Барбара Фритти - Секрет, который нам не разгадать
Лорен поняла, откуда в нем эта неспособность признаться в любви, это нежелание долго сидеть на одном месте, нежелание связывать себя серьезными отношениями, перепады настроения.
Мойра Мюррей ей всегда нравилась. Лорен никогда бы не заподозрила, что когда-то та изменила мужу, жила с этой ложью тридцать лет, а потом попросила сына не выдавать ее секрет.
– Шейн! – Она передвинулась к нему и положила руку ему на плечо. Он тотчас напрягся. – Я понимаю тебя. Твоя мать не должна была брать с тебя это обещание. Это было жестоко с ее стороны.
– Нет, она была права. Ведь она сделала это ради нас всех. Мои братья и сестры выросли в полной семье, с отцом и матерью, в родительском доме, а то, чего они не знали, никак не могло им повредить. Скажи я правду, отец мог нас бросить. Я не мог допустить, чтобы это произошло.
Лорен было страшно представить, как груз ответственности взвалил на свои плечи Шейн.
– Боже, как же она могла! Кстати, а кто твой биологический отец? Ты это знаешь?
– Нет. Именно поэтому я в ту ночь и пришел в адвокатскую контору. Я был уверен, что это кто-то из этих двоих. Или Рик Харриган, или Джефф Миллер. В счете за телефон значился номер их конторы, но я не знал, с кем именно разговаривала моя мать. Она же наотрез отказалась мне это сказать. Боялась, что я пойду к нему. Оба адвоката были женаты, у обоих дети. Я понимал, что кому-то будет больно. Вскоре это стало навязчивой идеей, я не мог выбросить ее из головы. Я хотел знать, кто же мой настоящий отец.
– Отлично тебя понимаю.
Лорен ждала, что Шейн посмотрит ей в глаза. Увы, он упорно смотрел в сторону, и было непонятно, что он чувствует в эти минуты. Похоже, потому он и пригласил ее сюда, в этот спасительный полумрак, что не привык выставлять напоказ свои чувства. В некотором смысле он давно отгородился от мира, возведя вокруг себя непробиваемую стену. Впрочем, нет, трещинки в ней имелись, и Лорен задалась целью проникнуть в них.
– А что было дальше?
– Дальше? Почти ничего. У меня была безумная мысль, что я найду какие-то доказательства в их конторе – записку, написанную рукой матери, выписанный на ее имя чек, что угодно. Ведь они явно общались все эти годы, наверняка он давал ей деньги, и я решил, что улики хранятся не дома, а в конторе. Я даже подумал, а не прихватить ли мне стакан или расческу, чтобы потом попробовать сделать анализ ДНК. У меня была куча самых разных идей.
– И что же ты нашел?
– Ничего. И это самое ужасное. Я перерыл всю контору и вышел из нее с пустыми руками. Я был зол, как черт. Эбби сказала, что у меня такой вид, будто я готов придушить первого встречного. Я ответил, что так оно и есть, только я не знаю, кого именно.
– Но больше ты ей ничего не сказал?
– Нет. Если бы я решился сказать, то только тебе. – Шейн взял руку Лорен в свою и заглянул ей в глаза. – Затем я высадил Эбби на стоянке возле школы. Она обняла меня и сказала, что я должен найти тебя, потому что ты наверняка поднимешь мне настроение.
Его слова задели Лорен за живое. Она тотчас представила себе Эбби, мысленно услышала ее голос. Боже, то были последние мгновения в жизни ее сестры, когда той было хорошо.
– Похоже, Эбби не догадывалась о том, что ей что-то угрожает.
– Она была слегка вздернутой, но в остальном все как обычно. По крайней мере, мне так показалось. Потом я задавался вопросом, может, я что-то упустил – что-то такое, что мне полагалось заметить. Я корил себя за то, что оставил ее одну на автостоянке и ничего не сказал тебе. Теперь я тащил на себе не только груз лжи, который взвалила на меня мать, но и свой собственный. Мне хотелось поддержать тебя, но ты была зла на меня. А потом поползли слухи про меня и Эбби. В общем, я не знал, что мне делать. Я пытался говорить как можно меньше, но от этого было еще хуже. А потом ты уехала.
Лорен шумно выдохнула. И тотчас поймала себя на том, что слушала его затаив дыхание.
– Никогда не думала, что у твоей лжи такие глубокие корни. Мне же требовалось возложить на кого-то ответственность за тот ужас, в который превратилась моя жизнь. И я возложила. На тебя. Ты не разговаривал со мной, и это сводило меня с ума. В последний день я едва не набросилась на тебя с кулаками.
– Кто знает, может, так было бы даже лучше.
– Я ненавидела тебя, даже уехав в Сан-Франциско. Я долго цеплялась за эту ненависть, потому что, ненавидя тебя, я сходила с ума от тоски по тебе. Я внушала себе, что я просто дура, что ты пытался приударить за моей сестрой, что ты лжец и обманщик, но вторая половина моего «я» отказывалась в это верить. Я искала оправдания своему бегству, я ходила кругами.
– Удивительно, что ты так много обо мне думала. Мне казалось, с глаз долой – из сердца вон.
– Как видишь, ты ошибся. Наши отношения не были однодневкой. По крайней мере, для меня.
– И для меня, – перебил он ее. – Я не мог забыть тебя, Лорен, не мог выбросить из головы. Днем я пытался забыться в делах, но ночами думал о тебе и горько сожалел о том, как все получилось.
Ей хотелось верить, что он не менее сильно переживал их разрыв, но верилось в это с трудом. Она никогда не скрывала своих чувств, в то время как Шейн предпочитал прятать свои. С другой стороны, чего можно требовать от подростков, впервые изведавших горькую сторону любви. Ведь их разрыв пришелся на время трагедии. Тогда смерть Эбби обострила все ее чувства, все переживания – любовь, ненависть, чувство вины. Она несколько месяцев изводила себя, прежде чем боль притупилась и она смогла жить дальше. С Шейном было то же самое.
– Значит, ты так и не выяснил, кто твой отец? – спросила она.
Шейн покачал головой:
– Нет, после смерти Эбби я попал под подозрение. Я не мог даже вздохнуть, чтобы кто-то не взял это на заметку. За мной следили. Ты не поверишь, но в какой-то момент я подумал о том, а не нанять ли мне адвоката, может, даже Харригана или Миллера, но отец замолвил за меня словечко перед кем-то еще. Уезжая из города, я думал, что больше никогда сюда не вернусь.
– Я тоже, – призналась Лорен. – Но вот мы здесь.
– Да, вот мы здесь.
Они посмотрели друг на друга, и между ними как будто пробежал электрический разряд. Лорен чувствовала, что ее как магнитом тянет к нему, и пыталась сопротивляться. Увы, это было бесполезно.
Она протянула руки и взяла его лицо в свои ладони. Что ни говори, а Шейн действительно был этакой паршивой овцой, чужаком, изгоем. Неудивительно, что он стал вести себя под стать своей репутации. Она нежно поцеловала его в губы, пытаясь вложить в этот поцелуй все, что не могла выразить словами.
– Спасибо, что рассказал мне, – сказала Лорен, отрываясь от его губ. Наконец она получила от него то, чего ей всегда не хватало – доверие. – Ты не боишься, что я могу что-то сказать и тем самым разрушу твою семью?
