Кристин Ханна - Домашний фронт
Она любила дочерей всеми фибрами души; так было всегда, она знала это, но сейчас почему-то ничего не чувствовала, и эта бесчувственность пугала ее больше всего.
— Мамочка! — закричала Лулу и первой бросилась к ней. Потом Бетси.
Бетси налетела на культю.
Острая боль пронзила ногу.
— Черт возьми, Бетси! Осторожнее! — непроизвольно вскрикнула Джолин.
Дочь попятилась, в ее глазах заблестели слезы.
Стиснув зубы, Джолин часто и неглубоко дышала, пока боль не утихла.
— Прости, Бетси. — Она попыталась улыбнуться, но без особого успеха.
— Извини, — пробормотала Бетси; вид у нее был обиженный и сердитый.
— Мама? — Лулу была готова расплакаться.
На Джолин вдруг накатила волна отчаяния. Она не знала, как отмотать назад последние несколько минут и начать все снова, как улыбаться, не обращая внимания на пульсирующую боль в ноге.
Майкл взялся за спинку кресла.
— Мама, отведи девочек в комнату Джолин. Мы зарегистрируемся и вас догоним.
Мила увела растерянных девочек в здание центра.
— Спасибо, — сказала Джолин.
— Они правда были очень рады тебя видеть.
Она кивнула.
Майкл вкатил кресло в ярко освещенный холл и направил к стойке регистратора. Здесь он представил Джолин, которая натянуто улыбнулась, и подписал несколько документов. Затем повез по коридору в маленькую палату с гигантским плакатом «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, МАМА» на стене. Букетов тут было столько, что хватило бы на целый цветочный магазин. Везде семейные фотографии. Мила и дочери стояли у окна, но теперь их улыбки стали растерянными, какими-то неуверенными.
Джолин хотела успокоить их, но потом увидела висевшую над кроватью металлическую трапецию и подумала: «Вот она, моя реальность. Я не могу даже сесть без посторонней помощи». Оцепенение вернулось, проникая все глубже.
Давай, Джо, улыбнись, сделай вид, что ты прежняя… Улыбка — это всего лишь перевернутая гримаса. Ты сможешь.
Майкл подвез ее к кровати и остановился так резко, что она наклонилась вперед. Он смотрел на ее культю, прикрытую пледом.
— Ты можешь лечь в кровать?
Не успела Джолин ответить, как в открытую дверь постучали. В палату вошел крупный чернокожий мужчина с седыми дредами, одетый в розовый хирургический костюм. Обходя Майкла, он улыбнулся, словно победитель лотереи. С чрезвычайной осторожностью мужчина поднял Джолин с коляски и посадил на кровать. Потом снял с Джолин тапок, отставил в сторону и накрыл ее ярко-красным одеялом. Закончив, наклонился к ней и тихо прошептал:
— Просто дышите, Джолин. Я вам помогу. Слышал, из вас гвозди можно делать.
Она удивленно посмотрела на него:
— Кто вы?
Мужчина улыбнулся:
— Ваш физиотерапевт. Меня зовут Конни. Увидимся вечером, в шесть, я вам все расскажу.
Не переставая улыбаться, он представился остальным, пожал руку Майклу и вышел из палаты.
Джолин осталась с семьей.
Она смотрела на родных ей людей. Ей хотелось — отчаянно хотелось — радоваться, но радости не было, и это пугало и одновременно угнетало ее. Она ничего не чувствовала.
Лулу отделилась от остальных и подошла к кровати. Она посмотрела на пустое место, где должна была быть нога Джолин, нахмурилась, наклонилась над кроватью и похлопала ладошкой по одеялу.
— Точно, ее нет. А где она?
— Не здесь, Лулу. Моя нога очень болела, но меня вылечили. Теперь все замечательно. — Голос Джолин звучал неестественно.
Лулу приподнялась на цыпочки и посмотрела на гипс на руке матери, из которого торчали белые, отекшие и бесполезные пальцы.
— Но руки у тебя две. — Она повернулась к Бетси. — У нее две руки, Бетс. Значит, мы можем играть в «ладушки».
Бетси не отвечала. Просто стояла и смотрела на Джолин широко раскрытыми, страдальческими глазами. Она тоже была напугана. Но разве могло быть иначе? Ее мать вернулась домой калекой. Не очень обнадеживающая картина, если попытаться представить себе будущее. И сразу же накричала.
Джолин понимала, что должна разрядить обстановку, сказать: «Эй, я потеряла ногу, но мне хватит и одной», — приободрить их и успокоить, но не могла. Просто не могла. Как можно притворяться безразличной, если у нее не хватает смелости даже взглянуть на свою ногу?
Мила подошла к Бетси, положила руку ей на плечо и слегка подтолкнула к кровати.
— Девочки так волновались. Глаз не сомкнули.
В голосе свекрови сквозила неуверенность и даже упрек. Джолин понимала, что ведет себя неправильно.
— Ты снова станешь собой, — сказала Мила после неловкой паузы, во время которой Бетси не отрывала взгляд от пола и грызла ноготь.
Джолин кивнула. Ей хотелось в это верить.
— Конечно. Просто перелет был долгим. И нога очень болит.
— Потребуется время.
Джолин скрипнула зубами, надеясь, что это выглядит как улыбка.
— Ладно, — сказала Мила, — нам пора домой. Маме нужно отдохнуть.
— Да, — слишком быстро согласилась Бетси.
— Поцелуй меня, мама. — Лулу раскрыла объятия.
Майкл взял дочь на руки, и Лулу наклонилась, обняла Джолин за шею и уткнулась в нее носом.
— Я люблю тебя, мамочка. Очень-преочень!
Вот она. Любовь. Она до краев заполнила сердце. Не чувствуя своих слез, Джолин с такой силой обняла дочь, что обе не могли вздохнуть.
— Я тоже тебя люблю, котенок. И тебя люблю, Бетси. И Милу. Простите, я просто устала. Такой долгий полет.
— Мы понимаем, правда, девочки? — Мила похлопала Бетси по плечу.
— Бетси? — спросила Джолин. — Ты не хочешь поцеловать меня на прощание?
— Я боюсь сделать тебе больно, — угрюмо ответила девочка.
— Бетси!.. — В голосе Милы слышались грозные нотки.
Девочка неловко шагнула вперед, наклонилась и коснулась губами щеки Джолин. Поцелуй был коротким, почти незаметным, через мгновение Бетси уже отходила от кровати.
Джолин на прощание махнула всем левой рукой и взглядом проводила до двери. Одна Бетси не остановилась на пороге и не оглянулась с улыбкой.
Майкл остался.
— Дом почти готов, — сообщил он. — Твои друзья из Национальной гвардии помогли построить пандус. Мой кабинет мы превратили в спальню. Никаких ступенек.
— Раздельное проживание, как ты хотел.
— Не надо, Джо. Пожалуйста. Я пытаюсь.
Ну вот, Майкл, ты опять о себе, — подумала Джолин. Она вздохнула и вдруг поняла, что у нее нет сил ни на что — спорить, притворяться, чувствовать. Становилось все тяжелее и тяжелее, и конца этому не видно. Ей казалось, что самая серьезная травма — это ампутированная нога, но было кое-что и похуже: внутреннее оцепенение. Джолин очень хотела вернуться к семье, быть хорошей матерью.
