Эмма Маклохлин - Дневники няни
И оказываюсь перед сидящей на унитазе маленькой рыжеволосой девочкой.
— Как ты смеешь?! Это моя частная жизнь! — визжит она, а я так теряюсь, что бормочу:
— Прости…
Захлопываю дверь и перевожу дух.
— Грейер, кто это?
— Карсон Спендер. Она останется у нас на уик-энд.
— О'кей.
Внизу слышен шум колес. Я подхожу к окну и вижу, как мистер N. отводит машину за дом. Иду в коридор, к пыльному маленькому оконцу, выходящему на океан, и вижу, как «рейндж-ровер» встает рядом с еще четырьмя автомобилями, запаркованными у разросшейся живой изгороди. На заднем газоне бегают с десяток ребятишек.
— Гровер! — зову я.
Громко топая, он бежит ко мне. Я поднимаю его повыше, чтобы он мог взглянуть в окно.
— Кто эти дети?
— Не знаю. Просто дети.
Я целую его в макушку и ставлю на пол. Дверь ванной открывается, и Карсон, окинув меня злобным взглядом, марширует вниз.
— Грейер, подожди меня, я в два счета переоденусь.
— Хочу с тобой, — упрямится он и тоже идет в комнату.
— Ладно, постой за дверью. Я пытаюсь закрыть дверь.
— Нэнни, ты знаешь, я этого не люблю.
Я осторожно прикрываю дверь и снимаю шорты.
— Нэнни! Ты меня слышишь?
— Да, Гров.
Он просовывает пальчики под дверь.
— Поймай пальцы! Поймай, Нэнни!
Несколько мгновений я смотрю на них, прежде чем встать на колени и осторожно пощекотать. Он восторженно хихикает.
— Знаешь, Гров, — говорю я, вспоминая первую неделю, когда он закрыл меня в вестибюле, — я тоже высунула палец, а ты его не видишь.
— И вовсе нет, глупышка.
— Откуда ты знаешь, что я не высунула?
— Ты так не умеешь, Нэнни! Скорее, я покажу тебе бассейн. Вода там ужасно-ужасно холодная.
На заднем газоне собрались мужчины в летних костюмах и женщины, дрожащие в легких платьях. Все изображают из себя дорожные конусы. Вокруг хаотично вьются дети.
— Мамочка! Она лезла в мой туалет, — жалуется Карсон, показывая на меня.
— О, Нэнни, вот и вы! — восклицает миссис N. — К шести мы должны вернуться. В холодильнике полно еды, так что ленч вам обеспечен. Веселитесь!
Ей вторит нестройный хор восклицаний:
— Не скучайте, ребята! Развлекайтесь!
Взрослые направляются к машинам. Один за другим автомобили срываются с места.
Я смотрю на дюжину выжидающих лиц. Прекрасные видения спокойного дня в шезлонгах быстро исчезают.
— Ладно, приятели. Я Нэнни. И хочу сразу сообщить вам свои основные правила. Первое: НИКТО не подходит к бассейну. Это ясно? Попробуйте зайти вон за то дерево, и до конца дня просидите в темном чулане. Ясно?
Двенадцать голов торжественно кивают.
— А если случится война и единственное безопасное место будет у бассейна, и…
— Как тебя зовут? — спрашиваю я веснушчатого брюнета в очках.
— Роналд.
— Роналд, больше никаких глупых вопросов. Если начнется война, мы спрячемся в убежище. О'кей, ВСЕМ ИГРАТЬ!
Я бегу в дом, поглядывая в окна, дабы убедиться, что никто не крадется к бассейну, и ищу набор для рисования.
Кладу на садовый столик фломастеры, скотч и плотную цветную бумагу.
— А теперь слушайте! Я хочу, чтобы вы по одному подходили ко мне и называли имена.
— Арден, — пищит маленькая девочка, одетая в «Ошкош би гош»[69].
Я пишу «Арден» и большую цифру «1» на импровизированном бейдже и прикрепляю скотчем к ее юбке.
— Итак, Арден, ты номер один. Каждый раз, когда я закричу «Счет по головам!», отвечаешь: «Один!» Поняла? Запомни только, что ты — номер первый.
Малышка взбирается мне на колени и становится моим ассистентом, передавая по очереди скотч и фломастеры.
Следующий час все носятся по траве. Одни занимаются игрушками Грейера, другие просто бегают друг за другом, пока я любуюсь окутанным туманной дымкой океаном. И каждые пятнадцать минут я ору:
— Счет по головам!
И они откликаются:
— Один!
— Два!
— Три!
Молчание. Я уже готовлюсь бежать к бассейну.
— Джесси, дурочка, ты четвертая!
— Четыре! — щебечет звонкий голосок.
— Пять!
— Шесть!
— Семь!
— Грейер!
— Девять!
— Десять!
— Одиннадцать!
— Двенадцать!
— О'кей, пора обедать!
Я обозреваю свое войско. Очень не хочется оставлять их во дворе, пока я проверяю запасы.
— Все в дом.
— Ойййй!
— Ничего страшного, поиграем после ленча. Я закрываю непрочную стеклянную дверь за номером двенадцать.
— Нэнни, а что на ленч? Я правда-правда голоден! — спрашивает Грейер.
— Не знаю. Давай посмотрим.
Грейер идет за мной на кухню, оставляя седьмого, девятого и тринадцатого превращать диван в форт.
Открываю холодильник. М-м-м… три обезжиренных йогурта, коробка «Чириоз», буханка обезжиренного хлеба, горчица, сыр бри, местный джем и цуккини.
— О'кей, солдаты! Слушайте!
Двенадцать пар голодных глаз смотрят на меня из разных углов гостиной, которую, похоже, их обладатели твердо вознамерились разгромить.
— Предлагаю на выбор: можно сделать сандвичи с джемом, но вам вряд ли понравится хлеб. Или сандвичи с сыром, но вам вряд ли понравится бри. Или «Чириоз», но без сахара. Итак, подходите в кухню по одному, чтобы попробовать хлеб и сыр, и решить, что будете есть.
— Я хочу арахисовое масло и желе! — кричит Роналд. Я поворачиваюсь и пригвождаю его к месту своим Убийственным Взглядом.
— Это война, Роналд. А на войне ты ешь то, что приказывает старший офицер.
Я салютую ему.
— Поэтому будьте хорошими солдатами и съешьте весь сыр.
Я делаю последний сандвич, когда по стеклам ползут первые капли дождя.
— Бай, Карсон! — кричим мы с Грейером, провожая Спендеров в воскресенье вечером.
— Бай, Грейер, — откликается она из окна, а мне показывает нос. Несмотря на мои усилия, за весь уик-энд я так и не смогла вернуть ее расположение, после того как случайно вторглась в ее личную жизнь.
— Грейер, ты готов?
Миссис N. выходит во двор в зеленом с кремовым шелковом пальто, жемчужине весенней коллекции Прады, вдевая в правое ухо сережку.
— Мамми, можно взять мою кокичу?
Мы приглашены к Хорнерам на «семейный ужин в узком кругу», и Грейер считает, что должен внести свою долю в развлечения, тем более что у Элли, его ровесницы, есть морская свинка.
— Почему бы и нет? Оставишь свою кокичу в машине, когда мы туда приедем, а потом я скажу тебе, стоит ли нести ее в дом. Нэнни, почему бы вам не пойти наверх и переодеться?
— Я переоделась, — протестую я, оглядывая себя, чтобы удостовериться в чистоте брюк из хлопчатобумажного твида и белой водолазки.
— О… да, думаю, сойдет. Так или иначе, вы все равно почти все время будете с детьми во дворе.
