Арина Холина - Галерея мужских пороков
— Миллиард неудачных романов? — хмыкнула Марьяна.
— Марьяша, ты мерзкая злыдня! — отмахнулась Фая. — Вычеркните это из протокола! У меня, кстати, есть отличная трава!
И не успели они оглядеться, как уже курили спешно свернутый Фаей джойнт.
— А пойдемте вызовем эту вашу Елену! — предложила Фая в разгар веселья.
Лиля уставилась на нее прищуренными красными глазами.
— Вот прям в таком виде? — спросила она и захохотала.
— Я не буду резать волосы ни за что! — Марьяна вытянула руку с фигой, но не рассчитала и врезала кулаком Нине в ухо. — Ой, прости!
— Слушай, если бы я была на месте Алисы, я бы тебя заколдовала! — возмутилась Фая. — Алиса!
— Я превращу ее в… гусеницу! — пообещала та.
— Фу! — Марьяна замахала руками. — Ненавижу гусениц и всяких червей!
— Тогда пошли! — настаивала Фая. — Неужели тебе не хочется посмотреть на настоящее колдовство?
Марьяна уставилась на подружку с каким-то новым выражением в глазах. Наверное, она не думала об этом в таком ключе.
— Но ты представляешь, что я буду лысой? — воскликнула она наконец.
— Походишь лысой месяц, а потом мы тебе волосы нарастим! — уговаривала Фая. — Или Алиса новые вырастит!
— А ты можешь?! — возбудилась Марьяна.
Алиса задумалась, но тут голос подала Лиля:
— Может.
— Так что же мы сидим? — Фая вскочила и дернула за руки Лилю и Марьяну. — Пошли! Куда идти? — обернулась она к Нине.
— В Химки, — призналась та.
Фая быстро затолкала всех в машину, пустила по кругу еще один джойнт и бодро двинулась вперед.
— Фай, спасибо тебе за все… — шепнула ей Алиса, устроившаяся на переднем сиденье. Девицы сзади сидели вчетвером — хорошо хоть Фая ездила на «Хаммере». — Слушай, а ты в таком состоянии можешь вести машину?
— Ну, я не очень-то пила, — сквозь зубы произнесла Фая. — А накуренная я нормально машину вожу.
Время от времени они тормошили совершенно угашенную Нину, которая говорила, куда ехать, но Фая с Алисой скоро начали сомневаться, что та хоть что-нибудь соображает — они уехали куда-то за деревню Черные Грязи, с трудом (Алиса пожалела о том, что раньше высмеивала Фаю за «Хаммер» — он их спас) пробираясь по дороге, в это время года напоминавшей болото, и теперь тряслись по ухабам через лес.
— Нин, а ты уверена, что понимаешь, где мы находимся? — гаркнула Фая, когда машина подскочила на очередной кочке.
— Прямо езжай, осталось метров сто, — язык у Нины заплетался, и оптимизма это не внушало.
И вдруг все кончилось. Темный лес, колдобины, мерзкая жижа под колесами… Они выехали на поляну, прямо над которой висела голубая луна, ели вокруг казались не просто ветвистыми, а величавыми, и здесь отчего-то было сухо, как в погожий солнечный день. Ни одной лужи. Никакой грязи.
— Выходим! — распорядилась Нина.
Они вышли из машины и последовали за Ниной, которая дошла до границы, отделявшей поляну от мира — никто точно не мог бы сказать, что это за граница и где она пролегает, но все чувствовали — она существует.
Нина подняла руку и начертила в воздухе знак. Прошла секунда, а потом Марьяна выдохнула: «Ох-х…», а Фая тихо пискнула и зажала рот ладонью — ели накренились, как от порыва ветра, и склонились в поклоне.
— За мной! — Нина махнула рукой, и честная компания потопала за ней.
Они дошли до середины поляны и только тут заметили, что в центре находится круглый плоский камень — черный и гладкий, а на камне — колодец.
— Родниковая вода, — сообщила Нина, зачерпнув из колодца.
— По-моему, мы зря сюда приехали, — подала голос Лиля.
— Ты же знаешь, обратного пути нет, — усмехнулась гадалка. — Без колдовства нас отсюда не выпустят. Раньше надо было думать.
— Что это за место? — воскликнула Алиса.
— Тише… — Нина приложила палец к губам. — Это жертвенный колодец. Если нас сюда пустили, без жертвы нам уже не уйти.
— Аферистки! — буркнула Лиля. — Хорошие же у тебя подруги! — обратилась она к Алисе.
— О, да! — кивнула та. — Я всегда говорила, что Фая — гений!
— Обычно ты говоришь, что я — дешевая шлюха, — хмыкнула Фая.
— Только в тех случаях, когда ты не спасаешь мне жизнь! — Алиса полезла было обниматься, но Фая сдержала ее порыв, стрельнув глазами в сторону деревьев, которые действительно выглядели, как живые и довольно грозные существа.
Нина тем временем приняла у Маши здоровенную сумку («Когда они успели собраться?» — удивилась Алиса) и выложила на очень широкий край колодца книгу в полуистлевшем переплете, серебряный нож, бинт, флакон с мутно-белой жидкостью, банку с каким-то желе, кисть с соболиным мехом и золотым ободком, обычный маркер и компас. Пустую сумку Нина отшвырнула как можно дальше. С помощью компаса Нина определила север и там поставила Алису, на юго-востоке оказалась она сама, на юго-западе — Маша, Лилю поставили на западе, Марьяну — на востоке, а юг достался Фае.
Отметив место, где стояла, камушком, Нина открыла банку с желе, развонявшимся так, что всех чуть не стошнило, и кистью соединила дам лучами шестиконечной звезды. К звезде был пририсован круг и еще какие-то диаграммы, смысла которых никто не понял.
— Раздевайтесь! — велела Нина и расстегнула пуговицы пальто.
Никто не пошевелился.
— Оглохли?! — прикрикнула Нина.
— Ты ненормальная, что ли? — отозвалась Фая. — Холод собачий, как мы будем раздеваться?
— Поехали домой! — рассвирепела Нина.
— Надо раздеться, — подтвердила Лиля. — Ничего не поделаешь…
И она бросила на землю шиншилловый полушубок.
— Не переживайте, скоро здесь будет жарко, — утешила их Нина, стягивая через голову платье.
Девушки переглянулись, но разделись.
— У тебя целлюлит, — не без злорадства заметила Марьяна, оглядев Алису сзади.
— В мозгах у тебя целлюлит! — огрызнулась Алиса.
— А я бы хотела выяснить, есть ли у меня целлюлит… — вздохнула невидимка Маша.
— Тихо! — прикрикнула Нина.
Она обошла всех по кругу и у каждой на груди нарисовала маркером знак. Маркер, кстати, наполнили какой-то штукой красного цвета, которая по запаху смутно напоминала полынь.
Девиц к тому моменту, когда последняя загогулина была нарисовала на покрытой мурашками, синеющей коже, уже колотил озноб — зуб на зуб не попадал, а воображение услужливо рисовало страшные картины гибели «Титаника» — особенно заиндевевшего Ди Каприо.
Нина открыла бутылку, из которой только что пар не пошел — на всю поляну запахло спиртягой, и передала по кругу. Черт его знает, что это было, но неведомое самым отпетым пьяницам вещество так шибануло по мозгам, что поляна вместе с деревьями закружилась перед глазами. Правда, стало тепло. Руки в секунду вспотели, кожа порозовела, и девушки очнулись — страшная смерть от потери энергии больше им не грозила, отчего все тут же повеселели и даже начали перемигиваться.
