Крис Мэнби - Клуб Одиноких Сердец
Эндрью назвал дату, как показалось Лу, из далекого будущего — почти через месяц.
— Я сказал «да» от лица нас обоих. Если ты против, я откажусь, придумаю что-нибудь. Но они ужасно хотят познакомиться с тобой. Я столько рассказывал о моей красавице Лу, — вкрадчиво добавил он.
Лу почувствовала, как внутри у нее все оборвалось и к горлу подступила тошнота: словно тебя вытолкнули из самолета и ты летишь в свободном падении. Странно, казалось бы, надо радоваться и гордиться: Эндрью обожает ее настолько, что даже на работе не может заткнуться со своими дурацкими восторгами.
— Ладно, я пойду, — нехотя согласилась она. — Но не помешало бы сначала спросить у меня, а потом говорить «да» от лица нас обоих.
— Ага, я понимаю, — сказал Эндрью, однако в его голосе слышалась довольная ухмылка.
Лу повесила трубку. Бесполезно, не желает он ничего понимать. Лу надеялась, что ей удастся постепенно отдалиться от него и заставить самого Эндрью выступить инициатором разрыва. Тогда бы он мог всю вину свалить на Лу. Пускай, зато Эндрью не считал бы себя брошенным и сохранил максимум самоуважения.
Но план Лу безнадежно провалился. С кем бы посоветоваться? В данной ситуации не с кем. Руби никогда в жизни не бросала мужчин. Во-первых, никто из ее любовников не задерживался настолько долго, чтобы успеть надоесть. Но случись такое, Руби все равно бы цеплялась за пережившие себя отношения из боязни, что другого может и не быть. С Мартином еще хуже. За ним тянулась нескончаемая вереница бывших подружек, которые никак не могли поверить, что они бывшие. Девицы продолжали названивать ему, и зачастую доведенный до отчаяния Мартин уступал и снова начинал с ними спать. Поговорить с мамой?
«Луиза Капшоу, — скажет она, — ты сама не знаешь, чего ты хочешь».
Как в детстве: Лу, кушай хлеб с отрубями, он полезен для пищеварения. Полезен, но скучен. И безвкусен, как солома. Эндрью — такая же безвкусная жвачка. Чего же хочет Лу Капшоу? Как было сказано в ее неопубликованном объявлении: «Мужчину, при виде которого у меня перехватит дыхание и ослабеют колени».
Когда Эндрью наконец ушел, Лу немедленно бросилась к телефону.
— Мартин, ты чем сейчас занимаешься?
— Сплю, — проворчал Мартин.
— Тогда будем считать, что ты разговариваешь во сне. Давайте встретимся сегодня в «Кафе руж».
Лу услышала, как Мартин тяжело заворочался в постели.
— Ты не болен?
— Да, болен я, не телом, но душою[10].
— Что это? Шекспир? Лучшее лекарство от душевных болезней — хорошая компания, то есть наша.
— Давайте будем считать, что я не пришел на встречу.
— А? Что? — переспросила Лу.
Но Мартин уже бросил трубку. Лу набрала телефон Руби.
— Да-а, — раздался слабый голос.
— Тоже не в форме?
— Что значит тоже?
— Да нет, ничего. Как прошла водная вечеринка?
— Ужасно!
— Я так и думала. Послушай, давай позавтракаем в «Кафе руж». Сегодня я нуждаюсь в утешении.
— Не могу, сил нет.
— Да что с вами? Мартин чуть живой, и ты полумертвая. Что стряслось?
— Вот у него и спроси, — фыркнула Руби и швырнула трубку.
Лу накинула легкий трикотажный пиджачок, вышла на улицу и решительно зашагала к ближайшей станции метро. По многолетнему опыту она знала: если Мартин впадает в хандру, его лучше просто оставить в покое, но Руби необходимо вытащить из постели. Тот же многолетний опыт говорил: лучшим лекарством от разбитого сердца будут долгие истеричные рыдания. Поэтому еще вчера, сразу после разоблачения коварного нимфомана, Лу приготовила свою видавшую виды «слезную жилетку» и сейчас собиралась как можно скорее доставить ее подруге. Для этого Лу должна была спуститься в метро на Лестер-сквер и сесть в поезд, идущий по Пикадилли-лайн в западном направлении.
Эскалатор плавно катил вниз. Лу машинально читала рекламные плакаты. Вид симпатичных мордашек фотомоделей, на которых выросли мерзкие бородавки, слепленные из ошметков засохшей жвачки, вызывал странное чувство злорадного удовлетворения. Лу давно перестала вглядываться в толпу, она больше не искала своего прекрасного незнакомца. Во всяком случае, так она себе говорила, хотя в глубине души и понимала, что действует по суеверному принципу от обратного: если перестаешь слишком напряженно чего-то ждать, оно случается как бы само собой.
И случилось.
Лу уже готовилась сойти с эскалатора, когда услышала, как сзади кто-то громко вскрикнул. Она резко обернулась, но в этот момент эскалатор дернулся и остановился. На Лу обрушился стоявший позади нее мужчина, судя по габаритам, завсегдатай ресторанов быстрого питания. Она кубарем покатилась вниз и шлепнулась на пол. Стокилограммовая туша любителя гамбургеров приземлилась сверху.
Задыхающийся Эндрью ворвался в приемный покой. Всю дорогу от метро до больницы он бежал и сам едва не превратился в пациента, поскользнувшись на сверкающем чистотой линолеуме. Впрочем, еще одна вывихнутая лодыжка навряд ли заставила бы доктора поторопиться. Томясь в ожидании, Лу загадала: кто придет первым — врач или Эндрью. Она поставила на Эндрью и не ошиблась. Он чмокнул Лу в щеку и протянул кипу журналов.
— Спасибо, — обрадовалась Лу. — Посмотрим, что ты купил.
«Мари Клер», «Космополитен», «Тайм аут».
35
— Мартин! Как я рада, что вы позвонили.
— Я хотел поблагодарить, — сказал Мартин, — за то, что вы передали мою рукопись вашей подруге… э-э… из агентства.
— Дорогой мой, Юфимия в восторге, — сказала Петуния Дэниэлс. — Говорит, в вас есть что-то от молодого Мартина Эмиса.
— О! — протянул Мартин. Книг Эмиса он не читал, но надеялся, что сравнение с ним можно считать комплиментом.
— Итак, когда мы будем иметь счастье видеть вас? — ласково спросила Петуния. — Дайте мне шанс доказать, что я не такая ведьма, как вам могло показаться в прошлый раз. Синди тоже мечтает о новой встрече.
— Мечтает о встрече? — Мартин несказанно удивился.
— Да. Вы произвели на нас обеих неизгладимое впечатление. Как насчет сегодняшнего вечера? Небольшой ужин. Ничего особенного. Будут только близкие друзья. Приходите.
Мартин колебался. Лу и Руби собирались в кино, еще вчера они приглашали и его, но после утренних событий приглашение, скорее всего, можно считать недействительным. Так почему бы не провести вечер в компании знаменитостей?
Очевидно, легкое сотрясение мозга, которое Синди Дэниэлс получила в ту памятную ночь, пошло ей на пользу. Мартин с трудом узнал прежнюю кровожадную фурию в милом существе, открывшем ему дверь. Вместо кожано-садистского наряда на Синди был легкий розовый сарафан в мелкий цветочек, безумные косички тоже исчезли, и даже цвет волос можно было назвать естественным — Синди превратилась в блондинку с короткой стрижкой а-ля Миа Фэрроу.
