София Чайка - Подумай дважды
Прекратив бродить вдоль коридора, больше от беспокойства, чем от усталости Сима присела на стул. В больнице неожиданно появилась Марьяна с детьми. Она уговорила Костю привезти их. Женщина усадила удивительно притихших девочек на диванчик, а сама устроилась рядом с Серафимой, обняла ее. Сима поняла, что именно этого ей сейчас не хватало, и с благодарностью приняла поддержку, пожав руку родственнице.
- Ну, как?
- Оперируют.
- Все будет хорошо. Должно быть.
- Да, конечно.
Они помолчали. В коридоре появился Костя с двумя стаканчиками кофе в руках. Он молча сунул их женщинам в руки и так же быстро ушел, как и появился. Серафима не успела его поблагодарить.
- Извини меня, пожалуйста.
Сима подняла непонимающий взгляд на Марьяну.
- За что?
- Ну, это же мой муж стрелял.
- Марьяна, не вздумай себя винить! Крамарь – уже давно большой мальчик и сам несет ответственность за свои действия.
- Но я вышла за него замуж. Привела в нашу семью.
- Если бы ты ему отказала, он бы придумал что-то еще.
- Наверное. – Из операционной вышла медсестра, и Сима замерла в ожидании, но женщина прошла мимо. Серафима вздохнула и отхлебнула из пластикового стаканчика. Кофе оказался ужасным, но Симу это мало волновало. Ей хотела занять себя хоть чем-то. – И еще…
- Прекрати себя винить.
- Я не об этом. Хотя… Он звонил Сашеньке. – Сима подняла голову. – Нашей старшей дочери. Мы тогда играли в прятки. У нее есть мобильный телефон. Именно от нее Аркаша узнал, где нас искать, и просил никому не говорить о звонке. Сказал, что хочет сделать всем сюрприз. - Так вот откуда Крамарь узнал, где она. Использовал невинного ребенка, подлец. – Дети не знают, что мы… что их отец…
- Ты правильно поступила.
Серафима, как никто другой, понимала Марьяну. Она тоже не смогла бы рассказать дочери правду об отце – во всяком случае, до тех пор, пока она не станет взрослой настолько, чтобы все правильно понять. Хотя, такое трудно и понять и объяснить в любом возрасте.
В коридоре снова появился Костя. Он приоткрыл дверь, пропуская Лаврентия. Сима не удивилась. Она подозревала, что отцу позвонил следователь. Ее фамилия фигурировала в деле, а Симакова в городе знали все. Последним вошел Кеша. Наверное, его побеспокоили, как мужа Серафимы. Не хватало только Лоры, но не по ее вине. Ей просто никто не позвонил.
Лаврентий остановился перед Симой, прошелся по ней взглядом и невозмутимо поинтересовался:
- Как парень?
Сима вздохнула и ответила:
- Оперируют.
- Что-то долго. Кто здесь теперь главврач?
- Не знаю. Папа, думаю, не стоит впутывать в это начальство. Они делают все, что необходимо.
- Значит, будут делать еще лучше.
У Серафимы не осталось сил на спор с отцом, и она промолчала. Радовало лишь то, что Кеша, маячивший за спиной Симакова, ничего не комментировал. Он тоже оглядел Серафиму и отправился к девочкам. Лаврентий осмотрелся, видимо, в поисках подходящей кандидатуры для того, чтобы отправить за руководством, но в этот момент открылась заветная дверь, и вышел врач в зеленом медицинском костюме. Снимая маску, он направился прямо к Симе.
- Операция прошла удачно. Пулю мы должны отдать следователю.
Сима кивнула. Ей стало немного спокойнее на душе, но она очень хотела видеть Бритта. Пуля интересовала ее меньше всего.
- К нему можно?
- Вы ему кто?
Сима не сомневалась ни мгновения, прежде чем ответить. Ее совершенно не волновало, что подумают свидетели этого разговора.
- Жена.
- Седьмая палата.
- А когда можно забрать его домой?
- Денька через два-три. Понаблюдаем. Поколем антибиотики, обезболивающие.
- Спасибо, доктор.
- Это моя работа.
Бритт повернул голову, когда она вошла в палату, и улыбнулся.
- Я думала, ты спишь.
- Нет, как видишь. Я ждал тебя.
Сима взяла стул и села рядом с койкой. Потом поднялась и поцеловала его. Он удержал ее голову здоровой рукой, сделав поцелуй более глубоким и интимным. Сима и не думала отстраняться. После того, как она озвучила перед всеми свои планы, Серафима больше не собиралась смущаться и стыдиться своих чувств.
Когда Егор отпустил ее губы, Сима села рядом с ним на кровать и сжала его здоровую руку в ладонях. Они молча смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Всклокоченные темные волосы, изогнутые в легкой улыбке губы, легкая щетина и голая загорелая грудь с белой повязкой на плече делали Егора похожим на разбойника. Очень довольного, хоть и раненого.
Сейчас он очень напоминал прежнего Бритта – молодого и немного диковатого, но неимоверно притягательного. Поглаживая длинные мужские пальцы, Серафима думала о том, что если бы она не поторопилась с выводами много лет назад, хорошенько подумала и не оказалась слишком гордой, то этот мужчина уже давно мог принадлежать ей. Ведь все эти годы она любила только его. А после того, как он закрыл ее собой от пули, Сима не сомневалась, что и он любит ее не менее сильно.
- О чем ты мечтаешь, Бритт?
- О тебе.
Симу порадовал его ответ, но она решила скрыть это за шуткой.
- Уверен? Может, ты имел в виду еду?
Он рассмеялся.
- Это потом. Вначале - ты.
- Понятно.
- А ты? О чем мечтает Серафима Симакова?
Она подняла руку и ласково провела пальцем по его губам.
- Серафима Симакова больше всего на свете мечтает стать Серафимой Бриттовой.
Эпилог
Ее желание исполнилось спустя полтора месяца.
За это время многое произошло. Сима и Кеша оформили развод. Несмотря на обоюдное согласие, им пришлось подписать множество разных бумажек и пройти через заседание суда – почти формальное, но все же. Они очень переживали, как отнесется к этому событию Юленька. Дочь молчала несколько дней, кивала, когда они уверяли ее, что Кеша будет навещать ее так часто, как только сможет. Сима не могла понять, что Юля думает на самом деле. Но в один из дней, когда дочь ждала у окна прихода Иннокентия, а Серафима в очередной раз повторила, что он обязательно появится, раз обещал, Юленька остановила поток ее слов вполне спокойным тоном:
- Мамочка, папа Саши и Маши вообще к ним не приходит. Так что мне повезло.
Сима так и не придумала, как прокомментировать подобное замечание, и поэтому промолчала.
Несмотря на недовольные взгляды и постоянное ворчание Симакова, после выписки из больницы Егор поселился в их доме. В его квартире все еще шел ремонт, а влюбленные не хотели расставаться. Теперь Лаврентий величал свои роскошные апартаменты коммуналкой, но никого не выпроваживал. Сима подозревала, что неожиданная толерантность с его стороны, скорее всего, вызвана чувством вины. Еще бы, тертый калач Лаврентий Симаков не сумел просчитать поведение Крамаря, в результате чего его чуть не лишили дочери. Конечно, это никто не обсуждал, во всяком случае, в пределах дома, но фантом Аркаши периодически проявлял себя – внезапной тревогой, недосказанностью, воспоминанием о похищении Юли и ужасной сцене на даче.
