Татьяна Герцик - Вынужденный брак
Юрия это вполне устраивало: если его здесь не будет, то не будет и этого наглого типа. Но Павел уходить категорически не хотел. Он пролез в самый дальний угол кухни, устроился там в относительной безопасности и опрометчиво показал Юрию язык.
Тот, и без того доведенный всей этой историей до кипения, не вынес этой последней капли. Отшвырнув в сторону стол, схватил за грудки наглеца и от всей души двинул ему в скулу. Саша быстро закрыла кухонную дверь, чтобы не напугать дочку и завопила на Юрия:
– А ну, хватит! Убирайся из моего дома!
Схватившийся за лицо Павел это требование энергично поддержал, причем у него как-то нечаянно получилось, будто это и его дом.
Прохрипев, что эту квартиру купил его отец на его свадьбу, и прав находиться здесь у него не меньше, чем у бывшей жены, Юрий еще раз вмазал по наглой роже бывшего сотоварища по приключениям. Тот осел и тихо сполз вниз по стенке.
Разозленная Саша повернула к себе распоясавшегося муженька и тоже хлобыстнула его по щеке, вложив в удар всё свое возмущение.
– Нет, это же что такое! У него невеста на сносях, а он тут права качает! Иди к ней и там из себя героя изображай!
Он не обратил на пощечину никакого внимания, просто обхватил ее руками и прижал к себе, пережидая, когда она перестанет трепыхаться.
Саше стало обидно.
– Что, со мной можно себе всё что угодно позволить? За меня папа не заступится? Я не из того социального слоя, с которым можно считаться?
Юрий немного отодвинул ее от себя и расстроенно заметил:
– Ну что ты говоришь? Я же тебя люблю!
Она зло ответила:
– Знаешь, люби-ка ты этой своей специфической любовью кого-нибудь другого, а я мне она совершенно не нужна! Не хочу больше быть порядковым номером. Теперь я понимаю, почему ты меня постоянно Марусей называл: просто чтобы имени не запоминать, не напрягаться и с другими не путать. Очень удобно!
С горечью припомнив свою дурость, Юрий стал покрывать мелкими поцелуями ее лицо, сумбурно бормоча:
– Прости, прости! Давай начнем всё сначала, поверь, я изменился, я совсем другой, чем был! Я многое понял, я виноват, но дай мне шанс!
Она зло рассмеялась, пытаясь вырваться из его объятий.
– Нет, это просто смешно! У тебя что, совести совсем нет? Ты что, забыл про своего будущего ребенка?
Он замер, скосив глаза на дверь. Саша тоже повернулась и увидела в дверном проеме потрясенно замершую дочь, разглядывающую царивший на кухне разгром.
– Что случилось? – она была не по-детски серьезна, с укором поглядывая на отца.
Юрий медленно опустил руки, и Саша, не замедлившая отскочить на него на приличное расстояние, требовательно сказала:
– Папа уже уходит, Анюта! А сели не уйдет, то я сейчас вызову охрану и помогу ему отсюда убраться!
Посмотрев в ее сердитые глаза, Юрий понял, что сегодня перешел все границы, и она, не задумываясь, выполнит свою угрозу. Удрученно вышел в коридор, накинул куртку и ушел, не сказав больше ни слова.
Саша подошла к сидевшему в углу Павлу, обхватившему руками голову. Его безнадежная поза показалась ей несколько наигранной, и она довольно сурово сказала ему:
– Ну, что тут у тебя? – и ахнула, когда он поднял голову.
Правый глаз у него закрылся, покрытый угрожающей синевой, из рассеченной губы текла кровь, и всё лицо походило на полосатый красно-синий детский мячик. Она с укоризной спросила:
– Почему ты не защищался?
Он посмотрел на нее здоровым глазом, стараясь, чтобы тот наглядно выражал неудовольствие от ее глупости.
– И что бы после этого от кухни осталось? Груда развалин? Я вообще-то есть хочу!
Она подала ему вату и перекись водорода, отправив приводить себя в порядок в ванную. Дочку отослала обратно, объяснив, что дядя Паша споткнулся и упал. Павел, слышавший эти слова, надулся, поскольку неуклюжим себя никогда не считал. Наоборот, был уверен, что, если бы попытался постоять за себя, еще неизвестно, кто вышел бы победителем из этой схватки. Только вот что стало бы при этом с мебелью – большой вопрос. Так что пострадал он исключительно из-за собственного благородства!
Через десять минут, дождавшись, когда прекратит течь кровь, вернулся на кухню уже в несколько более пристойном виде.
Саша сочувствующе покачала головой.
– И как ты сегодня домой пойдешь?
Павел по-свойски устроился всё в том же уголке и с плохо скрытым самодовольством заявил:
– Да я и вовсе домой сегодня не пойду. Я тут останусь.
Саша не поняла:
– Это как?
Он постарался объяснить доступно:
– Да потому что моя маменька этого так не оставит. Она обязательно найдет виноватого. Юрий будет наказан за то, что ударил, ты – за то, что спровоцировала, ну, а я за то, что напугал бедную впечатлительную мамочку. Она же всегда мне говорила, чтобы не ходил во всякие сомнительные места.
Саша намотала на ус, что ее квартира, оказывается, весьма сомнительное место, но вслух лишь сказала:
– А как она узнает? Ты, надеюсь, ей не скажешь?
Он посмотрел на нее с сожалением.
– Милая, да моя мамулечка знает обо мне больше, чем я сам о себе! Мне кажется, что она нанимает или телохранителя или частного детектива, отслеживать все мои передвижения. Так что не надейся, что она не знает, где я сегодня обитаю. И она наверняка найдет твою мать и выскажет ей всё о твоем паршивом воспитании.
Это заставило Сашу призадуматься. У матери в последнее время было какое-то очень странное настроение, и дочь не хотела ее тревожить. Пришлось согласиться:
– Ладно, оставайся пока, но спать будешь один в большой комнате. И никаких поползновений!
Он понял, что она имеет в виду, и быстро закивал головой, боясь, как бы она не передумала. Осторожно добавил:
– Мне придется здесь жить не меньше недели, пока лицо не примет более-менее прежний вид.
Она сморщилась, но поинтересовалась:
– А что ты скажешь матери?
– Я ей ничего говорить и не буду. Я сейчас сестре позвоню и телефон отключу.
Он действительно позвонил сестре, быстренько отбарабанил небылицу о друге, у которого решил перекантоваться недельку, и выключил телефон.
– Ну вот, ладушки! А чтобы на работе не веселить публику, возьму больничный. Причем по поводу ангины. Она у меня часто бывает.
Он снова позвонил, на сей раз участковой врачихе и договорился о больничном листе с завтрашнего дня, за соответствующее вознаграждение, естественно.
Саша накрыла на стол, и весьма довольный удачно сложившимися обстоятельствами гость принялся уписывать принесенный им воздушный торт.
– Соленое я не могу – сразу губу разъест, и она еще больше болеть будет. А торт можно, он сладкий.
Единственное, что его смутило – это питье из кружки. Прикасаться разбитыми губами к краям оказалось весьма болезненно. Саша нашла в серванте упаковку соломинок, поставила одну в его кружку, и он потихоньку стал потягивать напиток через нее. Через полчаса он довольно отвалился от стола и важно изрек:
![Сильвия Дэй - Сплетенная с тобой [Entwined with You]](/uploads/posts/books/16630/16630.jpg)
