это самое время мои мозги проясняются: наступает как раз такой момент, когда все, что происходит вокруг, приобретает для меня особое значение и требует анализа. И так каждый день — в утреннем полусне, когда я только просыпаюсь и открываю глаза, хаос, в который превратилась моя жизнь, не беспокоит меня. Проходит пара минут, и вот я вспоминаю, что у моего мужа роман на стороне, что мне полтора часа добираться до делового центра на работу, что я жутко волнуюсь за дочь. Раньше ли, позже, но эти тревожные мысли возвращаются неизбежно и, как всякий разумный человек, я делаю все, чтобы не зацикливаться на проблемах. Это не так-то просто, но у меня за плечами многолетний опыт по части пренебрежения тем, что мне не нравится. Вы удивитесь, если узнаете, какой я виртуоз в этом деле. Вчера, например, я так была озабочена уходом за Норой, что совсем забыла о предательстве мужа. Но сейчас я хорошо выспалась, не озадачена ничем посторонним, и все гадкие мысли выползают из-за горизонта вместе с солнцем.
