Таммара Веббер - Просто вдвоем
Местным он нередко отпускал в кредит, но иногда сумма долга перерастала установленный лимит. Или же клиент начинал перепродавать товар на подконтрольной Рику территории, не отстегивая ему с прибыли.
Вот тут-то к работе приступали мы с Уинном.
Слабый пол и мелкотню Бойс трогал редко, но не потому, что был слишком жалостлив. Просто девушки вместо того, чтобы платить, предпочитали затащить его в постель, а трясти малышей не нравилось мне. После разборки с Ричардсом моя репутация агрессивного психа существенно окрепла, и в городке меня стали бояться почти так же, как моего лучшего друга, которого уже давно считали бандитом. К счастью, проблемы у Томпсона возникали нечасто, и нам, как правило, оставалось только проследить за тем, чтобы клиент заплатил.
За это Рик платил нам. Иногда наркотиками, иногда деньгами. От нас ничего не требовалось, кроме как запугать должника и, если попадался непонятливый, избить его. Бойс был крупнее меня и обычно брал на себя первое. А я занимался вторым. И с наслаждением.
* * *– Выметайся отсюда, – сказал я. – А то еще грохнешься в обморок.
Бойс недоуменно поднял руки, как будто это не его секунду назад чуть не вывернуло при виде огромной изогнутой иглы, которую взяла Арианна.
– Могу уйти, раз ты так хочешь.
Я, ничего не ответив, в упор посмотрел на его побледневшую физиономию. Он закатил глаза и вышел.
Через пять минут я уже показался ему с лабретом в губе.
– Поглядите на него: он просто секси-и-и… – запел Бойс.
Мой друг заметно приободрился, как только иголки исчезли из поля его зрения.
– Хочешь себе такую же, Уинн? Могу заплатить и за тебя, – сказал я, протягивая Арианне деньги.
– Обойдусь без этой фигни-и-и! – протянул он, пританцовывая. – Телки и так мои-и-и! У кого дырявая шкура, а у кого чумовая фигура!
Арианна, передавая мне сдачу, покачала головой. Я простонал:
– Да прекрати ты ради бога!
– Нет, зацени! – не унимался он.
Лукас
– Ты уже знала, да? – спросил я, не глядя на нее.
– Да.
Мне хотелось узнать, как она поняла, кто я такой, и когда это произошло. Но сейчас подобные расспросы были ни к чему. Собравшись с силами, чтобы выдержать ее гнев, я поднял глаза и спросил:
– Почему не сказала?
– А ты почему не сказал?
Мне было не в чем ее винить и нечего ей ответить. Несмотря на обиду, она захотела узнать, каким образом я умудрялся жить под двумя именами.
– Лэндон – мое первое имя, Лукас – второе. Все зовут меня Лукасом. Теперь. Но Чарльз… доктор Хеллер знает меня давно, и для него я по-прежнему Лэндон.
Когда я попытался подыскать слова, чтобы объяснить, с чем связана эта перемена, мне словно сдавили горло, и я промолчал. Да теперь и не нужно было много говорить. Суть все равно осталась бы прежней: я мог объяснить Жаклин, кто я такой, но не объяснил.
Ее глаза вспыхнули, как голубые огоньки:
– Ты меня обманывал.
Я сошел с мотоцикла и взял Жаклин за плечи. Мне хотелось, чтобы она поверила: у меня и в мыслях не было ее обидеть. Я сказал, что сам никогда не называл себя Лэндоном, – боже мой, еще никогда мои оправдания не звучали так беспомощно! С тех пор как начались наши отношения, она принимала меня не за того, кем я был, а я знал это и молчал.
Она высвободилась из моих рук. Я посмотрел ей в глаза и понял, что должен ее отпустить.
– Ты права, во всем виноват я. И мне очень жаль. То, чего мне так хотелось, не могло произойти между тобой и Лэндоном. Все, что у нас было, запрещено правилами. Я их нарушил.
Теперь моя главная задача заключалась в том, чтобы поговорить с Чарльзом и убедить его не аннулировать баллы Жаклин. Она написала работу сама и не должна была расплачиваться за мой обман. А желание вернуть доверие человека, в свое время спасшего меня из беды, сейчас отошло на второй план, хоть я и не мог себе представить, как буду жить, если он от меня отвернется.
– Значит, это все, – сказала Жаклин, выводя меня из оцепенения.
– Да.
В ушах у меня звенело, и я сам не услышал слова, которое произнес.
Зато услышала она.
Когда за Жаклин закрылась дверь общежития, я поехал домой расплачиваться за содеянное.
«Мне так хотелось… Так хотелось… Так хотелось…» – это рефреном звучало в моей голове, как будто заело виниловую пластинку. А потом раздались слова Жаклин: «Это все… все… все…»
Около часа ночи я бесшумно вошел через заднюю дверь в кухню Хеллеров. Чарльз сидел за столом с чашкой чая, своим журналом и студенческой работой, которую я сразу узнал. Горела только небольшая лампа и подсветка над плитой. Было тихо. Дом уже спал.
Я сел напротив Чарльза. Мне много раз приходилось мариноваться в приемной узколобой директрисы и выслушивать гневные монологи учителей, но никогда меня не пробирало такое изнуряющее сожаление, никогда еще я не мучился от столь глубокого разочарования в себе.
– Ты помогал ей это писать? – спросил Чарльз, как только я опустился на стул.
Я покачал головой:
– Я дал ей источники. Потом проверил выводы и цитаты. Писала она сама.
– То есть для любого другого студента, которому я поручил бы такой проект, ты сделал бы то же самое?
Я вздохнул:
– Да, но…
– Сынок, давай-ка я, как умею, помогу тебе распутаться. – Наши взгляды встретились. – Если бы я задал такую работу другому человеку, ты помогал бы ему так же?
– Да, – кивнул я.
– Она просила у тебя каких-нибудь дополнительных одолжений в связи с тем, что вы… встречаетесь?
Глаза Чарльза неподвижно смотрели в мои. Я лизнул губу, закусил лабрет, а потом ответил:
– Она… не знала, что я ваш ассистент. – (Он нахмурился еще сильнее и озадаченно встряхнул головой.) – Мы познакомились не на занятии. Это было еще до того, как вы разрешили ей отработать пропуски и дали мой электронный адрес. Она знала меня как Лукаса, а вы назвали меня Лэндоном. Как ваш ассистент я ни разу не встречался с ней лично: мы только переписывались, потому что наши расписания не совпадали. – Чарльз повел бровью, и я почувствовал, что моя физиономия вспыхнула. – В учебное время.
– То есть пока я не попросил тебя помочь ей с учебой, ты не знал, что она ходит на мои лекции?
– Знал.
Он вздохнул:
– Она думала, что ты просто студент. – Я кивнул. Чарльз стянул с носа очки и прикрыл глаза, снова издав тяжелый вздох. – Значит, ты вел с ней двойную игру, скрывая свою личность. И она узнала правду только сейчас.
